ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО 1927

Ленинградский Гублит № 13940. 141 Д л. Тираж 3.000 экз.

Государственное издательство Москва 1927 Ленинград

26 июля. Сегодня я должен был поехать в Мартиньи. Я условился об этом с Греем[1] и предполагал вернуться в случае кризиса. После появления австрийской ноты я отказался от поездки. Трудно поверить, что российское правительство ввергнет Европу в войну ради того, чтобы выставить себя в роли покровителя сербов. Если бы австрийское правительство не имело доказательств участия сербских властей в заговоре против жизни эрцгерцога оно не обратилось бы к сербскому правительству с такими строгими требованиями, какие мы видим в австрийской ноте.[2] Россия выступает в роли покровительницы Сербии; какие она имеет для этого основания, кроме лопнувшей претензии, будто она по праву является покровительницей всех славян? Что за ерунда! И она ожидает, что Франция и Англия поддержат оружием ее нынешнюю позицию. Английское общественное мнение никогда не согласится санкционировать такую политику, но, к несчастью, мы можем быть втянуты в войну в случае неудач французского оружия, чтобы предупредить уничтожение Франции.

На бирже вчера была паника; последняя Французская рента, выпущенная совсем недавно по 91, упала до 85. Все настроены очень нервно.

27 июля. Я не могу поверить в возможность войны, если только Россия не хочет ее. Военная партия в Германии, быть может, и считает настоящий момент более благоприятным для Германии, чем более поздний, когда будут закончены реформы русской армии и постройка стратегических железных дорог, ведущих к русско-германской границе, но я не думаю, что германский император и его правительствожелают войны. Однако, если российский император станет поддерживать абсурдную и устаревшую претензию России на роль покровительницы всех славянских государств, как бы плохо они ни вели себя, война станет вероятной. Германия обязана будет поддержать Австрию а Франция должна будет помочь России. Что опасно сейчас – это военная лихорадка среди германского населения. Здесь не чувствуется военное настроение. Возвращение Извольского[3] ожидается здесь сегодня или завтра, а он не является элементом мира.

Асквит[4] говорит, что все зависит от позиции России.

28 июля. Биржа продолжает оставаться в угнетенном состоянии. Вчера вечером здесь происходили социалистические демонстрации против войны вообще, но полиция, всюду появлявшаяся в большом количестве, рассеяла бунтовщиков. Заметно сильное нервное возбуждение, но нет народных демонстраций за войну, как в Берлине. Здесь уверяют, что сербский вопрос – дело рук Германии, настоящий германский заговор. Извольский сказал Гренвиллю,[5] что война неизбежна, притом из-за ошибки Англии, не объявившей своей солидарности с Францией и Россией, или, вернее с Россией. Россия уступила и подверглась унижению в 1909 г. но вопросу о Боснии и Герцеговине,[6] потому что тогда ее армия не могла воевать; теперь она может. Этот человек сделает здесь не мало вреда, разжигая военный дух. Если будет война, то мы сможем оказаться втянутыми в нее, притом, быть-может, слишком поздно для того, чтобы предупредить военный разгром Франции. Сербский вопрос не таков, чтобы мы должны были из-за него сражаться, не было бы трудно убедить британское общественное мнение в необходимости нашего вмешательства. Если суждено бытьобщеевропейскому конфликту, то приходится сожалеть, что нынешний спор неспособен заинтересовать нас в самом начале, так как именно в начале войны паша помощь представила бы наибольшую ценность, тогда как позднее она не заслужит благодарности и, вероятно, принесет мало пользы Франции.

29 июля. Сейчас больше надежд на мир между державами. Россия и Австрия намерены вести переговоры. Однако, если Россия начнет мобилизацию, то Германия сделает то же самое – и тогда? Через Париж проходит большое количество солдат, направляющихся в свои части; происходит переброска частей на восток и на юг из окрестностей Парижа и с запада. Железнодорожные станции и мосты охраняются, делаются последние приготовления к мобилизации.

7 час. веч. Последние сведения менее благоприятны, чем утренние. Австрия не желает вести переговоры в Петербурге с Россией. Германия отказывается присоединиться к намечаемому в Лондоне совещанию между Англией, Францией и Италией для выработки плана избегнуть войны, и в настоящее время Германия не согласна посредничать между Австрией и Россией. Русское и Французское правительства, а также и итальянское утверждают, чтомы можем предупредить войну, и только мы, объявив, что будем поддерживать Россию и Францию, так как в таком случае немцы тотчас же окажут давление на Австрию с целью умерить ее пыл. Германия с ужасом думает об ущербе, который мы смогли бы нанести ей, отрезав подвоз со стороны моря. Сухим путем она ничего не сможет получить из России и Франции, лишь немного из Австрии, которая сама будет нуждаться во всем своем хлебе, и очень немного из остальных стран, как Швейцария, Бельгия, Голландия, Швеция и Норвегия.

30 июля. Шансы войны и мира сейчас находятся в равновесии. На нас смотрят, как на решающий Фактор. Итальянцы предлагают, чтобы Италия и мы оставались в стороне. Плохая сделка для Французов! Я написал Грею о господствующем здесь взгляде, что мир между державами зависит от Англии; что если Англия объявит себя солидарной с Францией, то войны не будет, так как Германия не пойдет на риск лишиться морского подвоза из-за действий британского Флота. Но здешняя публика не понимает и не считается с тем, как трудно британскому правительству объявить Англию солидарной с Россией и Францией но такому вопросу, как австро-сербский конфликт. Франции следовало бы оказать давление на российское правительство, дабы умерить его пыл. Если бы мы гарантировали сейчас вооруженную поддержку Франции и России, то Россия стала бы более требовательной, а Франция пошла бы за ней по пятам. Газеты, но пока еще не публика, становятся воинственными. Биржа фактически закрыта, а Французский банк подготовляет выпуск нот в 20, 10 и 5 франков – между тем у окошек банка стоят хвосты людей, требующих размена банкнот. Чиновники со всей возможной предупредительностью выполняют обязательства банка по выдаче металлических денег, золота или серебра, в обмен на ноты.

31 июля. Когда министр иностранных дел вызвал меня сегодня вечером, то я думал, что он намерен дать ответ Французского правительства на предложение, переданное мною сегодня утром и касающееся Формулы соглашения между Австрией и Россией. Когда я прибыл в министерство, у г-на Вивиани[7] сидел германский посол[8], и я вошел к министру тотчас же после отъезда посла. Под влиянием только что полученного сообщения г-н Вивиани, естественно, был в крайне нервном состоянии и забыл о теме, ради которой он меня пригласил. Г-н Фон-Шён не мог сказать, когда истечет срок ультиматума, предъявленного России.[9] Немцы, очевидно, хотят ускорить ход вещей и не дать России возможности подготовиться. Г-н Фон-Шён послал прощальное письмо президенту республики.