Вечером Борис явился в дом Кейнса на Гауэр-стрит, но ему сказали, что хозяин еще в министерстве. Борис не ушел, а остался ждать на улице. Пробило девять часов, стало темно, потом десять, одиннадцать, Борис все ждал. Без десяти двенадцать из‑за угла появился кэб и остановился возле дома. Выскочив из кэба, Кейнс взбежал по ступенькам. Борис тотчас же бросился следом и, пока Кейнс поворачивал ключ в замке, бросился к нему с объятиями:
– Мейнард! Как я рад вас видеть! А я как раз проходил мимо и вдруг вижу – вы приехали домой.
Мейнард был рад встрече и пригласил Бориса зайти выпить по рюмочке.
Они сидели, беседуя, и наконец вышли на главную тему. Борис рассказал Кейнсу о проблеме, с которой столкнулась Россия: нет селитры для изготовления пороха. Это катастрофа! Кейнс задал несколько вопросов, Борис отвечал. Селитру следовало посылать морем, огибая Норвегию, через Северный Ледовитый океан, так как германский флот патрулировал Балтийское море и прямой путь был опасным. А селитра очень нужна. Борису удалось убедить Кейнса помочь, и, счастливый, он покинул дом на Гауэр-стрит.
Этот успех поднял репутацию Бориса в глазах комитета. Однако было решено, что ему следует лично проследить судьбу отправленного груза. Поэтому второй раз за ту зиму Борис отправился в Россию в сопровождении нескольких британских морских офицеров и с ящиком виски от Наталии Бенкендорф для ее брата Константина, адмирала.
Прибыв в порт Романов, Борис был поражен, обнаружив, что склады и часть территории порта завалены грудами ящиков, в которых ржавели мокрые от снега и дождя орудия и боеприпасы. Тут же среди множества стоящих на якоре судов находился и присланный стараниями Кейнса корабль, который не мог выгрузить селитру, поскольку порт был переполнен. Другое судно, пришедшее еще раньше, также с грузом селитры на борту, находилось в подобном положении.
Прихватив ящик виски, Борис в тревоге поспешил к графу Бенкендорфу, которого застал на адмиральском судне беззаботно выпивающим в компании морских офицеров. Ему объяснили, что боеприпасы очень трудно доставить к линии фронта: река и канал, по которым вооружение переправлялось на барже, замерзли, а идущая в южном направлении железная дорога, проложенная значительной частью по тундре, тяжелых составов не выдержит – если грунт не промерзнет как следует, что происходит лишь на короткое время, поезда провалятся в трясину. Таковы были причины, по которым огромное количество вооружения и боеприпасов застряло в порту. Комендант боялся сообщить об этом правительству и потому сидел сложа руки, в то время как русская армия тщетно ждала боеприпасов и вооружалась топорами.
Через лондонское Адмиралтейство Борис послал генералу Гермониусу, главе Русского правительственного комитета, телеграмму следующего содержания:
Три причала разгружаются в Романове также причал равный четверти причала, четвертый причал будет готов к концу февраля по русскому стилю. Пятый причал Дровяной к концу марта останется невостребованным так как не достигнута связь с железной дорогой и службой по колке льда. Возможность разгрузки на каждом причале в лучшем случае составляет 360 тонн в день. До сегодняшнего дня, однако, средняя разгрузка за сутки была менее 200 тонн.
Ввиду вышеизложенного совершенно невозможно даже при самых благоприятных обстоятельствах разгрузить на романовских верфях между 1 февраля по русскому стилю и 1 мая более 100 000 тонн, из которых свыше 30 000 тонн уже находятся в порту и разгрузка которых займет более 40 дней если верфи будут обеспечены вагонами.
Серьезным препятствием, мешающим разгрузке, является нехватка подвижного состава и плохая его эксплуатация. Например, в последние три дня работа на верфях свелась к ничтожному минимуму из‑за отсутствия вагонов-платформ. Я же вижу, что без дела стоят около 100 платформ с боеприпасами и никто не пытается их разгрузить. Работа на берегу выполняется в основном увечными солдатами, которые работают небрежно и неторопливо почти без всякого надзора.
Здесь практически нет ремонтных мастерских и десятки товарных платформ не могут быть использованы из‑за неисправности.
В настоящее время только один поезд из 15 вагонов отправляется из Романова ежедневно. Если хватит подвижного состава, теперешнее состояние железной дороги позволит отправлять три поезда в день. Для того чтобы отправить по железной дороге 100 000 тонн до 1 мая, необходимо чтобы с 20 февраля из Романова ежедневно отправлялись 8 поездов, с 1 марта 9 поездов, с 1 апреля 11 поездов, из расчета по 15 вагонов в поезде, конфигурация пути позволяет использовать только это количество. Чтобы достичь вышеизложенного, необходимо усовершенствовать путевые узлы, водоснабжение и все ветви управления, а также обеспечить достаточное количество подвижного состава. По этой причине я начал исчисление с 20 февраля, и все же нет уверенности, что эти усовершенствования смогут быть закончены вовремя для выполнения означенного плана до 1 мая, дальнейшее использование железной дороги вызывает сомнения из‑за весенней распутицы, которая повредит дорогу во многих местах.
Здесь есть 7 складов годных для хранения вооружения общей сложностью 2500 тонн, но они в настоящий момент заняты грузами военно-морской базы.
Свободное для хранения вооружений место длинное и узкое, около 8000 квадратных саженей, расположено между зданиями. Более 6000 тонн боеприпасов сейчас находятся в открытом хранении, большинство из которых взрывчатые вещества включая порох. Опасность возникновения пожара очевидна, поскольку рабочие бараки, кухни, пекарни расположены поблизости и разводится большой огонь; в Романове действительно уже было несколько пожаров.
Даже если возникнет небольшой пожар в местах проживания рабочих, Романов обречен взлететь на воздух.
Здесь только один плавучий кран на 45 тонн, если он сломается, разгрузка тяжелых грузов будет приостановлена, сейчас он временно не работает.
Транспортировка артиллерии по железной дороге может быть осуществлена, если сделать некоторые приготовления. Они были обсуждены мною с офицерами транспортной службы. Подробности в личном докладе. Уезжаю в Петроград завтра четверг.
Анреп.
Эта телеграмма и сделанный позже полный доклад о состоянии дел в Архангельске ни у кого радости не вызвали. Граф Бенкендорф никогда больше не разговаривал с Борисом, а комендант порта застрелился.
Глава четырнадцатая
Русский правительственный комитет
Перед отъездом из Лондона в Архангельск в январе 1917 года для выяснения причин задержек транспортировки вооружения Борису вручили два мешка секретных документов, которые надлежало доставить в Генеральный штаб военно-морских сил в Петрограде. Кроме того, генерал Гермониус попросил, чтобы на обратном пути Борис взял с собой в Англию знакомую одной машинистки, работавшей в его конторе. Девушка, жившая в Петрограде, умоляла приятельницу помочь выехать из России – ей была уже обещана работа в комитете.
В Петрограде, у родителей, Борис встретился с Глебом, недавно женившемся на девушке из театральной семьи. Познакомившись с невесткой на семейном обеде, Борис преподнес ей английскую сумочку из свиной кожи. За разговорами он посетовал, что ему предстоит утомительное дело – сопровождать в Англию какую-то неизвестную девицу, да еще оформлять ей паспорт и разрешение на выезд.
– Как ее зовут? – спросила Ольга.
– Мария Волкова.
– Неужели?! Ведь это моя сестра! Она давно ждет разрешения выехать в Лондон. Вы только подумайте!
Маруся Волкова.
Марусе тут же позвонили, пригласили на чай к Анрепам, и она приехала знакомиться со своим будущим спутником. Оказалось, что это восемнадцатилетняя красавица, черкесская княжна с бледно-оливковой кожей, огромными темными глазами, черноволосая и чернобровая. За ее спокойствием и величавостью ощущалось присутствие скрытой страсти. Необходимость быть ее попутчиком Бориса уже не угнетала. 4 марта он получил для себя и Маруси новые паспорта.
