Читатель книг Читатель книг, и я хотел найти Мой тихий рай в покорности сознанья, Я их любил, те странные пути, Где нет надежд и нет воспоминанья. Неутомимо плыть ручьями строк, В проливы глав вступать нетерпеливо, И наблюдать, как пенится поток, И слушать гул идущего прилива! Но вечером… О, как она страшна, Ночная тень за шкафом, за киотом, И маятник, недвижный, как луна, Что светит над мерцающим болотом! 1909 Попугай
Я – попугай с Антильских островов, Но я живу в квадратной келье мага. Вокруг – реторты, глобусы, бумага, И кашель старика, и бой часов. Пусть в час заклятий, в вихре голосов И в блеске глаз, мерцающих, как шпага, Ерошат крылья ужас и отвага И я сражаюсь с призраками сов… Пусть! Но едва под этот свод унылый Войдет гадать о картах иль о милой Распутник в раззолоченном плаще — Мне грезится корабль в тиши залива, Я вспоминаю солнце… и вотще Стремлюсь забыть, что тайна некрасива. 1909 Поединок В твоем гербе – невинность лилий, В моем – багряные цветы. И близок бой, рога завыли, Сверкнули золотом щиты. Я вызван был на поединок Под звуки бубнов и литавр, Среди смеющихся тропинок, Как тигр в саду, – угрюмый мавр. Ты – дева-воин песен давних, Тобой гордятся короли, Твое копье не знает равных В пределах моря и земли. Вот мы схватились и застыли И войско с трепетом глядит, Кто побеждает: я ли, ты ли, Иль гибкость стали, иль гранит, Я пал, и молнии победней Сверкнул и в тело впился нож. Тебе восторг – мой стон последний, Моя прерывистая дрожь. И ты уходишь в славе ратной, Толпа поет тебе хвалы, Но ты воротишься обратно, Одна, в плаще весенней мглы. И над равниной дымно-белой Мерцая шлемом золотым, Найдешь мой труп окоченелый И снова склонишься над ним: «Люблю! Ты слышишь, милый, милый? Открой глаза, ответь мне – да. За то, что я тебя убила, Твоей я стану навсегда». Еще не умер звук рыданий, Еще шуршит твой белый шелк, А уж ко мне ползет в тумане Нетерпеливо-жадный волк. Февраль 1909 Одиночество Я спал, и смыла пена белая Меня с родного корабля, И в черных водах, помертвелая, Открылась мне моя земля. Она полна конями быстрыми И красным золотом пещер, Но ночью вспыхивают искрами Глаза блуждающих пантер. Там травы славятся узорами И реки словно зеркала, Но рощи полны мандрагорами, Цветами ужаса и зла. На синевато-белом мраморе Я высоко воздвиг маяк, Чтоб пробегающие на море Далеко видели мой стяг. Я предлагал им перья страуса, Плоды, коралловую нить, Но ни один стремленья паруса Не захотел остановить. Все чтили древнего оракула И приговор его суда О том, чтоб вечно сердце плакало У всех заброшенных сюда. И надо мною одиночество Возносит огненную плеть За то, что древнее пророчество Мне суждено преодолеть. Июнь 1909 «Вы пленены игрой цветов и линий…» Вы пленены игрой цветов и линий, У Вас в душе и радость, и тоска, Когда весной торжественной и синей Так четко в небе стынут облака. И рады Вы, когда ударом кисти Вам удается их сплести в одно, Еще светлей, нежней и золотистей Перенести на Ваше полотно. И грустно Вам, что мир неисчерпаем, Что до конца нельзя его пройти, Что из того, что было прежде раем, Теперь идут все новые пути. Но рок творцов не требует участья, Им незнакома горечь слова – «жаль», И если всё слепительнее счастье, Пусть будет все томительней печаль. Осень 1909 «Когда вы будете большою…» Когда вы будете большою, А я – негодным стариком, Тогда, согбенный над клюкою, Я вновь увижу Ваш альбом, Который рифмами всех вкусов, Автографами всех имен — Ремизов, Бальмонт, Блок и Брюсов — Давно уж будет освящен. О, счастлив буду я напомнить Вам время давнее, когда Стихами я помог наполнить Картон, нетронутый тогда. А вы, вы скажете мне бойко: «Я в детстве помню только Бойку!». Осень 1909 |
