— Если король пожелает, чтобы вы надолго остались в Йоркшире, вы можете поселиться в моем замке в Братертоне, — предложила Маргарита, целуя ее.

— Вы там не собираетесь жить сами?

— Нет, я поеду в мое поместье в Мальборо на зиму. Мне нужно привести в порядок мои дела.

— Братертон, Мальборо, Лидс — и все — посередине Кентского озера. Какие у вас красивые замки! — воскликнула Изабелла, когда Роберт ле Мессаджер помогал ей сесть в карету.

— Когда-нибудь они станут вашими, — улыбнулась ей Маргарита.

— Надеюсь, это случится нескоро, — ответила Изабелла.

Она тщательно расправила широкие шелковые юбки и через раздвинутые шторки окна кареты протянула руку для прощального поцелуя Ланкастеру.

— Хорошенько заботьтесь о ней, милорд, пока меня здесь не будет. Вы мне обещаете? Она так похудела.

— Я буду каждый день посылать ей оленину из своих лесов, — галантно пообещал он.

— И она снова будет отдавать лучшие кусочки бедным!

Маргарита прощалась с королевскими детьми. Она удивлялась, что их берут в путешествие в таком нежном возрасте. В ее время, когда женщины ехали к своим мужьям на войну, они оставляли детей дома, и путешествие не было столь комфортабельным. Но Эдуард II поступал иначе. Он с большим удовольствием будет играть с Недом, чем гоняться за шотландцами. Ей показалось, что Томас Ланкастер тоже заметил это и сделал свои выводы.

Маргарита приблизилась к окну кареты и тихо сказала:

— Смею думать, что Эдуард разрешит вам остановиться в Братертоне. У меня с ним связано столько счастливых воспоминаний, там родился мой первый ребенок. Говорят, что замок прекрасно защищен от врага. Вы и дети будете там в безопасности.

— В безопасности? — удивленно повторила Изабелла. — Конечно, я буду в безопасности везде в Йоркшире. Эдуард будет навещать меня время от времени. Война идет дальше к северу.

— Изабелла права, — подтвердил Ланкастер.

— Сражения происходят как минимум в ста милях оттуда.

Маргарита с опаской взглянула на Неда, которого усадили в экипаж для детей и нянек и который требовал, чтобы ему дали вожжи.

— Все равно мне будет спокойнее, если я буду знать, что вы с детьми в Братертоне. Там двойные оборонительные стены, к тому же с вами будут преданные мне люди, — настаивала Маргарита.

— Все будет хорошо, — успокоила ее Изабелла. Она уже забыла, как ей не хотелось ехать.

— Я жалею только об одном, дорогой дядюшка, что мы так и не проехали процессией по Лондону, как вы предложили нам, — сказала Изабелла, не желая оставлять его обиженным.

Ланкастер расцеловал ее в обе щеки на французский манер. Он привез ей в дорогу вкусные ягоды и не забыл даже корзиночку с коричной корой для Неда, если ребенок раскапризничается в дороге. Он опять был добрым и внимательным родственником, как будто замыслил какую-то новую каверзу. Ей показалось, что он рад ее отъезду, а прежде не хотел отпускать.

— Он странный и сложный человек, хотя и мой родственник, — предостерегающе прошептала ей на ухо Маргарита. Но Изабелла уже махала цветастым шарфом, и огромные колеса ее кареты пришли в движение. И ее слова услышал только Роберт-дурак.

Но его голова была занята новыми шутками и проказами, которые он готовил к встрече со своим любимым сувереном.

Как бы в награду за ее послушание Изабелле не пришлось долго томиться в Йоркшире. Шотландцы все время совершали внезапные набеги, но старались избежать крупного сражения. Эдуарду вскоре надоела затяжная пограничная война, и он отвез Изабеллу в Вестминстер. Он хотел приехать домой к Рождеству. Изабелла была довольна, что ей придется готовиться к празднованию, а не к войне. Она так же любила роскошь, как и он, и старалась не обращать внимание на его обычную бездумную манеру, с какой он направо и налево раздавал щедрые подарки своему окружению, тем, кто его развлекал и обеспечивал изысканным комфортом, в то время как его армия на севере прозябала без денег.

— Плантагенеты выходят замуж не каждый день, и мы должны устроить роскошную свадьбу для нашей племянницы, — заявил он, когда архиепископ Кентерберийский осмелился попытаться остановить его.

— Уже решено, чтобы Маргарет ле Клер вышла замуж за Хьюго де Одли? — спросила его Изабелла.

— Она принесет ему половину состояния бедного Гилберта.

На этот раз Изабелла не стала протестовать. Она стояла с Эдуардом на ступеньках Аббатства и помогала бросать свадебные деньги над головой жениха и невесты, когда они проходили через толпу, чтобы предстать перед главным алтарем для совершения венчального обряда.

— Гавестон давно остыл в могиле, и, похоже, она не против нового замужества, а я так боялась за нее, — заметила Изабелла дамам, сидящим в Зале после окончания церемонии.

— Кажется, она примирилась со всем, — согласилась Бинетт. — Она все время спокойная и какая-то отстраненная, даже от Жислен.

— Это из-за слов ее хитрой сестрицы, — сказала Жислен резко втыкая иголку в геральдическое животное, которого она вышивала.

— Элеонора де Клер? — спросила королева. Она отложила в сторону вышивание, даже не приступив к нему. — Что же она сказала?

— О ее супруге.

Почувствовав, как Бинетт наступила ей на ногу, Жислен умолкла. Она наклонилась над пяльцами, надеясь, что высокий головной убор скроет вспыхнувшие румянцем щеки. Но королева велела ей продолжать, и девушка набралась храбрости.

— Она рассказала ей о Гавестоне и… короле, — промолвила Жислен.

Изабелла встала, похолодев от злости. Яркие шелка посыпались с ее колен. Обе женщины со страхом посмотрели на нее, когда она резко нагнула к очагу.

— Я всегда терпеть не могла эту хитрую и злую кошку! — воскликнула она. В Зале воцарилась тягостная тишина.

— Жислен! — требовательно позвала она девушку, щелкнув пальцами.

— Мадам? — испуганная Жислен тотчас приблизилась к ней.

— Как вы думаете, Маргарет никогда ни о чем не подозревала?

Изабелла спросила очень тихо, так что никто ее не слышал.

— Я совершенно уверена, что не подозревала. Она так наивна, и это спасало ее от сплетен. И она обожала супруга…

— Поэтому Элеонора и поступила так подло! Разрушила то, что обожала ее сестра, и разрушила навечно. Даже его убийцы не смогли бы такого достичь! Было бы гораздо справедливее, если бы Маргарет вступила во второй брак неохотно и согрела бы новую постель, сохранив в сердце сияющий образ Гавестона…

Жислен увидела, что королева закрыла глаза и прижалась лбом к холодным камням стены.

— Я знаю! Я сама прошла через это! — тихо повторяла она.

Но когда Изабелла наконец повернулась к придворным дамам, ее глаза метали молнии, а прелестный рот был крепко сжат.

— Жислен, отошли всех прочь, кроме Бинетт! И пусть кто-нибудь из пажей поищет леди Элеонору де Клер. Пусть она немедленно явится пред мои очи! Уж я ей покажу, как ломать жизнь другого человека!

— Да, мадам, — поспешно ответила Жислен, пожалев, что проговорилась. Но королева не ругала ее. И Жислен поняла, что хотя душевные раны унижения Изабеллы не прошли, она уже воспринимала все не столь болезненно, как раньше. Старая обида несколько поутихла…

Когда отыскали Элеонору, она спокойно пошла к королеве, не выказав признаков стыда или страха. Можно было даже заметить, что она шла с каким-то вызовом. Но, оказавшись в покоях королевы, старалась скрыть это. Крепко сцепив руки и опустив глаза, она молча выслушала резкие обвинения французской супруги ее дяди. Она не возражала, но и не извинилась. Она была Плантагенет, как и Маргарет, и умела ждать своего часа. Только в конце обличительной тирады своей тетки-королевы она открыла маленький жесткий ротик, чтобы возразить:

— Вы знаете, что король обещал пожаловать моему супругу весь Глеморганшир и несколько укрепленных замков включая Лэдлоу? — наконец спросила она, подняв глаза на королеву.

Она явно торжествовала. Было явно видно, что королева Изабелла ни о чем не догадывалась. Ни что иное не могло бы Элеонору порадовать больше!! Впредь королева никогда не посмеет отчитывать богатую леди Деспенсер.