— Вот и славно, — произнесла доктор Торп, пожав руку Лее и повернувшись к Хану. — Капитан Соло. Рада познакомиться.
Хан был удивлен — до чего крепкой оказалась ее хватка.
— Доктор Торп.
— А это, должно быть, Амелия.
Аллана тоже удостоилась рукопожатия.
— Посмотрите, вон там «Тысячелетний сокол».
Доктор Торп позволила девочке подвести себя к окну.
— Батюшки. Я, конечно, видела его бессчетное множество раз в ГолоСети, но лицезреть его вживую по прошествии стольких-то лет… — Она полуобернулась к Хану и Лее. — Сразу столько воспоминаний…
Кореллианин присоединился к ним у окна:
— Когда он оказался у вас, он уже звался «Тысячелетним соколом»?
Доктор Торп кивнула:
— Мне бы не хватило ума дать ему такое красивое имя.
— Декс Дуган упоминал, что «Сокол» был медицинским кораблем.
— Было дело. Но даже после того, как его подлатали и разукрасили подходящей символикой, он так и не вписался в образ. Пушка на фюзеляже выдавала.
— А лазерная батарея на нем уже была установлена?
Доктор Торп снова кивнула:
— Вот нижней пушки не было.
— Мне… эээ… пришлось внести кое-какие усовершенствования.
— Надо полагать. А в остальном «Сокол» выглядит точно таким, каким я его помню. Что мне в нем нравилось — ему уже десятки лет, а он все такой же юркий. — Она повернулась к Хану. — То, что вы не реставрировали его, заслуживает уважения. Вмятины и ржавчина придают ему индивидуальность — как морщины на лице человека. Хотя здесь, в «Авроре», вы их мало у кого увидите, — заговорщицким тоном добавила она.
— Мы заметили, — сказала Лея.
Доктор томно вздохнула:
— Да, наша специальность — закатывать юность в вакуумную упаковку, а потом делать так, чтобы содержимое не теряло своих свойств. Я часто говорю, что наши клиенты в буквальном смысле покупают время. Но даже имея в своем распоряжении технологии трансплантации органов и гормонов, значительно удлинять срок жизни большинства разумных видов мы пока не научились. Мы можем продлить человеческую жизнь на двадцать пять, пятьдесят лет, иногда — за непомерную плату — на семьдесят пять. Но факт остается фактом: человечество как вид биологически запрограммировано рано угасать, и эта программа, насколько нам видится, изменению не поддается. — Она бросила взгляд на Аллану. — Нудные разговоры у взрослых, не правда ли?
— В общем, да, — призналась девочка.
Доктор Торп рассмеялась:
— Детская непосредственность — как глоток свежего воздуха. Как бы то ни было, мое дело — исследования. Прикладное омоложение я оставляю более одаренным специалистам «Авроры».
— Дуган сказал, какие-то из ваших исследований проводились во Внешнем кольце.
— Да, в рукаве Тингел. И за некоторые мои открытия надо сказать спасибо «Тысячелетнему соколу».
В этот момент дверь позади них открылась, и в приемную вошел врач-хо’дин.
— Простите за вторжение…
— Да какое там вторжение, доктор Сомпа, — живо откликнулась доктор Торп. — Позволь представить тебе Хана Соло, Лею Органе-Соло и их дочь Амелию.
Сомпа склонил голову, всю в отростках, вежливо приветствуя гостей.
— Очарован и польщен. Однако должен сказать, что как-то не ожидал вас здесь увидеть. Вы оба выглядите превосходно для своего возраста.
— Лиэл… — начала было доктор Торп, но вмешалась Лея:
— Доктор Сомпа, вам не кажется, что моему мужу не помешал бы небольшой курс… обновления?
Хо’дин окинул кореллианина взглядом:
— Полагаю… можно что-нибудь сделать с подбородком и морщинами, а также убрать эту однобокость в изгибе рта. Что до прочего, капитан Соло выглядит весьма презентабельно. Ну, может быть, только лишний вес…
— Эй, я ношу те же штаны, что и тридцать лет назад.
— И это не шутка, — вставила Лея.
— Разумеется, главное — состояние внутренних органов, — не унимался доктор Сомпа. — Надо будет сделать анализы…
Хихиканье Алланы переросло во всеобщий заразительный смех, и только хо’дин остался стоять в сконфуженном недоумении.
— Лиэл, ты уж нас извини, — проговорила доктор Торп, промокая слезы в уголках глаз. — Боюсь, принцесса Лея слегка тебя разыграла. Наши гости прибыли не для консультаций по вопросам омоложения. Они исследуют историю знаменитого корабля капитана Соло, «Тысячелетнего сокола». — Она указала за окно. — Там, рядом с яхтой. Серый корабль с выносной кабиной.
Замешательство доктора Сомпы только усилилось.
— До того, как «Сокол» попал в руки капитана Соло, этим кораблем десять лет владела я.
Хо’дин понимающе приоткрыл рот и, подойдя к окну, несколько мгновений разглядывал корабль.
— Говорите, ИТ тысяча трехсотый?
— Со стапелей «Кореллианской инженерной…»
— Какого года? — осведомился доктор Сомпа, резко повернувшись к ним. — В каком году он был выпущен?
— Точный год не известен, — ответил Хан. — Чуть больше ста лет назад.
Хо’дин перевел взгляд на доктора Торп:
— А кто владел кораблем до тебя, Парлей?
— Я как раз собиралась рассказать нашим гостям, при каких обстоятельствах он мне достался.
Доктор Сомпа снова приник к окну:
— Такой корабль, как этот… он словно ветеран — родом из иной эпохи…
— Ветеран, согласен, — сказал Хан. — Еще сорок лет назад почти на каждой планете можно было встретить несколько ИТ тысяча трехсотых. Но сейчас они стали классикой.
— Хан считает, что «классика» и «ископаемое» — взаимозаменяемые термины, — пояснила Лея, взяв мужа за руку.
Доктор Сомпа снова воззрился на коллегу:
— Хотел бы и я услышать эту твою историю, Парлей.
— В самом деле? Ты меня удивляешь, Лиэл.
— Мда, ну что ж, не буду мешать тебе и твоим гостям. — Он ненадолго задержался перед четой Соло. — Был очень рад знакомству. Приятного времяпрепровождения в «Авроре».
Доктор Торп дождалась, когда доктор Сомпа удалится.
— Доктор Сомпа, надо сказать, странноват. Но очень одарен и предан делу.
— И торопыга, — вставил Хан.
— Вообще-то, он чрезвычайно терпелив. — Доктор Торп пожала плечами. — В это время года у нас в «Авроре» очень красиво цветут сады. Не против, если мы поговорим там?
— Я покажу дорогу, — воскликнула Аллана, выскакивая за дверь.
* * *
Ректорат университета, в котором я обучалась, требовал, чтобы после получения дипломов и прохождения интернатуры в клиниках, мы провели три года на какой-нибудь отдаленной планете, применяя полученные знания на практике. Многие выпускники предпочитали посвятить все три года лишь одной планете, но у меня были другие планы. Собрав воедино гранты университета, взносы и пожертвования от частных лиц, я основала «Панацею дальних рубежей», куда со временем стали стекаться молодые специалисты, которые вполне могли бы найти себя в археологии, лингвистике или природных изысканиях, если бы не выбрали медицину. Небольшой флот из дряхлеющих кораблей доставлял нас с гуманитарной миссией на планеты Среднего и Внешнего колец, где мы раздавали лекарства, устраивали вакцинацию и проводили хирургические операции. Мы несли свои знания на планеты, охваченные чумой или пораженные природными катаклизмами, и брались решать практически любые задачи. Именно тогда я научилась управлять кораблем, и задолго до истечения трехлетнего срока моей обязательной службы поняла, что никогда не удовлетворюсь, если буду просиживать штаны в современном медцентре или вести частную практику на какой-нибудь богатенькой планетке. Вместо того я жаждала посетить самые дальние рукава Галактики, где так остро нуждались в медицинской помощи все те, о ком Империя и знать не желала. Торговля заглохла, многие прежде успешные экономические державы пришли в упадок, а Император ничего, кроме пустых слов, предложить не мог, бросив все силы Империи на укрепление Ядра.
Большинство тех планет, куда я рвалась, по логистическим или финансовым причинам были вне досягаемости «Панацеи дальних рубежей», но все изменилось, когда у меня появился «Тысячелетний сокол». Благодаря гиперприводу военного класса любой конец Галактики стал для нас досягаем, а поскольку пожертвования продолжали поступать, я прикупила еще и пару дряхлых дроидов-фельдшеров и снарядила корабль множеством диагностических приборов. Хоть я и не жалела о годах волонтерской службы, мне больше нравилось решать самой, когда и куда лететь. Мои друзья по университету в шутку прозвали этот период моей жизни «порханием с ветки на ветку», и, в сущности, были недалеки от истины — для меня это было время познания и личностного роста.
