Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Однако, здесь чувствуется дисциплина, — довольно заметил маршал.

— Мы же живем в организованном сверху государстве, — ответил Боно Рито, сопровождающий гостей. — Разрешите показать вам одно из предприятий?

— О, если вы так любезны…

Острый обезьяний смрад стоял всюду. Блестящая свита брезгливо морщилась, когда гости зашли в среднего размера завод. Там было шумно. Гудели многочисленные трансмиссии и станки. Гулкие удары механических молотов и шипение прессов перемешивались с обезьяним визгом. Перед глазами самого маршала, молодая и озорная мартышка потянула за видневшийся из прорехи синих трусов хвост самого мастера, из строгих гиббонов. Обезьяний визг и ссору прекратил ударом бича стоящий невдалеке надсмотрщик.

— Трудовая дисциплина налаживается, — оправдываясь за обезьянью оплошность, шепнул Боно улыбающемуся министру труда.

Не считая этого мелкого в обезьяньей жизни инцидента, на столь необычном предприятии царил образцовый порядок. Рабочие стояли у своих машин, волосатыми руками ловко подставляли под штампы заготовки патронов, другие из листов стальной жести штамповали военные каски.

— Вот видите, это патронный завод. Мы производим свыше миллиона патронов в неделю. Все рабочие — дрессированные обезьяны, только высший персонал и надсмотрщики — люди.

— Это поразительно!

— Прекрасно!

— Смотрите, доктор! Здесь вы видите чудесную организацию. Здесь вы видите ярко выраженный город в колонии при победе национал-социализма!

— Вот это первые ростки реализации нашего великого плана. Ловко, чертовски ловко! Ха! ха! ха! Дьявольски ловко! — грохотал маршал.

Наступил обеденный перерыв, торжественно возвещаемый в обезьяньем раю завыванием сирены.

Оглушительно визжа, толкая друг друга и прыгая через головы, все обезьянье стадо сбежалось в длинный, мрачный сарай и расселось на некрашеные скамьи, протянув вперед свои миски и карточки, и с плутоватым умилением смотрело на приближающегося повара. За ним неотступно следовала тень человека с длинным бичом.

Обезьянам отмечали карточки и наливали в миски жидкий и вонючий брюквенный суп.

После обеда гости проехали в поле. На аккуратных зеленых квадратах трудилось стадо гибридов, одетых в равняющую синюю униформу. Сбоку работающих важно расхаживал вожак-самец. Под его неусыпным наблюдением и командой сорок обезьян взрывали мотыгами красноватую, каменистую землю. Старый самец-бригадир подгонял отстающих и в свою очередь часто с опасением поглядывал на прогуливающегося по дорожке человека с огромным бичом.

При виде Боно Рито вожак издал гортанный крик. Обезьяны заработали быстрее, а когда гости приблизились к ним, обезьянье стадо пало ниц.

— Ловко!

— Молодцы! — хвалили гости этот акт ярко выраженного верноподданничества.

— Рады стараться, — ответил подошедший дрессировщик.

Боно Рито улыбался, рассматривая смеющегося маршала.

— Разрешите доложить, что это только прелюдия. Это первая фаза животного социализма. Мы не теряем надежды достигнуть и более высоких стадий. Здесь мы обогащаемся опытом в деле управления покоренными рабами. На первом месте — человек с длинным бичом.

— О! Это целая, ярко выраженная доктрина! Хо, хо, хо!

Гости двинулись дальше…

На ровном плацу, аккуратно посыпанном желтым песком, строился военный парад.

Отборные и бравые с виду, одетые в красные трусики, синие мундиры и высокие резиновые сапоги, в стальных касках особи составляли гвардию.

— Чудовищный и страшный новый род войск… Очень хорош для психической атаки. Любые храбрецы побегут при виде этих волосатых морд, — произнес маршал, рыдая от смеха.

Важно восседая на пони, ехали драгуны и кирасиры. Музыканты неистово били в литавры и барабаны, подняв оглушительный шум.

Построенные повзводно, дефилировали пехотинцы и вспомогательные войска. Особенно прекрасна была пожарная команда.

Над шалашом, затейливо плетеным из хвороста, неожиданно взвились языки пламени. Пожарные, очертя голову, без малейшего признака страха бросились тушить. В блестящих начищенных касках, оглушительно визжа, они суетились вокруг пожарного насоса, бросались с крючьями и топорами в самое пламя. Тушение пожара доставляло им неописуемое веселье и удовольствие; они так разошлись, что даже окатили водой своего шефа. Он, чертыхаясь и проклиная создателей обезьяньего царства, остановил неугомонных пожарных..

Огонь был потушен. На земле осталась куча мокрого пепла.

Примчалась батарея артиллеристов. Установив пушки, по команде «пли» все батареи дружным залпом выпалили из бронзовых орудий.

— О, это великолепно! Чудесно! Вы порадовали сердце старого солдата, — благодарил растроганный маршал.

Завершающим номером маневров — была авиация. Бортмеханики выкатили небольшой самолет. Волосатый пилот, важно усевшись в кабину и дав полный газ — взвился в воздух. Описав три круга над площадью, сбросил на парашютах пестрые вымпелы.

Щурясь от солнечных лучей, маршал взглянул в небо и под золотистыми куполами парашютов, к своему огромному удовольствию, прочел распространенное приветствие.

Летчик был представлен к награде растроганному и умиленному маршалу, искренне пожавшему волосатую лапу пилота.

— Благодарю вас! — произнес маршал, обращаясь не то к обезьяне, не то к Боно Рито, и протянул японцу высшую награду — орден. Месье Жако незаметно сунул своему питомцу-пилоту кусочек сахара и небольшой пузырек ликера.

— В том, что вы мне показали, я нашел прекрасный образец нового мира. Да, господа! Война, которую мы сейчас ведем, близка к завершению. Наши доблестные войска скоро повергнут весь мир к нашим ногам! И тогда начнется ваша миссия — переделать этот мир по продемонстрированному сейчас образцу. Работайте, подготовляйтесь к тому, чтобы выполнить вашу высокую миссию!..

9. Квадрат жизни

Молчаливый и мрачный, флегматичный надзиратель разводил девушек по длинному коридору серого, похожего на разгороженный сарай, здания. Он бесцеремонно втолкнул Люцину Симон в небольшую каморку и сразу наглухо захлопнул дверь.

Девушка заметалась по каморке, как пойманная птица; бросилась к небольшому, зарешеченному окну, потом быстро осмотрела убогую обстановку: небольшой деревянный стол, табурет, кровать с соломенным матрацем, покрытым серым, бумажным одеялом.

— Тюрьма! — воскликнула она и опустилась на колени.

— О, моя окровавленная отчизна! О Боже! Помоги моим братьям… Помоги Мечику. Помоги полякам победить врага…

Но прошло уже много дней и ночей, много воды утекло в сонной реке Варте, прошло много событий… В своей неволе не знает Люцина, что уже давно растоптана и порабощена Польша, что война громыхает уже далеко за ней на востоке…

Долго молилась Люцина. Необычны слова ее молитвы, искренне исходящей из самой глубины молодой души, смертельно раненой тягчайшим несчастьем.

Девушка встала и прошла по комнате: три шага в длину, два в ширину… Снова ее привлекло окно, зарешеченное железными полосами.

— Крепко! — произнесла она, потрогав толстое железо, — не расшатаешь его.

За окном небольшой и пустынный, посыпанный гравием дворик, дальше мрачная серая стена, литая из шлака и бетона, густо утыканная острыми осколками бутылочного стекла. Они отточенными кинжалами ощетинились, готовясь пронзить каждого, пытающегося перелезть через эту преграду.

Тяжелые переживания и страдания девушки рождали мучительные, взвинчивающие до пределов страхи. Затаив дыхание, она прислушалась: в коридоре еле слышны тихие, крадущиеся шаги.

— О Боже! — вскрикнула она. — Уж недаром привезли ее сюда… Они хотят похитить мою честь… — сделала она страшное открытие…

— Нет, нет, нет! — уже истерически вскрикнула Люцина, испугавшись собственного голоса, отдавшегося страшным эхом, будто внутри огромного барабана.

Но никто не пришел к ней в тот вечер. В камере сгущались сумерки. Едва касалась нервно-напряженная дремота, как начинались мучительные сновидения и в них появлялись созданные воображением узницы страшные, подслеповатые, кровожадные вампиры, только и ждущие окончательной темноты, чтобы выскочить из всех темных углов и накинуться на нее. Жутко оставаться одной в дремучих таинственных джунглях, созданных человеком для человека.

22
{"b":"546548","o":1}