Время летело и, казалось, было создано для того, чтобы трудолюбивое семейство пришлых-чечако тратило его на сбор тяжелых гроздей, поддернутых синеватой изморозью… Прекрасен виноград в садах Эстремадуры — сами солнечные брызги, налитые в клеточки, просвечивают сквозь благородную кожицу всех цветов и расцветок, присущих винограду… О, Дон Педрилио влюблен в испанский виноград и постигает в садах глубокую мудрость бытия.

Боно Рито учился у многих народов, в том числе и у соотечественников Педрилио Камарадоссы, звучное имя которого скрыло его от мира.

Девочка-подросток стоит на скалистой террасе. Она подставила загорелое лицо под ветер, налетевший с отдаленного Средиземного моря. Он, казалось, был еще дальше и запел в выветрившихся скалах песчаника несложную левантинскую песенку. К ней прислушивалась Магда, пытаясь подражать ветру… Она любила сбор винограда и теперешнюю спокойную жизнь! Это лучшая пора детства, после песни матери о дыме цветущих яблонь… Но сколько ни пыталась девочка узнать у отца, куда девалась ее мать — японец неизменно молчал.

…Три года провело семейство пришельцев в удивительной тишине и спокойствии, но начавшаяся гражданская война согнала их с насиженного места и бросила вечных путников в водоворот событий. Снова пришлось приняться за старое ремесло и трио повело беспокойную жизнь, участвуя в представлениях бродячего цирка на базарных площадях Кастильи.

Несколько раз подозрительных испанцев арестовывали попеременно — то республиканцы, то сторонники Франко…

В солнечный день, по шоссе, покрытому толстым слоем белой лессовой пыли, шагали двое взрослых и тринадцатилетняя девушка, которая, однако, казалась старше своих лет. Старая женщина плотно укуталась платком, как бы сохраняя кожу от солнечных ожогов (что часто выручало Зулу от всяких неприятностей и давало возможность пользоваться привилегией уважения к пожилым представительницам прекрасного пола). Педрилио маршировал в белом холщевом одеянии, громыхающих деревянных сандалетах и клоунской шапке, — словом, это было довольно живописное трио.

— Фьюить!!! — просвистела пуля, чмокнувшись о шоссе. Где-то раздался выстрел, еще и еще прокатилось эхо в скалистых ущельях. Спустя пару минут с обеих сторон дороги открылась усиленная перестрелка и даже затявкали пулеметы. Перед озадаченными путешественниками на шоссе разорвалась мина, подымая облако пыли. Сзади показались силуэты перебегающих солдат…

— Кто ты? — спросил рослый кабальеро со старинным мушкетоном.

— Артист странствующего цирка.

— Шпион? — недоверчиво покосился воин, беря клоуна на мушку.

Тогда Зула пустилась в пляс, а Магда, потряхивая дребезжащим бубном, запела популярную песенку. Живописно одетый, похожий на любовника оперетты воин рассмеялся и опустил свой старинный мушкетон эпохи Евгения Савойского… Спектакль продолжался.

Вскоре противники: повстанцы и республиканцы, обступив тесным кольцом плясавших, дружно захлопали в ладоши и по спине друг друга. Зрелище их приковывало и интересовало больше, чем война. Дон-клоун показывал занятные фокусы с превращением магических черных и белых шариков.

На долю Магды досталось немало комплиментов самого разнообразного свойства, но девушка стоически их переносила и улыбалась направо и налево. Протанцевав несколько раз, она, сняв соломенную шляпу, прошлась по толпе кабальеро. Сыпалась медь и бумажки..

Перестрелка закончилась народным праздником и братанием противников. Испанские обычаи непонятны японцу…

Наступила темнота. Фиолетовые сумерки сгущались над землей, а умиротворенные испанцы пели свои звучные песни…

Какая-то погоня преследовала Боно Рито в каждом городе. Едва устроившись в новом месте, он чувствовал, что за ним неотступно кто-то следит… И японец бросался очертя голову дальше. Порою, в ночном мраке, ему мерещился электрический стул и синг-сингский палач, туго затягивающий на нем ремни пресловутого стула. О, нет! Сын страны Восходящего Солнца может погибнуть от харакири, всего, что угодно, но не на электрическом стуле… Как он явится к своим предкам, приняв такую позорную казнь!..

В дождь и непогоду, когда даже самый скверный хозяин посовестился бы выгнать собаку на улицу, Боно Рито бежал из Тулузы в Гамбург.

Устроив в трущобах Альтоны девушку с Зулой, он отправился в зоопарк к старику Гагенбеку. Бродя в обезьяннике, рассматривая животных, Боно заметил знакомый экземпляр; присмотревшись, он узнал свою Бинду.

Осторожно, чтобы не вызвать подозрения, он навел справки, и оказалось, что обезьяну купил в Америке коммерческий агент Гагенбека по поручению одного таинственного мецената. Животное временно находилось в парке и ждало переотправки дальше. Но как ни старался Боно узнать подробнее о заинтересовавшей его обезьяне и сколько не платил служащему, тот наотрез отказался дать какую-либо дополнительную информацию.

Боно Рито, соблюдая особые предосторожности, выехал в Швейцарию через Инсбрук…

Рабочий день шефа крупного детективного бюро начался с ряда телефонных звонков: Паркер едва успевал отвечать на вопросы, сыпавшиеся из многочисленных трубок. Агенту сообщали из Франции:

— Алло… Человек с обезьяной вчера был в Марселе и отправился в Тулон. Что делать?

— Установите слежку в Тулоне…

— Человек с обезьяной третьего дня проследовал по пути в Фиуме.

— Фиуме! Да вы бредите?..

— Неизвестный пассажир с обезьяной и девушкой пересек испано-французскую границу.

— Да, я Паркер… что?.. Я слушаю вас?..

— Человек с обезьяной исчез: не удалось обнаружить никаких следов.

— Человек с обезьяной?

— Обезьяна!!!

…Паркер уперся ногами о стол, отодвинулся всем корпусом на наклонившемся стуле и с ненавистью смотрел на зазвеневшие сразу все его шесть аппаратов. Он орал в пустоту своего кабинета, как в огромную телефонную мембрану, через которую его вопль должен услышать весь мир.

— Будь ты проклят! Чтобы подохли все обезьяны мира! Я бы совсем не пожалел о них!

Залп звонков постепенно утихал, как бы испугавшись страшной угрозы. Настойчиво звенел лишь первый аппарат правительственного провода, к которому Паркер относился с особым уважением.

— Здравствуйте, господин доктор! Как поживаете? Что прикажете вашему покорному слуге?

Но по мере разговора, лицо шефа детективов передернулось от ужаса. Он взволнованно отвечал своему крупнейшему клиенту:

— Замаялся совершенно! Поставил на ноги всех детективов, слежка налажена одновременно во всех городах южной Европы, это стоит колоссальных средств, но обезьяна ускользает… то она появляется сама, то человек расстается с обезьяной и они имеют еще вдобавок несколько ложных двойников. Эта японская лисица тщательно заметает обезьяним хвостом все следы, — докладывал Паркер. Но, очевидно, это сообщение не совсем удовлетворило таинственного охотника за обезьянами на континенте Европы.

— Хорошо! Я сам лично займусь этим делом, — пообещал Паркер.

Секретарь положил на стол перед шефом расшифрованную телеграмму:

«Немедленно сообщите, когда окончательно будет дан доклад о точном местонахождении человека с обезьяной».

Шеф схватился за голову и изжевал до огня длинную сигару. Облекшись, он разразился страшными проклятиями.

— Тьфу! Будь ты проклят со своей таинственной обезьяной, вместе с японцем, морочащим голову стольким европейцам.

Делать было нечего. Сам король сыщиков, швырнув в чемодан две пары наручников, полотенце, щетку и маску и сделав секретарю последние распоряжения, вместе с помощником отправился в невеселое путешествие.

Серый «Паккард» доставил Паркера на вокзал ровно за двадцать секунд до отправления поезда. Детективам даже не оставалось времени на покупку билетов. На первой узловой станции Паркера ждала телеграмма до востребования.

«Человек с обезьяной появился в Италии, следующие сообщения посылаю на Рим. Секретарь».