И вдруг — эхо! Тонкое, слегка приглушённое, словно кто-то на глубине ударял молотком во что-то железное. Ткаченко так обрадовался, что вслух воскликнул:

   — Вот ты где!

   — Что ещё? — спросил Кальвин, услышав голос акустика.

Тот пояснил, что появилось эхо. И тут же уточнил — цель неподвижна!

   — Товарищ командир, это она, лодка, — совсем не по-уставному заговорил он. — На грунте, рядом с банкой! Эхо отражается и от лодки и от камней. Она выжидает.

«Молодчина! — похвалил Азар в душе акустика. — А я-то... Эх, Кальвин! Скорее же веди корабль к отмели, не дай себя атаковать!»

Корабль развернулся и вновь прошёл над тем местом, где по докладу акустика находилась неподвижная цель. У Кальвина быстро созрело решение — атаковать! Но для этого надо было вынудить подводную лодку дать ход. Только нужно быть осторожным, не подставить свой корабль под удар торпеды, как это вышло у Серебрякова: он повёл «Смелый» к фарватеру и этим совершил ошибку — лодка получила возможность свободно маневрировать и пошла в атаку. Нет, Кальвин так не делает! «Я пойду на мелководье, — решил он, — и ей ничего не останется, как дать ход».

И Кальвин не ошибся. Едва корабль миновал место, где находилась неподвижная цель, акустик доложил:

   — Цель двинулась! Слышу шум винтов!

«Лодка! — чуть не крикнул Кальвин. — Почуяла беду и хочет улизнуть. Нет, голубушка, я разгадал твой замысел».

   — Контакт надёжный, товарищ командир! — отозвался Ткаченко.

«Кажется, мне пора...»

И вдруг лодка резко увеличила ход и направилась к береговой скале, что левым углом примыкала к острову Баклан, возвышавшемуся неподалёку от мыса. Кальвин уже хотел было дать команду на поворот, как новая мысль овладела им. Он подскочил к рубке штурмана.

   — Где-то в этом месте каменистая гряда? — спросил он, чувствуя, как шевельнулось сердце.

   — Гряда правее, а нам можно взять чуть левее, ближе к скале, и идти по прямой. Я эти места знаю, товарищ командир. Мы тут практику проходили. Курс сто пятнадцать!

«Ты, штурман, хоть и знаешь, а отвечать за корабль мне», — мысленно возразил ему Кальвин. Он подержал в руках карту, потом бросил её на столик. Да, надо непременно опередить подводную лодку! Взглянув на рулевого, он отрывисто бросил:

   — Курс сто пятнадцать! Полный ход!..

Корабль рванулся вперёд, как рысак, которому ослабили поводья. И вот уже «Жгучий» прошёл над лодкой и всё дальше и дальше уходил от неё. «Теперь мне пора...» — подумал Кальвин. Он сжал микрофон, и его зычный голос разорвал тишину:

   — Атака подводной лодки!.. Ну вот и попалась на крючок «чужачка»! — подмигнул он старпому.

Теперь Кальвин мог с лёгким сердцем доложить в штаб флота о выполнении задания. Не теряя времени, он тут же передал по радио депешу. Обычно в таких случаях ответа с берега он не получал, а тут вдруг радиограмма от самого флагмана, короткая и загадочная: «Следуйте в базу без задержки». Странно, однако, ведь учения ещё идут.

Ещё издали Кальвин увидел на пирсе комбрига. Он разговаривал с мужчиной, на нём было чёрное кожаное пальто, чёрная фуражка. В бинокль его лицо казалось серым, словно вытесанным из мрамора. А неподалёку от пирса стояла чёрная «эмка». У Кальвина недобро заныло сердце. «Кажется, моя Настя тут ни при чём», — промелькнуло в голове.

Корабль ошвартовался у пирса. Кальвин сошёл на берег, чтобы доложить комбригу о действиях на учениях, но тот опередил его:

   — Не надо, Азар Петрович. — Комбриг кивнул на человека в штатском. — Это капитан госбезопасности товарищ Костенко. Он прибыл из Москвы. Вам надлежит поехать с ним в Особый отдел флота.

Кальвин взглянул на капитана. Был он высок ростом, косая сажень в плечах, лицо полное, без единой морщины. В его взгляде было что-то невозмутимое и холодное.

   — Какое у вас ко мне дело? — спросил Азар.

   — Не спешите, я вам всё объясню, — ответил капитан глухим голосом, словно у него было простужено горло. И неожиданно добавил: — Вы очень похожи на своего старшего брата Оскара.

   — Вы с ним знакомы?

   — Пришлось недавно познакомиться. Журналист он способный... Ну что, поедем?

Оскар Кальвин, уединившись в своей комнате, писал сыну письмо. В прихожей задребезжал телефон, и он уловил голос жены:

   — Добрый день, Александр Михайлович! Да, Оскар дома, сейчас позову его. — Галя чуть приоткрыла дверь, шепнула мужу: — Тебя просит Василевский...

   — Привет, Саша! — Оскар прижал трубку к уху.

   — У меня к тебе дело, Оскар, — услышал он голос друга. — Ты сможешь к пяти вечера прийти ко мне в Генштаб?

   — Что-нибудь срочное?

   — Вроде этого, — отозвался Александр Михайлович. — Ты хотел познакомиться с генералом Головко, так? Могу помочь. Арсений Григорьевич назначен командующим Северным флотом. Вчера его принимал товарищ Сталин. Это было с утра, а завтра в пять Головко придёт в Генштаб, нам надо решить один важный вопрос... Так что приходи. Поговоришь с ним о своём брате Азаре. Я имею в виду его желание поступить в Военно-морскую академию.

   — Ты молодчина, Саша! — воскликнул Оскар. — Непременно приду...

Пока Оскар разговаривал с Василевским, жена разобрала свою постель и при свете ночника стала расчёсывать волосы перед зеркалом. Оскар заглянул к ней.

   — Так рано ложишься? — спросил он. — Или тебе нездоровится?

   — Устала я со стиркой, да и ночью плохо спала, — пожаловалась жена. — Письмо Пете написал?

   — Сейчас закончу. — Оскар сел на стул рядом с диваном. — Знаешь, Даша просила достать ей билет в Большой театр на балет «Дон Кихот». Я взял два билета. Пойдёшь с ней? Ты же хотела посмотреть эту вещь?

   — Когда?

   — В субботу.

   — Не могу, Оскар. В субботу мне дежурить в поликлинике. А ты свободен?

   — Завтра съезжу на полигон к танкистам и к вечеру вернусь.

   — Вот и сходи с Дашей, она, по-моему, не откажется.

   — Хорошо, я схожу с ней в театр, — согласился Оскар. Он наклонился к жене, чтобы поцеловать, но она отвернулась:

   — У меня нет настроения...

Оскар постоял-постоял и молча вышел из спальни. «Стала чертовски капризной», — только и подумал о жене.

Юлия Марковна с утра готовила обед, когда постучали в дверь. «Наверное, Даша вернулась с работы», — подумала она.

   — Голубчик, это вы?! — воскликнула Юлия Марковна, увидев на пороге полковника Кальвина. — Какими судьбами? Вот уж не ожидала! Давненько я вас не видела.

   — И я давно вас не видел! — Оскар вошёл в прихожую. — У меня к вам просьба, Юлия Марковна. Вот это письмо передайте, пожалуйста, Даше, а то я убываю в командировку. Сможете?

   — Почему бы и нет? — надломила брови Юлия Марковна. — Придёт с работы, и я отдам ей ваше послание. — Она взяла из его рук конверт. — Может, выпьете чашечку кофе? — предложила она. Но Кальвин отказался:

   — Я спешу на поезд...

Юлия Марковна долго вертела в руках письмо: ей так хотелось узнать, о чём он написал Даше! Не он ли её кумир? Эта мысль показалась ей такой заманчивой, что она взяла на кухне тонкий нож и осторожно открыла конверт. Письмо было короткое. «Даша-царица! — писал Оскар. — Я уезжаю в Киевский военный округ. Когда вернусь — не знаю, да и надо ли тебе знать? Если честно, уезжаю в расстроенных чувствах: после балета «Дон Кихот» обещал проводить тебя, но не смог. Мне помешали... Аты небось обиделась? На работу к тебе также не мог заскочить. Да ты, наверное, не ждала меня?

К тебе просьба. Передай, пожалуйста, Саше Василевскому, чтобы позвонил в Ленинград моему сыну и узнал, приедет ли Пётр в Москву на каникулы.

Как твоё здоровье, как самочувствие? Позволь мне на правах твоего старого друга дать совет: берегись гриппа, он уже свирепствует в столице. Болеть тебе, Даша-царица, никак нельзя. Целую в щёчку. Оскар».