Литмир - Электронная Библиотека
A
A

   — «Обиделся» не то слово, Александр. Я чертовски зол! — Он хотел ещё что-то сказать, но лишь махнул рукой. — Потом поговорим, а сейчас пойду к Верховному. Надо же мне с ним объясниться?!

Сталин пил чай. Увидев маршала, он хмуро бросил:

   — Садитесь! Чаю желаете, с лимоном? — В глазах мелькнул насмешливый огонёк.

   — Что-то не хочется...

   — Сдали дела маршалу Тимошенко?

   — Так точно.

Затянулась неловкая пауза, от которой Будённому стало не по себе.

   — Я недоволен тобой, Семён Михайлович! — наконец глухо сказал Сталин, перейдя на «ты». — Не всё было тобой сделано, чтобы остановить врага под Киевом. Согласен, что Ерёменко не разбил танки Гудериана, как обещал. Но у тебя тоже было немало войск.

   — У меня не было главного — танков! А если и были, то единицы. — Будённый увидел, как сдвинулись к переносью брови Сталина, однако решительно продолжал: — Судьба Киева решена, и Тимошенко его не спасёт, даю вам голову на отсечение. Что прикажете мне делать?

Сталин ответил, что, видимо, Ставка даст ему Резервный фронт. Сейчас им командует Жуков, и командует неплохо. На днях он разбил врага на Ельнинском выступе, который немцы хотели использовать как плацдарм для нанесения удара по Москве. Жуков разгадал замысел врага и упредил его. Молодчина!

   — По существу, это первая наша наступательная операция, которая завершилась успешно! — подчеркнул Верховный.

   — Хотите дать мне Резервный фронт, а куда Жукова?

   — Наверное, пошлём его в Ленинград. У Клима Ворошилова, нашего с вами боевого друга, что-то там не ладится... Так возьмёте под своё крыло Резервный фронт?

   — Мне всё равно, Иосиф Виссарионович, где бить фашистов! — сказал маршал. — Себя я никогда не щадил, если вражье отребье пыталось задушить нашу революцию. В декабре девятнадцатого года, когда на Дону и Кубани хозяйничал Деникин, вы побывали в Первой Конной армии и видели, как лютой ненавистью пылали к белогвардейцам мои конники. Их и сейчас немало на фронтах...

«Он прав, Будённый, тогда и я хватил военного лиха, будучи членом Реввоенсовета Южного фронта», — отметил про себя вождь. А вслух сказал:

   — Всё помню, Семён Михайлович, и как с Егоровым был в Первой Конной, и как давал вам рекомендацию для вступления в члены партии большевиков, и как вы проводили парад в нашу честь. Всё это — давняя история. Теперь же война совсем другая, разве её сравнишь с Гражданской? Там в основном рубились шашками. А сейчас король войны — танк! У нас их очень мало, и потому на всех фронтах Красная Армия отступает, — грустно добавил Верховный.

   — Да, техники у нас кот наплакал, как признался однажды мне один фронтовой танкист. Но дело не только в танках. Бойцам не хватает обычных винтовок!

   — И кто в этом виноват? — спросил Сталин, пристально глядя на маршала.

   — И вы, Иосиф Виссарионович, и я, и Жуков, но больше всех Ворошилов. Как бывший нарком обороны он допустил немало серьёзных промахов, хотя нос держал поверху. Впрочем, вы не хуже меня знаете, кто виноват и в какой степени. Но что теперь каяться!

Сталин надолго умолк. Упрёк Будённого, что и он виновен, его ничуть не обидел. В глубине души вождь остро сознавал, что сам недооценил намерений Гитлера. «И вина моя в этом значительная, — с горечью подумал Сталин. — Но прав Будённый: что теперь каяться, надо действовать!..»

   — Если нам не удастся отстоять Киев, — наконец заговорил он, — всю армаду танков немцы бросят на Москву. Вот что меня тревожит. Сумеем ли выстоять?

   — Выстоим! — твёрдо заявил Будённый. — Столицу никогда не отдадим на поругание врагу!

   — Меня радует ваш оптимизм, Семён Михайлович, — повеселел Сталин. — Дома ещё не были?

   — Нет. С аэродрома заехал в Генштаб, поговорил с генералом Василевским, а потом к вам.

   — Хорошо, что напомнили мне о Василевском. — Сталин, сняв трубку прямого телефона с Генштабом, вызвал генерала к себе и, когда Александр Михайлович вошёл в кабинет, спросил: — Переговорили с директором Уралмаша Музруковым? Бронекорпуса для танков он отправил в Челябинск?

   — Нет, заказ ещё не выполнен.

   — Почему? — У вождя задвигались желваки, лицо вмиг напряглось.

   — Завод переходит на полный цикл производства танков, — объяснил Василевский. — На это и были брошены все силы. Теперь возьмутся за бронекорпуса. Считаю, что винить в чём-либо Бориса Глебовича грех. Музруков большой труженик, но даже ему всё не объять.

   — Кто на Уралмаше главный инженер? Рыжков?

   — Да, я с ним разговаривал...

Но Сталин его не слушал. Он вырвал из рабочей тетради листок, сел к столу, быстро составил телеграмму и отдал её Василевскому: «Прошу вас честно и в срок выполнять заказы по поставке корпусов для танков КВ Челябинскому тракторному заводу. Сейчас я прошу и надеюсь, что вы выполните долг перед Родиной. Через несколько дней, если вы окажетесь нарушителями своего долга перед Родиной, начну вас громить как преступников, пренебрегающих честью и интересами своей Родины. Нельзя терпеть, чтобы наши войска страдали на фронте от недостатка танков, а вы в далёком тылу прохлаждались и бездельничали. И. Сталин. 17 сентября 1941 г.».

   — Срочно передайте на завод, — сказал Сталин.

   — Есть, понял. Бегу на узел связи. — И Василевский вышел из кабинета.

Дверь распахнулась, и в кабинет вошёл маршал Шапошников:

   — Товарищ Сталин, я получил донесение от начальника штаба Юго-Западного фронта генерала Тупикова. На Ромны, Лохвицы и на Весёлый Подол прорвался противник. Там наших войск нет, с немцами ведут бой местные истребительные отряды. Но что они могут сделать против вражеских танков? «Начало понятной нам катастрофы, — телеграфирует Тупиков, — дело пары дней». — Шапошников свернул листок.

— Я сейчас пошлю телеграмму генералу Кирпоносу, — сказал Сталин. — У него там в штабе развелись паникёры...

Верховный телеграфировал командующему Юго-Западным фронтом, что надо не поддаваться панике, как это делает генерал Тупиков, а принять все меры к тому, чтобы удержать занимаемое положение и особенно прочно удерживать фланги; надо внушить всему составу фронта необходимость «упорно драться, не оглядываясь назад».

Но чуда не произошло, и через несколько дней, убедившись в невозможности разрядить обстановку на юго-западе, Сталин разрешил Юго-Западному фронту оставить Киев. Однако к этому времени наши войска были окружены. Связь штаба фронта со штабами армий и Ставкой прервалась.

Недобро заныло в груди у Василевского, когда утром он прибыл в Генштаб и Шапошников сообщил ему неприятную новость. Прорываясь из окружения, погибли в бою командующий фронтом генерал Кирпонос, член Военного совета секретарь ЦК Украины Бурмистенко и начальник штаба генерал Тупиков...

   — Мне только что звонил маршал Тимошенко, — грустно произнёс Шапошников. — Жаль, что оборона под Киевом закончилась такой трагедией. Но и для немцев это своего рода пиррова победа: в боях за Киев они потеряли до ста тысяч солдат и офицеров! Больше месяца группа армий «Центр» топталась под Киевом, а мы это время использовали для укрепления нашей обороны на Московском направлении...

Глава шестая

С утра Сталин никого не принимал. При мысли, что немцы захватили Киев, у него опять защемило сердце. Теперь громады танков рванут на Москву...

«Когда наконец мы будем наступать? — подумал Сталин, попыхивая трубкой и глотая горьковатый дым. — Над этим никто не думает. А зачем им думать, засорять свои мозги, если есть товарищ Сталин, их вождь и учитель, он мудро подскажет, что делать, а им останется лишь выполнить его указания... Олухи небесные!» Он почувствовал своё бессилие и, чтобы хоть как-то заглушить боль о потерянном Киеве, переключился на центральное направление. Как бы и тут не случилось трагедии! Утешало то, что первая попытка немцев с ходу прорваться в Москву отбита...

41
{"b":"546537","o":1}