В доте Вилли Померанц нашел кока Пустынникова.

Он привес с хутора лопату и вырыл на пригорке глубокую могилу. Долго сидел старый рыбак у свежего холмика, глядя с тоской на пепельную поверхность пролива Соэла-Вяйн…

После захвата 44-й береговой батареи — главной ударной силы СУСа на юге Хиумы, — утром 13 октября, противник сосредоточил все свои основные силы в районе деревни Теркма и по восточной приморской дороге начал наступление на аэродром Кяйна и дальше на городок Кярдла. У деревни Ойнику к немцам должен был присоединиться десант, высаженный на небольшой островок Кассар, соединенный с Хиумой дамбой. По западной приморской дороге вела наступление вторая группировка противника, которая намеревалась отрезать на полуострове Кыпу две береговые батареи от остальных частей гарнизона и выйти к полуострову Тахкуна. С моря ее поддерживала огнем эскадра в составе легкого крейсера и четырех миноносцев.

В штабе Северного укрепленного сектора сразу же разгадали нехитрый замысел врага, но остановить его не хватало сил. Имея удобный плацдарм на всей южной оконечности острова Хиума, противник беспрепятственно высаживал подкрепление, в том числе минометные и полевые артиллерийские батареи и танкетки. За счет численного перевеса в людях и технике он намеревался быстро сломить сопротивление моонзундцев, прижать их на полуострове Тахкуна к воде и опрокинуть в море.

Полковник Константинов собрал у себя на КП всех работников штаба СУСа, БОБРа, командиров и комиссаров подразделений, представителей Советской власти на Хиуме и уездного комитета партии. Обстановку на острове докладывал начальник штаба полковник Савельев.

— Основной удар противник нанесет нам здесь, у аэродрома Кяйна, — показал он указкой на карту острова, висевшую на стене. — По неполным данным, он подтягивает сюда два усиленных полка. К тому же с острова Кассар к немцам присоединится еще батальон десантников. На западе, — указка начальника штаба поднялась от Нурсте до полуострова Кыпу, — противник нанесет нам второй удар, скорее всего отвлекающий. Немцы сосредоточили там до полка пехоты.

— А чем располагаем мы, Павел Васильевич? — спросил военком СУСа полковой комиссар Биленко.

— У Кяйны противника встретят стрелковый батальон майора Столярова и две инженерные роты лейтенантов Найденова и Сокерина. В районе полуострова Кыпу наступление немцев сдерживают подразделения стрелкового батальона капитана Белинского и инженерная рота лейтенанта Тихомирова, — ответил Савельев.

— Примерно на каждого нашего бойца приходится восемь — десять фашистских солдат, — задумчиво произнес начальник сухопутной обороны СУСа майор Фиронов, — плюс полное количественное превосходство в вооружении. Я не говорю уже о самолетах.

— Каким резервом мы располагаем? — спросил Биленко начальника штаба.

— Почти никаким, если не считать эстонский батальон, — ответил Савельев. — Тридцать шестой инженерный батальон обороняет северную часть Хиумы, и едва ли целесообразно снимать его оттуда.

Константинов внимательно прислушивался к разговору работников штаба, делая в блокноте пометки карандашом. Конкретных предложений по организации обороны никто из присутствовавших на совещании не внес, да он и не ждал их. Все штабом было спланировано заранее, и сейчас, в ходе боев, не имело никакого смысла перегруппировывать подразделения. Совещание комендант созвал для того, чтобы довести сложившуюся обстановку до руководящих работников и поставить каждому из них конкретную боевую задачу. Начальника сухопутной обороны майора Фиронова он послал на аэродром Кяйна.

— Любыми средствами удерживайте аэродром, Павел Степанович, — приказал Константинов. — Сами понимаете, аэродром на острове у нас единственный. Без него прекратится связь с Ленинградом.

— Дня три-четыре, думаю, продержимся, товарищ полковник, — ответил Фиронов.

Константинов повернулся к начальнику артиллерии СУСа майору Бранчевскому.

— Особую надежду я возлагаю на вашу артиллерию, Василий Игнатьевич, — сказал он и подошел к карте. — Береговые батареи должны помочь пехоте майора Фиронова. Вывозите корректировщиков триста шестнадцатой, двадцать шестой и двенадцатой батарей в Кяйну.

— С двенадцатой батареи бесполезно вызывать, товарищ полковник. У нее слишком большое мертвое пространство. Очень высокий лес у огневой позиции с юга, — объяснил Бранчевский. — Но зато ее заменит батарея лейтенанта Титова, — добавил он, напомнив о двухорудийной 130-миллиметровой береговой батарее, по его инициативе установленной на временных основаниях возле пристани Хальтерма. Орудия были сняты с 44-й и 26-й береговых батарей и месяц назад введены в строй.

— Добро! — согласился Константинов. — А батальону капитана Белинского пусть помогут батареи с Кыпу.

— Обе батареи все время обстреливаются с моря немецкими кораблями, — напомнил Бранчевский.

Константинов знал об этом. Но что он мог сделать? Батареям целесообразнее вести огонь по сухопутному противнику. Жаль, что нет торпедных катеров капитан-лейтенанта Богданова. Их пришлось отправить в Ленинград. Они бы отогнали от берегов Хиумы обнаглевшую эскадру.

Последним на совещании выступил полковой комиссар Биленко:

— Нам отступать некуда, товарищи. За нами — Ленинград. Мы же, находясь в глубоком тылу врага, являемся его форпостом. Чем дольше мы продержимся на рубеже Кяйна, полуостров Кыпу, тем меньше фашистских войск будет брошено на Ленинград. Поэтому считайте ваше направление ленинградским направлением, — сказал он.

Совещание кончилось, кабинет быстро опустел. Константинов задержал лишь начальника штаба, военкома, начальника инженерной службы БОБРа майора Навагина и секретаря уездного комитета партии Якобсона.

— А вам особое задание, Сергей Сергеевич, — подошел он к Навагину. — Требуется в три-четыре дня построить последний рубеж обороны на полуострове Тахкуна. Вот здесь, — показал Константинов на карте. — Опыт у вас большой, возглавьте все работы по строительству.

— Какими силами и средствами я буду располагать?

— В основном — местное население. Товарищ Якобсон вам поможет.

— Мы мобилизуем население города Кярдла, — сказал Якобсон.

— Поможет вам и тридцать шестой инженерный батальон, — продолжал Константинов, обращаясь к Навагину. — Ну, а средства… средства в основном подручные.

— Не густо, — улыбнулся Навагин.

— Лес используйте, — подсказал Савельев. — Его на Тахкуне много.

— Да уж придется…

Навагин с Якобсоном ушли. Биленко заторопился на 12-ю береговую батарею.

— Беспокоит меня полуостров Кыпу, Александр Сильвестрович, отрежут немцы две батареи, — сказал Савельев. — А ведь это, считайте, триста краснофлотцев! Для нас большая сила.

Константинов задумался.

— И снимать их оттуда нельзя. Немцы тут же высадят у Ристны десант и ударят в спину капитану Белинскому, — проговорил он. — На месте бы надо посмотреть…

— Вот я и думаю сейчас туда съездить.

— Поезжайте, — разрешил Константинов.

Савельев вызвал своего шофера:

— Через десять минут едем на Кыпу. Готовьте машину.

— Машина готова, товарищ полковник, — ответил Доронин.

Когда через десять минут Савельев подошел к своей легковой машине, то увидел на заднем сиденье троих краснофлотцев из штабного взвода, вооруженных винтовками и гранатами.

— Это зачем?

— Кайтселиты действуют в лесу, товарищ полковник. Там мы их в случае необходимости встретим, — кивнул Доронин на краснофлотцев.

— Ладно, — согласился Савельев, усаживаясь рядом с шофером. — Поехали!

Опасения Доронина оказались излишними: до Кыпу доехали спокойно. Машина запетляла по извилистой дороге полуострова, вскоре послышались глухие взрывы: возле маяка Ристна шел бой. Над лесом кружил самолет-разведчик. «Корректировщик. Огонь своей эскадры корректирует», — определил Савельев. Действительно, когда он поднялся на командный пункт 42-й береговой батареи, расположенной поблизости от маяка Ристна, то в амбразуру простым глазом увидел немецкий легкий крейсер и четыре миноносца. Корабли находились на траверзе маяка и вели методический огонь по огневой позиции батареи.