— Неужели они всю свою артиллерию под Таллин бросили? — удивился Фиронов.

— Артиллерию — может быть, — согласился Столяров, — а вот минометы явно приберегли для нас. Вот увидите.

— И самолетов не видно. Должно быть, жарко фашистам у Таллина.

Столяров посмотрел на часы: пора заканчивать артподготовку. Он послал на батарею своего связного Сломова.

— Огонь прекратить. Выдвигаться на открытую позицию. Стрелять прямой наводкой.

Сломов убежал. Батарея и миномет прекратили стрельбу, и моонзундцы пошли в атаку. С бугра Фиронов видел, как роты развернулись в атаку. Не успели они пройти и ста метров, как перед ними стеной встали черные султаны земли. «Минометы бьют», — определил Фиронов и крикнул Сломову:

— Орудия быстрей на прямую наводку!

— Батарея идет, товарищ майор. Вот она, — показал Сломов. — Сейчас наши артиллеристы им всыплют горяченького…

Артиллеристы быстро установили возле холма свои орудия, и Хапчаносов поднял правую руку вверх.

— Прямой наводкой… По минометам… Огонь! — Рука командира резко опустилась — и четыре орудия выдохнули из себя жаркое пламя.

Моонзундцы снова перешли в атаку, но из хорошо замаскированных ячеек застрочили пулеметы. Столяров не растерялся и послал роты по неглубокой канаве в обход. С холма Фиронову было отчетливо видно, как красноармейцы ползли по траве. «Молодец майор! Пока батарея стреляет, батальон зайдет с флангов и ударит».

Но немцы упредили его и открыли из минометов огонь по батарее. С десяток мин разорвалось возле первого орудия. Сломов увидел, что два подносчика лежат на земле без движения. Он сбежал с холма, подхватил гильзу со снарядом и поднес к орудию.

— Быстрей! — торопил его командир орудия. Он бросился за вторым снарядом, потом за третьим. Кругом гремели раскаты взрывов, дрожала под ногами земля, а в сознании было одно: скорее поднести еще снаряд, чтобы орудие не молчало. На помощь пришли два артиллериста из взвода управления. Сломов вытер на лице пот, огляделся. На холме Фиронова не было, дымилась лишь воронка от разорвавшейся крупнокалиберной мины.

— Где майор? — спросил Сломов только что пришедших товарищей.

— Ранен. На машину его понесли. Вместе с комиссаром…

Сломов увидел на дороге двух санитаров с носилками, на которых лежал Фиронов. Майора уложили в машину, и она скрылась за деревьями.

— Немцы в атаку пошли! — услышал Сломов голос командира орудия.

Зажатые в полукольцо, гитлеровцы решили опрокинуть батарею и устремились по ходам сообщения к огневой позиции. Расстояние до них было настолько мало, что орудия не могли стрелять. Сломов увидел пулеметчика, подхватил четыре диска с патронами и лег рядом с ним.

— Получай! — протянул он диски пулеметчику.

— Спасибо. Сейчас мы их… — Пулеметчик сменил диск и короткими очередями стал бить наступающих гитлеровцев.

Артиллеристы схватились за винтовки и гранаты. Создалась угроза захвата орудий. Пулеметчик резанул почти в упор очередью по наседавшим фашистам и, поднявшись во весь рост, ринулся вперед.

— В атаку, товарищи! Ура! — кричал он, стреляя на ходу.

Артиллеристы пошли в атаку. С флангов к ним спешили на помощь красноармейцы. Немцы, оказавшись в ловушке, в страхе заметались.

Бой за станцию Паливере закончился полной победой моонзундцев.

Возле каменного дома с черепичной крышей, где временно поселился полковник Ключников, остановился мотоцикл. Молоденький лейтенант соскочил с заднего сиденья и, торопясь, вбегал в дом.

— Вам пакет, товарищ полковник! От генерала Елисеева!

Ключников взял пакет, положил его на стол.

— Что передать генералу?

— А вы нетерпеливы, товарищ лейтенант, — сказал Ключников.

— В пакете очень важный приказ!

Ключников разрезал ножичком край конверта, вынул лист, не спеша прочел, задумчиво вложил лист обратно в конверт.

— Передайте генералу — приказ будет выполнен.

Лейтенант, козырнув, вышел из дома.

На крыльце появился Ключников. Шофер быстро подогнал легковую машину и открыл дверцу:

— Куда, товарищ полковник?

— К капитану Огородникову.

Шофер знал, где находится десантный отряд, и выехал на дорогу, идущую от Лихулы на Кирблу. Огородникова догнали в шести километрах от станции.

— Остановите отряд, — приказал Ключников. — Возвращайтесь обратно в Виртсу.

Огородников вначале растерялся. Он уже отдал приказ о штурме поселка Кирбла. И вдруг срочно отступать. Лицо полковника было хмуро и неприветливо, и Огородников не решился его переспросить. Возможно, он ослышался.

— Не совсем понятно, — проговорил он.

— Вчера нашими войсками был оставлен Таллин, — сказал Ключников. — Дальнейшее наступление отряда бессмысленно. Целесообразнее силы держать в одном кулаке — на островах. Тем более что частей у нас мало.

Не дожидаясь отряда, Ключников вернулся в Лихулу, а оттуда проехал прямо в Виртсу. Он послал связного на мотоцикле к капитану Двойных с приказом о немедленном возвращении отряда в Виртсу.

Отряд Огородникова возвратился в Лихулу, а утром, растянувшись по дороге, стал отступать в Виртсу.

Об отходе десантных отрядов Ключникова на Муху Смирнов узнал одним из первых. Он со своими корректировщиками находился в порту Виртсу, когда на катере прибыл из Куйвасту связной с приказом генерала Елисеева. Связному тотчас же подали мотоцикл, и он укатил в Лихулу к Ключникову.

На другой день Смирнов поехал на попутной машине навстречу, чтобы помочь огнем своей батареи задержать наседающих врагов. С командиром батальона капитаном Абдулхаковым он встретился в полусожженной деревушке. За эти дни комбат похудел, скулы его заострились и резко выделялись на осунувшемся и еще более почерневшем лице. Абдулхаков обрадовался приезду Смирнова.

— Теперь нам легче будет!

В Виртсу Смирнов ехал в одной машине с Абдулхаковым.

Вечером добрались до шоссейной дамбы. Измученные роты устремились по ней к порту. Немцы, видя, что отряд ускользает у них из-под рук, с трех сторон начали наступать на Виртсу, пытаясь на подходах к дамбам прижать к воде и уничтожить весь отряд, сосредоточенный на небольшом участке. Роты успели миновать дамбу и заняли оборону на северо-восточном побережье острова Виртсу. Перед дамбой остался лишь один штаб со взводом охраны. В полевой бинокль Абдулхаков отчетливо видел, как фашисты выскочили из редкого леска и стремительно понеслись на бронетранспортерах к горловине дамбы, намереваясь, по-видимому, зайти с флангов, окружить отставший штаб и ваять его в плен.

— Черт возьми!.. — выругался Абдулхаков. — Прозевали момент. Теперь трудно будет. Огонь батареи — наше спасение, — обратился он к Смирнову. — Выручайте!

Отступать дальше по дамбе Абдулхаков не решился. Если немцы вплотную пойдут вслед за ними, тогда их не остановишь.

— Занять оборону здесь! — приказал он начальнику штаба. — Не отступать ни на шаг! Связного послать к полковнику с докладом.

Быстро заняли оборону. Бойцы стали окапываться по обе стороны дороги, готовясь к неравной схватке. Рядом с ними залегли работники штаба. Гитлеровцы на ходу соскочили с бронетранспортеров и перестроились для атаки. Они не стали ждать основных сил, идущих сзади, рассчитывая одним вырвавшимся вперед отрядом с ходу прорвать слабую оборону малочисленной группы. С яростными выкриками они потоком хлынули на дамбу, беспорядочно стреляя на бегу.

Абдулхаков, лежа за камнем, приказал открыть огонь. Единственный ручной пулемет штабного взвода остановил густую толпу врагов. Атака захлебнулась. Смирнов, увлеченный горячкой боя, оставил радиостанцию и, подбежав к командиру батальона, не целясь, разрядил в фашистов всю обойму.

— Ложитесь на землю, — дернул его за рукав Абдулхаков. — Зачем так глупо подставлять себя под пули?!

Смирнов послушно распластался около камня и, перезарядив пистолет, выпустил вторую обойму. Абдулхаков стрелял редко, тщательно прицеливаясь. После каждого его выстрела падал фашист.