Она стала думать о Фомине. Чудак, зачем он так переживает? Разве он мог оценить состояние больного? Только в зависимости от обстановки можно было правильно решить, что следует предпринимать. Смешной, — снова улыбнулась она и открыла дверь в амбулаторию.
В палате жарко горела печь. Нина набросила халат и позвонила Фомину.
— Сергей! Передай мои конспекты руководителю партшколы. Я не могу. Сегодня и завтра заседание первой врачебной ассоциации по борьбе с цингой. Вернусь, очевидно, поздно. Можешь взять сейчас. Жду!
Сергей пришёл сразу,
— Мне так всё это неприятно, — заговорил он. Но Нина только засмеялась.
— Не нужно, родной. Всё хорошо. Да если бы не ты, разве бы я решилась?
…Ещё у дверей своего кабинета его встретил настойчивый телефонный звонок, Сергей поднял трубку и узнал голос Аллы Васильевны,
— Дорогой мой. Я очень нуждаюсь в вашем совете, — щебетала она вкрадчиво — Мне нужно поговорить с вами. Скажите, когда вы освободитесь?
— Не раньше десяти, — буркнул он не совсем любезно.
— Не бойтесь, дорогой. Я вас не задержу, — засмеялась она и уже серьёзно добавила: — В девять я подожду вас у гостиницы. — И, не ожидая ответа, повесила трубку.
Аллу Васильевну он увидел издалека. Сергей узнал её по беличьей шубке и походке, отличающей её от остальных женщин. Она почувствовала его взгляд и поднЯла голову.
— О! Я так признательна вам! — воскликнула она растроганно и, улыбнувшись, пошла рядом.
— Я слушаю вас… — покосился несколько смущённо Фомин, сбавив шаг,
— Не здесь же, дорогой мой! Переговорим у меня, — бойко ответила она, — Да возьмите меня под руку, здесь очень скользко.
Сергей почувствовал себя неловко, словно вместо армейской фуражки он надел старомодный цилиндр. Левченко, очевидно, понимала его состояние. Лукаво подшучивала:
— Да не бегите же вы, ради бога. Никто за нами не гонится.
Дверь была на замке. Алла Васильевна быстро открыла её и включила свет.
— Теперь раздевайтесь. Сегодня вы мой гость и советчик.
На столе стоял графин с коньяком, нарезанные, посыпанные сахаром лимоны, две рюмки.
— Как это понять? — усмехнулся он, бросив насторожённый взгляд на комнату Матвеевой.
— Да вы не бойтесь. Никого там нет и долго не будет, — сказала она нарочно громко и расхохоталась, — Мужчина, а ведёте себя, как гимназист. Стыдитесь, друг мой, стыдитесь! — Она сбросила шубку и осталась в домашнем зелёном платье в горошек, с белым воротником. Платье ей очень шло.
— А теперь садитесь, и мы выпьем по рюмке коньяка. Врачи утверждают, что повышает тонус. Прошу вас— Она наполнила рюмки.
— Мне, право, неудобно. Всё это неожиданно… И Ещё коньяк…
— Не заставляйте меня и здесь ждать. У меня сегодня хорошее настроение и хочется выпить.
Она пила медленно, поглядывая на него из-под ресниц. Голубой свет абажура нежными звёздочками искрился в хрустале графина и отражался в весело поблёскивающих глазах.
Фомин посмотрел на неё, давая понять, что время начинать разговор. Но она совсем не торопилась и снова наполнила рюмки,
Фомин пил, не имея мужества отказаться. Голова немного кружилась. Алла Васильевна сидела совсем близко, посмеивалась и не переставала мило и весело болтать.
— Нет, нет! Сегодня никаких деловых тем. Мне так хорошо и не хочется скучными разговорами нарушать очарование вечера. Да и вам следует развлечься и отдохнуть, — лениво проговорила она и наклонилась совсем близко, протягивая руку к графину.
Уходить! Уходить, и немедленно! — подсказывал внутренний голос. Но его уже опутала её близость. Её тепло захватывало дыхание. Он боялся пошевелиться. Выпьем, и сейчас же уйду, — решил он и посмотрел украдкой на часы.
Алла Васильевна ахнула и схватилась за сердце.
— Сергей! Дружочек! В буфете валерьянка. Плохо с сердцем. Дайте скорей! — зашептала она, задыхаясь.
Он бросился к буфету.
— Уложите меня на кровать. Какой, право, бестолковый, — прошептала она, протягивая к нему руки…
Когда Сергей вышел, в кухне он натолкнулся на Нину. Он видел, как она вздрогнула и побледнела, но не повернулась.
Зачем всё это, зачем? Как всё могло получиться? — думал он. — Мерзко, глупо! — Он побежал, боясь оглянуться. Хлопья снега кружились, засыпали следы и падали на лицо, смывая аромат духов, но чем смыть в сердце эту горькую сладость? Чем?
Нина вернулась домой и, не раздеваясь, прилегла на кровать. Она тяжело вздохнула и закрыла глаза.
Всё было решено. Направление заведующей Среднеканским медицинским пунктом лежало в сумке. Формировался этап заключённых. Оставалось дождаться выхода автоколонны, В Элекчан она должна отправиться в ближайшие дни. За стеной прозвучал беззаботный смех соседки. Острое чувство боли сдавило сердце. По телу разлилась пустота.
В коридор кто-то вошёл. Нина прислушалась — Валя. Но девушка не заходила — значит, не одна. Слышно было, как она тихо смеялась и что-то говорила. Нина села к столу и стала ждать. Маленькая комнатка показалась удивительно уютной. Сколько же прошло времени, как они с Валей переехали сюда? Уже полгода. А сколько изменений!
Наконец вошла Валя, румяная от мороза, внеся с собой прохладу зимы и жизнерадостность молодости.
— Нина, у меня новость! — Она обняла Нину и прижалась щекой. Это была снова её Валя.
— Если известие хорошее, я рада за тебя, — Нина ласково поправила её локоны.
— Выхожу замуж! — Нина увидела, как блеснули в ее глазах слёзы.
— Что же, родная моя, поздравляю. Желаю тебе счастья. Но зачем же эти слёзы? — Нина встала. — Я не имею права учить тебя, но всё же. В общем, главное, не ошибись и старайся делать всё прочным. — Она вздохнула и нежно обняла Валю.
— «Не ошибись… прочным», — повторила машинально Валя, — Теперь уже на всё наплевать. Сделано, и думать уже поздно.
Матвеева смотрела на неё изумленно. Она никогда не видела Валю в таком смятении.
Но Валя вдруг как ни в чём не бывало расхохоталась.
— Не обращай на меня внимания, Ниночка. Просто стало жаль своей свободы. Не думай ничего, всё хорошо. Я счастлива и рада!
— Ну, вот и отлично. А я уже подумала, что у тебя не совсем всё ладно, — улыбнулась Нина и тихо сказала — У меня тоже новость.
— Наконец-то! — хлопнула в ладоши девушка и принялась её обнимать.
— Не то, родная моя, нет! Уезжаю на Среднекан с первой автоколонной. Получила туда назначение.
— А Сергей?
— Не нужно об этом. Я не задавала тебе подобных вопросов. Если уезжаю, значит, так нужно.
В комнате соседки послышался чей-то неприятный, незнакомый бас. Фальшивя и путая, он затянул арию Ленского.
— Там всё притворно и фальшиво. Прошу, берегись их всех. А теперь давай ложиться. А там видно будет, что приготовит нам грядущий день, — дрогнувшим голосом проговорила Нина и стала готовить постель.
Было ясно. С румяного неба хлынули солнечные лучи и тихо легли на вершины сопок. Скинувший хвою лиственный лес засветился кружевными узорами. В тайгу тянулось полотно дороги. У головной машины, рядом с диспетчерской, не переставая гремел оркестр.
Нина, закутавшись в тулуп, сидела в кабине, нетерпеливо ожидая, когда тронется колонна. Валя смотрела на неё мокрыми от слёз глазами. Окна в кабине затЯнул тонкий рисунок льда, только в узкую щёлочку рамки виднелись проходящие фигуры людей.
— Опять прошёл, — тихо прошептала Валя.
— Не надо, милая, ни к чему. Так будет лучше для нас обоих. — Нина подняла воротник тулупа и закуталась с головой.
— Это уже четвёртый раз. Он настойчиво ищет. Разреши, Ниночка, я выгляну.
— Нет, нет, не нужно.
Между машинами заскрипели торопливые шаги бегущих людей. Водители спешили к своим машинам.
— До свиданья, Валюша. Сейчас прибежит и мой шофёр. Не хочу прощаться в открытую дверь. Будь здорова и счастлива. Думаю, ещё встретимся. — Матвеева привлекла девушку и поцеловала. — Может быть, что-нибудь передать? — тихо спросила она.
Прибежал водитель и открыл дверку, ожидая, когда освободится сиденье. Впереди уже трогалась колонна, Валя соскочила с подножки.
