— Чудак, ну чего же ты молчал? Давно бы свёл вас с Соллогубом. У него не только инструменты, а даже запасные части…

— Соллогуб? А кто это такой?

— На участке «Борискин» экскаватор видал? Там он и работает машинистом.

Юрий услышал об экскаваторе и заглЯнул в комнату.

— Кстати, я давно хотел расспросить, откуда он тут поЯвился, когда простой движок не доставишь?

— С Аляски. Его привёз Соллогуб. Пока по северному побережью торговали американцы, отдельные шхуны поднимались по Колыме до Сеймчана. Там и сейчас ещё стоит закрытый склад торговой фирмы «Свенсон». Соллогуб как-то проведал про колымское золото и решил попытать счастья. До этого он лет десять бродяжничал по Аляске и горное дело знал. Он купил экскаватор, котлы, движок, динамо, палатки и всевозможные инструменты. Нашёл себе напарника, тоже поляка. Тот, что работает у него теперь кочегаром, — Адам. Видели: усатый как таракан. Вот они договорились с капитаном какой-то шхуны и прикатили на Усть-Среднекан. Там собрали машину и своим ходом до «Борискина». Так и остались.

— Предлагали им выехать, отказались тут же, — вставил Фалько.

— Верно, выезжать не захотели, — подтвердил Космачёв, — Чего, мол, нам ещё искать? Есть постоянная работа, платят хорошо, есть уже и приятели, да и родина Польша отсюда куда ближе, чем от Аляски.

— Что, Юрка? Давай познакомимся, глЯдишь, чем чёрт не шутит, — помогут! — Николай сразу повеселел.

— Познакомиться можно, а просить помочь? Как-нибудь управимся сами, — упрямо заЯвил Юрий и вышел.

Голубое небо выцвело. Лес пожелтел, а сопки запестрели красочными клиньями. Только пушистый стланик вечнозелёным венчиком опоясывал их голые вершины.

Наутро намечался пуск радиостанции. Парни волновались. Это была их первая самостоятельная работа, да и для беспокойства было достаточно оснований. Подмоченные приборы вызывали недоверие. Проверить отремонтированную аппаратуру не представлялось возможным.

Рассвет едва пробивался на востоке, когда Колосов подготовил к пуску движок. Оставалось заполнить систему охлаждения. Он взял ведро и пошёл к речке. Над головой скользнула большая тень птицы и слилась с тёмным берегом. Сразу же надрывно загорланила кряква. На болотах откликнулся клоктун, жалобно свистнула шилохвость, и тайга наполнилась волнующими звуками томительного ожидания восхода.

Колосов спустился с берега. Высоко в небе, беспокойно перекликаясь, летела к Колыме стая гусей. Над кустарником то и дело, свистя крыльями, проносились утки.

Юрию взгрустнулось. Захотелось полететь за этими птицами в родные места. Валя. Где она? Что с ней? Помнит или забыла? Он закрыл глаза, вспомнилось прощание.

В верховьях реки затрубил сохатый. Казалось, что одинокий путник зовёт на помощь, и сопки, издеваясь над его несчастьем, с хохотом разбрасывают по тайге эти призывные грустные звуки.

Колосов с грохотом опустил в речку ведро. На конебазе хлопнули двери, донеслись голоса. Посёлок просыпался, нужно было спешить. Он зачерпнул воду и вернулся на станцию.

Николай нервничал. Пока Юрий заливал в радиатор воду, он уже дёргал за пусковой ремешок.

— Не могу! Когда надо спешить, ты, как нарочно, ковыряешься. Пока никто не пришёл, надо опробовать, — ворчливо бормотал он, оглядываясь на двери.

— Спокойно, Колька, сейчас торопиться уже поздно. Увидишь, всё будет хорошо, — Юрий подкачал насосом горючее.

— Легко сказать, спокойно. А не пойдёт?

— Куда денется? Давай!

Николай закрыл глаза и дёрнул за кольцо. Движок чихнул и сразу же завёлся, рассыпая по тайге ровные звуки выхлопа.

— Симфония! — заорал радостно Колосов, — А ты — не пойдёт! Заставим. — Он отрегулировал обороты. — А теперь включай умформер и следи за напрЯжением!

Генератор дрогнул, загудел, набирая обороты. Они не спускали глаз с приборов щитка и контрольной лампы, но стрелки вольтметров были равнодушны к их радости, а колба лампы холодно и безразлично отражала только свет сальных свечей. Они снова и снова проверили контакты.

За дверью послышался знакомый кашель.

— Краснов! — прошептал Николай и, вскочив, заметался по аппаратной. — Что скажем? Как быть?

— Замолчи же ты, чёрт тебя возьми! — взревел Юрка, — Никаких признаков растерянности, — уже спокойно продолжал он. — Открути какую-нибудь гайку, шпильку. Найди любое дело, занимайся, возись, улыбайся, пока не уйдёт. Говори, что хочешь, но никакого вида. Понял?

— Да разве так можно?

— Можно! А ты что хочешь? Не получилось — и руки вверх? Ну, нет. Всё равно будет работать.

Краснов вошёл.

— Без меня нельзя. Это же первый удар пульса. Первые звуки жизни. А вы без меня? Не пойдёт! — шутливо проговорил он и посмотрел смеющимися глазами. — А признаться, я сомневался, что удастся собрать из всех этих обломков что-нибудь путное. В общем, молодцы! Спасибо!

Николаев вспыхнул от похвалы и, пряча глаза, что-то невнятно пробормотал, а потом решительно посмотрел на Юрия, бросил отвёртку и с отчаянием развёл руками. Но Юрий, угадав его намерение, предусмотрительно, загородил его спиной.

— Ещё не сделали, Михаил Степанович. Не знаю, сколько провозимся. Закончим — позовём.

— С удовольствием посижу с вами. Теперь уже не уснуть, — улыбнулся Краснов и, сбросив куртку, уселся в сторонке.

— Что вы? Тут ещё столько дела. Зачем вам мучить себя?

— Значит, домой? Чтобы не висел над душой, так что ли? — Краснов пристально посмотрел на парней.

— Вот что, механики. Вижу, что не совсем у вас ладится и вы стесняетесь. Нужно в книжках порыться, кое-что вспомнить, подумать, а вам неудобно при посторонних, да Ещё руководителе. Кто знает, что может подумать. Ведь так? — И он рассмеялся. — Да если всё будет получаться легко и гладко, вы быстро обрастёте жирком и покроетесь плесенью, как в болоте вода.

Ребята снова взЯлись за проверку всей установки. Краснов придвинул скамейку и сел рядом.

— Нам нужна связь, а вы нужны для другого дела, — снова заговорил он. — Скоро приходит сплав, прибудут радист и механик. Вам тут будет нечего делать. Вот и хотел посоветоваться.

— С нами? — Николай покраснел.

— Ас кем же? Есть у меня такая мысль. На Усть-Среднекане разворачивается строительство. Осенью возвратятся полевые партии, начнётся обработка топографических и поисковых материалов. Нужна электроэнергия. У нас есть экскаватор — вот вам котёл и паровая машина. На Усть-Среднекане валяется динамка киловатт на шестьдесят. Соллогуб уверяет, что исправна. Если что и попортилось, отремонтируем. Как ты, Юрка, находишь моё предложение?

— Попробуем, — неуверенно буркнул Юрий и снова завёл движок.

— Не попробуем, а сделаем, — поправил Краснов Колосова. — Сколотим сани, запрЯжём десяток оленей, по первому льду отвезём котёл и машину в посёлок.

— Кроме силовой установки, Ещё многое надо, — напомнил Юрий.

— Кое-что имеется. Есть проволока: завезли для увязки сена. Будут лампы. Всё остальное должно быть изыскано на месте, изготовлено, изобретено. А свет должен быть, — Он засмеялся. — Вижу, вы тоже загорелись идеей освещения посёлка. Значит, будет свет.

Снова проверили установку. Почему же нет напрЯжения? Вдруг Юрий стукнул себя по лбу.

— Мы же не ввели сопротивления в обмотку возбуждения. Ну не шляпы? А ну, Колька, передвинь реостат. — Николай переместил ручку с клеммами по нихромовой катушке, и сразу комнату радиостанции залил ослепительный свет.

Фомин высыпал в урну третью пепельницу окурков и открыл форточку. Чистый воздух про-бил синий махорочный заслон и прозрачным ковром разостлался по полу. Прижатый к потолку дым, обтекая переплёт рамы, тонкой полоской пополз наружу и скоро рассеялся вовсе.

— Пока дымим, проще, — продолжил он разговор, усаживаясь за стол. — От вас, как от правления первого трудового коллектива, управление лагерей ждёт не дыма, а света. Вы должны осветить путь и другим.