— Какой проблемы? Не вижу никакой проблемы, которая ждала бы решения. — Она обогнула полки с оливками и направилась к полкам с пакетами только что обжаренного индонезийского кофе «Манделинг».

— А арендная плата? Я мог бы вносить долю Лиззи. И даже добавить несколько долларов сверху.

В деньгах она не нуждается. Деньги у нее есть. Но перспектива тишины и одиночества сводит ее с ума. Внезапно Долли пришло в голову, что предложение Алекса Кэррингтона — о Господи, и зачем только его сюда принесло? — позволяет дать быстрый ответ на вопрос о том, что ей делать с квартирой. Одиночества она просто не вынесет.

Она потрогала пальцем фунт яванского кофе в бумажном пакете.

— Деньги не проблема. Сами знаете, «Девичье счастье» пользуется большим финансовым успехом.

Алекс кивнул и повел ее к полке с гавайским кофе сорта «Кона».

— И все же там слишком много места. Три тысячи квадратных футов[3] — это серьезно. Одному человеку с ними не справиться.

— Я справлюсь, — ответила она и нахмурилась, поняв, что выбрала кофе, подчинившись его совету. Ничего себе привычки! Разориться можно! Впрочем, она с самого начала знала, с кем имеет дело.

— А я привезу с собой кофеварку.

— На углу есть кофейня. — Она бросила пакет с «Коной» в его тележку, развернулась и со всех ног побежала в хлебобулочный отдел, боясь, что вот-вот отдаст Алексу вторые ключи.

Это было бы полным безумием. Алекс Кэррингтон? У нее в квартире? Разве она сможет жить рядом с этим человеком? Он — шершавая скала, оштукатуренная стена, классная доска, в которую она упирается ладонями, горячее кожаное сиденье автомобиля под ее шортами. Так почему же мысль о том, чтобы жить с ним под одной крышей — пусть временно, — возбуждает, а не отвращает ее?

Ее нервные окончания горели синим пламенем. Взволнованная Долли тяжело вздохнула, протянула дрожавшую руку и взяла упаковку с тремя яблочными лепешками и буханку овсяного хлеба с корицей. Интересно, нравится ли такой хлеб Алексу Кэррингтону?

Она подняла глаза и заметила, что Алекс наблюдает за ней.

— А хлеборезка у вас тоже есть?

— Слишком много возни.

— По-вашему, с кофеваркой возни меньше?

— Кофе — предмет первой необходимости. — Алекс пожал плечами, и белая рубашка обтянула его внушительные мускулы.

— Только не для меня. — Она потрогала пальцем упаковку с луковыми булочками. Зловонное дыхание. Великолепное средство для отпугивания сексуальных, широкоплечих мужчин. Долли бросила упаковку в тележку.

Алекс сделал то же самое.

— А игра в «Мусорщика» для вас тоже не предмет первой необходимости?

К чертовой матери игру! В конце концов, зачем ей какой-то круиз? Больше всего на свете ей нужна лоботомия, причем немедленно. Иначе она скажет «да».

Нужно бежать из этого супермаркета, пока у нее еще осталась хоть капля разума.

— Вы же не пожелали в ней участвовать!

— Просто сказал, что она может подождать.

Да, он так сказал. А еще сказал, что узнал вполне достаточно для одного вечера. Фразу, которую Долли не успела как следует обдумать.

— И что, дождались?

— Кажется, время самое подходящее. — Алекс пошел к кассе.

Долли заторопилась следом.

— Какое время? И для чего оно подходит?

— Для того чтобы снова поиграть с вами.

О Боже… У нее похолодело в животе.

— Очень смешно.

— Долли, я говорю о «Мусорщике». — Алекс обернулся и быстро посмотрел на нее. — А вы о чем?

— Сомневаюсь, что вы хотите переехать ко мне только для того, чтобы продолжить игру в «Мусорщика». — Долли понятия не имела, зачем ему понадобилось переезжать к ней.

Деньги? Нет, деньги тут тоже ни при чем. Как и смехотворная ссылка Алекса на то, что в номере гостиницы ему слишком тесно. Если речь идет о нескольких днях, то их можно прожить и в тесноте.

Но разве можно согласиться на его переезд только из-за страха одиночества? Долли не хочет, чтобы Алекс Кэррингтон был ее соседом, шумел, расхаживал по квартире в одних трусах и мешал ей думать.

Не хочет, чтобы он был рядом. Не хочет, чтобы он переезжал. А больше всего она не хочет признаваться в том, что стала отъявленной лгуньей.

— Я бы не стал переезжать к вам только ради «Мусорщика», — сказал он и встал в самую короткую очередь к кассе.

Долли встала в соседнюю очередь. Не слишком близко, но и не так уж далеко.

— Тогда почему? Не вижу ни одной причины, — заупрямилась она.

Алекс снял очки, сунул их в нагрудный карман и посмотрел на нее. Его взгляд был долгим, пристальным и властным.

Долли не может на это согласиться. Не может, и все! Его взгляд на нее не действует. Остается всего ничего: отстоять очередь, заплатить за продукты и как можно скорее уйти из супермаркета. Еще десять — пятнадцать минут, и она снова придет в себя.

Кому она морочит голову?

Девять дней назад она забралась к этому мужчине на колени и потребовала, чтобы он улыбнулся. Он не только улыбнулся, но дал ей еще кое-что. Крепко поцеловал при всех, заставил ощутить вкус его губ, тепло и аромат тела, а потом сказал несколько насмешливых слов, уверенный в том, что она никогда не сможет его забыть.

И тут Алекс полностью разрушил ее план бегства. Использовав довод, который она не смогла опровергнуть. Хотя пыталась.

Он просто сказал:

— Потому что вы не можете придумать причину для отказа. И потому что я убеждаю вас согласиться.

Что ж, верно… Она прищурилась и спросила:

— Когда сдают ваш кондоминиум?

— Через две недели. Максимум через месяц.

Две недели она кое-как вытерпит. Месяц… Гм, это уже сложнее. Может быть, она сумеет привлечь к этому делу Майкла, чтобы тот поторопил приемочную комиссию. Или натравит на Майкла Лиззи. Пусть лучшая подруга расплачивается. В конце концов, эта заваруха с квартирой началась по ее вине.

О Господи, о чем она думает? Чистейшее безумие. Если бы Алекс смотрел на нее умоляющим взглядом бездомного щенка, это бы еще можно было понять. Но нет, его взгляд был твердым, решительным и ликующим.

Долли вздернула подбородок, прищурилась и ответила на его вызов.

— Если это случится, то не надейтесь, что я размякну. Я не буду покупать вам продукты. Не буду стирать ваше белье, чистить вашу одежду и мыть за вами посуду. Более того, наше совместное проживание не даст вам никаких преимуществ в игре.

— Бросьте, Долли. Я одержу победу в этой игре независимо от того, будем мы жить вместе или нет. — И Алекс с таким видом, будто имел на это полное право, покинул свою очередь, подошел к ней и переложил в ее тележку все свои продукты. Включая дыню.

— Маленькая поправка, господин советник. — Следует с самого начала расставить все точки над «i». Пульс Долли ускорился, сердце забилось как сумасшедшее, она дрожала всем телом и почувствовала, что просто обязана напомнить себе, как обстоит дело. — Мы будем жить с вами под одной крышей. Это совсем не то же самое, что жить вместе.

Он пожал плечами.

— Слова, слова, слова…

— Если мы с вами договорились, тогда… — Долли не верила собственным ушам. Неужели это говорит она? Говорит, зная, что Алекс будет трактовать эти слова так, как ему будет выгодно? — Тогда давайте мне деньги. — Она протянула руку. — Я рассчитаюсь сама. А вы ступайте за своими вещами. Встретимся дома.

Алекс чувствовал, что ему несказанно повезло. Однако это оказалось труднее, чем он думал. А он думал об этом всю последнюю неделю. Он привык к мысли, что его отношения с Долли Грэхем развиваются по известному принципу «шаг вперед, два назад».

Но до чего же приятными были шаги вперед!

Мало кто мог тягаться с Алексом Кэррингтоном в искусстве словесного фехтования. Ему доставляло наслаждение переиграть оппонента. Тем более такого ершистого и воинственного, как Долли Грэхем.

Он и сам толком не знал, чем закончатся их отношения. Владевшее им возбуждение Алекс приписывал игре. Ему еще никогда не встречался столь сильный, упрямый и неукротимый противник.