Почему же нельзя?
Ведь земля-то ничья,
Ведь она - нейтральная...
Нет нейтральной земли на этой Земле. Есть официальное искусство присосавшихся к государственному пирогу, и есть просто Искусство, когда высокое, когда не очень. Только оно порождает цепную реакцию творчества.
* Памятник-надгробье установлен 12 октября 1985 г. - через два месяца после окончания работы над этой рукописью. - B.C.
Персонажи "Гамлета", как ни странно, вводят в спектакль стихию народного творчества - стихов и песен, посвященных Владимиру Высоцкому. Интересно, что представляют их нам недруги Гамлета. Помните, Полоний, лебезя, докладывает королю о записке принца, полученной Офелией. Так вот в этом спектакле артист Штейнрайх, работая вроде бы в роли Полония, вещает с расшаркиваниями: "Вот что дала мне дочь из послушанья" - и читает:
... И милиция конная думала:
"Ну, скончался, а хоть бы повесился!
И чего в нём такого заумного?
И чего люди с жиру бесятся?"
А толпа оголтелая, потная,
Всю округу заполнив на треть,
Бесновалась: "Давайте народного!
Выносите, хотим посмотреть!"
И какие-то мальчики пьяные,
На бутылки сменившие соски,
Исполняли мелодии рьяно,
Завывали совсем как... (не произносилась фамилия)
И витии, как грифы-стервятники,
Изливали себя при народе.
И скотина какая-то в батнике
Все его называла Володей...
Вмешивается, как же без них, предатель - Розенкранц (артист Петров):
Ему велели слогом бойким
Повсюду множить гниль и плесень,
И черпать из любой помойки
Сюжеты ядовитых песен.
Довольно плачей умилённых
И пьяного слюнотеченья -
Вздох пресловутый миллионный
Был просто вздохом облегченья...
Было и такое, извините, творчество. И такое отношение. Сейчас его носители - обладатели лучших коллекций записей Высоцкого, лучших по качеству записи и воспроизведения. Володя при жизни ещё грустно констатировал: "Меня зовут к себе большие люди, чтоб я им пел "Охоту на волков"...
Демидова и Любимов на репетиции "Годунова"
Ещё один эпизод спектакля хочу выделить. Валерий Золотухин рассказывает, как в Сибири во время съемок фильма "Хозяин тайги" Высоцкий писал "Баньку по-белому". "В пустом доме висела лампа в пятьсот свечей. Владимир работал но ночам. С улицы через окно люди смотрели, как он работает. Они хотели увидеть живого Высоцкого. В одну из таких ночей была написана "Банька". Иногда мы её пели вместе"...
Включается фонограмма:" Пр-р-р-ро-то-пи-и-и ты мне баньку по-белому..."
Валерий вторит мертвому другу.
Видно, как трудно даётся ему это. Вспоминаю, как при жизни они пели вместе эту песнь. По-моему, работа Золотухина в этой сцене - актёрский подвиг, да простят мне высокий штиль. Но именно так я считаю. "Банька" каким-то непонятным образом переходит в знаменитый монолог Гамлета: "Быть или не быть..." Запись сделана, видимо, во время одного из последних спектаклей: слышишь, как трудно Высоцкому. Не потому ли Леня Филатов -друг Горацио - перебивает фонограмму: "Принц, если у вас душа не на месте - послушайтесь её. А я скажу, что вам не по себе..." Чем ответит Высоцкий?
- Как засмотрится мне нынче, как задышится?
Воздух крут перед грозой, крут да вязок.
Что споётся мне сегодня, что услышится?
Птицы вещие поют - да все из сказок.
И в самом конце:
Купола в России кроют чистым золотом -
Чтобы чаще Господь замечал...
Нагнетается главная тема - тема жизни и смерти. Звучат "Райские яблоки" и "Я из дела ушёл", "Мне судьба - до последней черты, до креста..." и "Охота на волков". Эта тема возникает и в очередном диалоге вроде бы гамлетовских персонажей... Но Демидова, вдруг напрочь отбросив роль Гертруды, начинает, будто бы сыну, читать известные песенные строки:
Беда!
Теперь мне кажется, что мне не успеть за собой.
Всегда
Как будто в очередь встаю за судьбой.
Дела!
Меня замучили дела - каждый миг, каждый час, каждый день.
Дотла
Сгорело время, да и я - нет меня, - только тень, только тень.
Ты ждешь,
А может, ждать уже устал - и ушёл или спишь, -
Ну что ж, -
Быть может, мысленно со мной говоришь.
Теперь
Ты вечер должен нам один подарить.
Подари!..
Всем ясно, какому другу сейчас адресуются эти строки Высоцкого и, общее желание выражая, прорывается голос Лени Филатова:
- Послушай, ведь мы же знаем, что ты здесь! Выходи, говори!
А в ответ - после долгой-долгой паузы - песня Высоцкого оттуда же сверху, из той же точки. Гремят над зрительным залом и над тем залом, что на сцене, его бессмертные "Кони привередливые":
... Я коней напою,
я куплет допою,
хоть немного ещё
постою
на краю...
Вот и всё. Всё о спектакле, который даже названия получить не успел. Чаще других фигурировали "Быть или не быть"и просто "Владимир Высоцкий".
Письмо в никуда
Эта глава - заключительная - писалась в два захода. В первый раз настроение сделать её возникло в январе 1985 года. Были на то причины. И смысл был. Есть такое литературное правило: браться за перо лишь поняв, чем заканчивать будешь. Сейчас, больше полугода спустя, когда рукопись готова практически полностью, я использую, естественно, те январские записи, но события этих месяцев волей-неволей заставят внести коррективы. Нельзя дважды войти в одну и ту же воду... Итак, глава последняя.
Январь 1985 года. Конец января. Рукопись еще посередине - лишь начата глава о спектакле "Послушайте!" Но симптоматичная опечатка появилась в "Вечерней Москве", которая, как и другие газеты - "Правда", "Труд", "Неделя", "Литературка" - откликнулась на первую безлюбимовскую премьеру Таганки - "На дне". Прямо-таки бурный поток после стольких лет молчания.
Хвалят актерский ансамбль, больше всего - Ивана Бортника в роли Сатина, но и Яковлеву (Настю), Смехова (Барона), Славину (Василису). На мой взгляд, лучшими в том прогоне, что видел, были Золотухин (Васька Пепел) и Полицеймако (Квашня). Но начал-то с опечатки... Критик Г.Михайлова писала ("Вечерняя Москва", 14 января 1985 г.) об А.В.Эфросе, не случайно "выбравшим для своего дебюта в качестве главного режиссёра Драматического театра на Таганке горьковскую пьесу "На дне"...
