7 октября утром отряд Че (17 человек) вошел в каньон Кебрада де Юро. Об отряде армии сообщили крестьяне. В полдень отряд был окружен и расстрелян. Сразу погибли кубинцы «Пачо», «Анисето», «Артуро» и «Антонио», боливийцы «Чапако» (Хайме Арана Комперо), «Паблито», перуанец «Эустакио». Позже был убит кубинский врач «Моро».
8 октября сержант Уилка захватил в плен раненного в ногу Че и «Вили» (боливиец Симон Куба). «Я был так поражён, что чуть не лишился сознания», — позже скажет он журналистам. Пленные были отправлены в поселок Ла — Игеру, где помещены в школу. Там Че видела учительница. Туда прибыли полковник Андрес Селич, командующий армией генерал Альфредо Овандо и другие военные чины. Агент ЦРУ Гонсалес пытался вести допрос Че. Позже к пленным присоедили схваченного «Чино». Боливиец «Вилли» и перуанец «Чино» были расстреляны на следующий день, как только высокие военные чины покинули деревню.
9 октября был убит Эрнесто Че Гевара.
Фидель Кастро так описал последние часы жизни Че:
«Стало возможным уточнить, что Че продолжал сражаться раненным до того, как ствол его винтовки М-2 был разорван ставшей полностью бесполезной. Пистолет был без «магазина». Эти невероятные обстоятельства объясняют то, что его смогли взять живым. Раны в ногах препятствовали передвигаться без помощи, но не были смертельными.
Доставленный в поселок Хигуерас он находился живым около 24 часов. Он отказался говорить ни слова со своими захватчиками, и один пьяный офицер, который попытался издеваться над ним, получил пощечину прямо по лицу.
Баррьентос, Овадно и другие высокие военные начальники, собравшиеся в Ла Пас, приняли хладнокровно решение убить его. Известны детали той формы, в какой они осуществили вероломное соглашение в школе поселка Хигуерас. Майор Мигель Айора и полковник Андрес Селчин, рэйнжеры, подготовленные янки, проинструктировали унтер–офицера Марио Терана с тем, чтобы он осуществил убийство. Когда этот, совершенно пьяный, проник в помещение, Че, — который слышал выстрелы, которыми приканчивали одного боливийского и одного перуанского партизана, — видя, что палач колеблется, сказал ему с твердостью: «Стреляй! Не бойся!». Тот ретировался, и вновь было необходимо, чтобы старшие офицеры Айороа и Сельчин повторили ему приказ, который он выполнил, расстреляв от пояса вниз автоматную очередь. Уже была передана версия, что Че умер через несколько часов после боя и поэтому исполнители имели инструкции не стрелять ни в грудь, ни в голову, для того, чтобы не вызвать смертельные раны. Это продлило жестоко агонию Че до того, как один сержант, — также пьяный, — выстрелом из пистолета в левый бок добил его. Такое обращение грубо контрастирует с уважением, с которым Че, без единого исключения, относился к жизни многочисленных офицеров и солдат боливийской армии, которые попадали в плен.
Последние часы его пребывания во власти его презренных врагов должны были быть очень горькими для него; но ни один человек не был лучше подготовлен, чем Че, к противостоянию подобному испытанию».
С трупа Че сняли гипсовую маску и отрубили кисти рук, которые были доставлены в Ла — Пас. После этого труп исчез. Даже школа, где был убит Че, была снесена.
Журналистам было заявлено, что Че погиб в бою. Но именно журналисты установили правду.
Генерал Баррьентос заявил корреспонденту «Вашингтон пост»: «Солдаты, захватившие Че, не обращались в Ла — Пас за инструкциями и не получали от нас приказа убивать его. В этом не было необходимости. Военные части уже получили к тому времени приказ не брать пленных. Слишком часто партизаны, обещая сдаться в плен, встречали их огнем. Лично я предпочел бы иметь его пленником, чтобы навсегда развеять миф Гевары. …Я рассмотрел бы любое предложение передать его живым Фиделю Кастро или кому другому за, скажем, 20 миллионов долларов».
И. Р. Григулевич пишет: «Враги убили Че, так как страшились открытого суда над ним. Держать же его без суда за решеткой было для них не менее опасно. Весь мир поднялся бы на его защиту, и пока Че оставался бы в темнице, ни «гориллы» в Ла — Пасе, как и в других странах Латинской Америки, ни их дрессировщики в Вашингтоне не имели бы и минуты покоя. Только с его смертью они вновь надеялись обрести покой и уверенность в себе».
В живых остались лишь «Бенигно», «Инти», «Дарио», «Помбо», «Урбано» и «Ньято», посланные до начала боя в охранение. Они не знали о судьбе Че. 13 октября небольшой отряд «Помбо» прорвал кольцо окружения (погиб боливиец «Ньято»). Боливийские революционеры, узнав из газет о разгроме партизанского отряда, вывезли уцелевших партизан из гор на личных автомобилях. В феврале кубинцы «Помбо», «Бенигно» и «Урбано» через Чили и Париж вернулись на Кубу. «Инти» и «Дарио» остались в Боливии и погибли в перестрелке с полицией («Инти» 9 марта 1969 г., «Дарио» 31 декабря). Агент, руководивший ликвидацией группы «Инти», назначенный консулом в Гамбург, был убит в апреле 1971 г.
15 октября Фидель Кастро, выступая по телевидению, подтвердил смерть Че Гевары.
«И как бы трудно ни было себе представить и как бы ни казалось нелогичным, чтобы человек его размаха, его авторитета, его личных качеств погиб в стычке партизанского патруля с армейскими силами, однако те, кто его хорошо знает, не видят в этом ничего удивительного. …И мы должны сказать, что всегда беспокоились, что его характер, его привычка быть в самых опасных местах могут привести его к гибели в любом бою. Никто никогда не мог быть уверен, что он примет хотя бы минимальные меры предосторожности…
Нам бы хотелось, прежде всего, видеть его творцом великих побед народов, а не только их предвозвестником. Но, к сожалению, человек такого темперамента, таких личных качеств, такого характера, такой реакции на определенные обстоятельства призван быть скорее предвозвестником, чем творцом побед. И конечно, предвозвестники также являются творцами побед, причем самыми великими творцами побед!»[23]
На Кубе был объявлен 30-тидневный траур. ЦК КПСС отправил в адрес ЦК КПК телеграмму сочувствия. «Товарищ Че Гевара погиб за великое дело освобождения народов от гнета и эксплуатации. Он всегда останется в нашей памяти как мужественный революционер, человек высокой душевной чистоты и беспримерной самоотверженности».
18 октября 1967 года в 8 часов вечера состоялся траурный митинг в Гаване.
17 ноября суд в Боливии над Дебре и Бустосом был завершен, они были приговорены к 30 годам тюрьмы. В январе 1971 года (после военного переворота в Боливии) они были высланы в Чили, откуда через Кубу Дебре вернулся во Францию.
Летом 1968 г. Фидель сообщил, что на Кубу попала фотокопия боливийского дневника Че, который, после тщательной проверки, в июне он был опубликован в Гаване.
Фидель подтвердил аутентичность дневника, так как все фотокопии были подвержены самому тщательному исследованию с целью исключить любую возможную подмену. Даты были сверены с дневником одного из выживших партизан, (однако, почему–то никогда не опубликованного?). Это было дополнено детальным свидетельством остальных выживших партизан. В результате «была достигнута абсолютная уверенность в том, что все фотографии были верной копией Дневника Че».
Фидель сообщил о том, что «Дневник» Че будет опубликован одновременно во Франции, Италии, ФРГ, США, Испании, Чили и других странах.[24]
В предисловии к «Дневнику» Фидель Кастро напишет: «Че рассматривал свою смерть как нечто естественное и возможное в процессе борьбы и усиленно подчеркивал, особенно в своих последних документах, что эта случайность не воспрепятствует неизбежному ходу революции в Латинской Америке. В своем послании [конференции] «Триконтиненталь» он повторил эту мысль: «Вся наша акция есть призыв к войне против империализма… В любом месте, где нас настигнет смерть, она будет всегда желанна, потому что этот наш призыв к войне будет услышан и другая рука протянется, чтобы поднять наше оружие».
