– Спасибо вам, - в карих глазах засветилась грусть, неизведанное ранее чувство для королевской дочери.

– Бывай здорова, - поднял руку Заг, вопросительно глядя на своего найта.

А Шура молча глядел, как она погладила припавшего к ней Рыжего, как медленно тронулись фиолетовые мотоциклы, как Рыжий с громким лаем бежит рядом с коляской Альбины.

– Ну, все, избавились, наконец-то, от нахлебницы, - Шура со всей силы зашвырнул палку подальше.

– Что ж ты так отпустил? Хотел ведь денег потребовать у короля. Не забыл, что мы на мели.

– Да ну их. Мы еще свое заработаем.

Заг оскалился своей дикой улыбкой, покачал головой и дернул заводную лапку.

Серебряные бримоны из последнего разменянного эджа, полученного еще от купца Тильбермана, как всегда уходили на еду.

Попивая тягучее, плотное пиво из деревянной кружки, Шура прислушивался к звукам харчевни. Эту привычку - слушать окружающий мир - он сохранил с детских лет. Еще десятилетним мальцом он внимал трели кузнечика, песни жаворонка и далекому тарахтению мотоблока. Он знал, что если внимательно прислушаться, забыв об окружающем мире, то можно даже услышать, как растет в поле подсолнух. Зеленый росток пробивает себе путь к жизни через упругую землю, шурша зарождающимся стеблем о песчинки и корешки сорняков.

Харчевню переполняли разные звуки. Скрежет живущего в столе древоточца заглушался стуком кружек по столам и ложек по мискам, смехом разгульных девиц, и многообразием человеческой речи. Слова были самым ценным из того, что можно было здесь услышать. Правда, зачастую уши уставали от пьяных ругательств подвыпивших бродячих торговцев, надоедали жалобы на тяжкую жизнь землепашцев, вырвавшихся от жен пропустить по стаканчику, доставало неуместное хвастовство королевских солдат.

В такой же харчевне придорожного кемпинга Шура несколько месяцев назад услышал о том, что по его следу идет Хандред Каннинг.

Слепой сказитель Эривэн, которого Шура тогда угостил вином и едой, сначала поведал молодому найту о своей непростой судьбе.

До того, как во тьме бродить с посохом по дорогам, Эривэн катался верхом. Отставной солдат, он сполна изведал свободу Дороги после воинской муштры. Двадцать второй ключ стал для него последним. Острие копья изувечило его лицо, погрузило в вечную темноту. Он выжил, и теперь кормился тем, что рассказывал солдатские байки и легенды найтов.

– У тебя какой тотем? - спросил тогда Эривэн, жутко ухмыляясь страшным лицом, глядя на собеседника невидящим взором. Когда ему отвечали, он поворачивал ухо к говорящему.

– Оса.

– Оса? - сказитель отправил в изорванный провал рта очередную порцию вина, отчего в его глотке забулькало. - Скажу я тебе вот что. Слышал я, что на Осу охотится Пес. Хандред Каннинг получил заказ от Килпатрика. Надеюсь, ты положишь мне в сумку пару серебряников, а сам будешь настороже?

– А ты не знаешь, за что меня заказали? - спросил Шура, доставая три серебряника и кладя их в потрепанную сумку сказителя.

– Имя капитан Сэвидж тебе говорит о чем-то?

Шура задумался. Это имя ему говорило о многом. Из-за него он стал беглым солдатом. Прошло уже лет шесть с тех пор, как он убил капитана Сэвиджа. Шура полагал, что уже никто не сможет в суровом найте признать вспыльчивого солдата - убийцу командира заставы.

Погруженный в воспоминания, Шура краем уха слушал Эривэна.

– … был братом Килпатрика… узнал бывший сослуживец, ставший бродягой… Килпатрик не потребовал возмездия от короля… хочет лично подержать в руках голову найта Осы.

Сегодня в харчевне все говорили о начавшейся войне. Предметом разговоров в основном было то, сколько времени понадобится солдатам, чтобы наказать борнийцев и выгнать их прочь даже за пределы Рогейна. В гуле голосов Шура хорошо различал слова мелких дорожных торговцев, что сидели за соседним столом. Один из них, красномордый, хлопнул рукой по столу и веско сказал:

– Вот помянете меня, скажу вам вот что. Бои будут продолжаться от силы месяц, а там мы пойдем торговать в Рогейн вслед за нашими солдатами. Им наверняка увеличат жалование, которое они захотят потратить на наши безделушки.

– Не меньше трех месяцев, - коротко возразил торговец с изможденным лицом.

За столом завязался спор, красномордый даже побился об заклад на свой лоток с товаром, что через месяц он будет торговать в Рогейне.

Шуру этот пустой разговор не интересовал, он старательно прислушивался к другим словам, еле уловимым, но приносящим новости. Два найта за дальним столом, очевидно приятели, обсуждали предложение какого-то купца.

Найты были подвыпившими, их громкий разговор доносился до Шуры, хоть собеседники сидели далековато от него.

– Можно, конечно, взяться за это. Хлопотно, зато денег-то много. Независимо от ключей.

– Сколько?

– Пятьдесят эджей.

– Нормально.

– Да, только надо ехать на край Хэма. А там сейчас хозяйничают борнийцы.

– Хм… Так и вправду можно угодить в западню. Кто их знает, этих борнийцев.

Шура услышал в разговоре самое главное - имя купца. Берендорк.

Когда с торжища вернулся Заг, неся мешок со съестными припасами, Шура его обрадовал.

– Загги, не хочешь опять смотаться в Хэм? Тебя не сильно напугали борнийцы?

Рулевой по своей привычке передернул плечами.

– Так ты не против?

– Зачем? - наконец поинтересовался Заг.

– Глупый вопрос. За деньгами, конечно же. Может, Красного Волка по пути встретим. Только сначала заедем в один городишко, где живет купец Берендорк.

Новый наниматель оказался невысоким, болезненно худым человеком с целой копной курчавых седых волос на большой голове. Глядя на Берендорка, Шура никак не мог отделаться от мысли, что тому на голову нацепили кусок нестриженной бараньей шерсти.

– Да! Я нанимаю всех желающих. О, Всесильный Доллар, зачем эта война? Зачем, скажите мне? - и голос у него был такой же, как у блеющей овцы. - Наживутся только те, кто кует и продает мечи. Зачем воевать, если можно торговать?

– Сколько даете задатка?

– Ни-сколь-ко! Понятно? Привезете камни - получите деньги.

– Сколько найтов по твоему поручению уже отправились в Хэм?

– Ты будешь восьмым.

– Ясно. Рассказывай подробнее, где это?

Берендорк принялся описывать местонахождение дома на окраине маленького приграничного городка в Хэме. По словам купца, там в тайнике был спрятан сундучок с цветными камнями из гор Осси. Несколько лет Берендорк торговал с горцами, чтобы накопить самоцветов и выгодно продать их в Рогейне. Да не успел - война помешала. И теперь его сокровище покоилось в принадлежащем купцу доме неподалеку границы. Оно хранилось в тайнике, "если управляющий, собака, не украл перед приходом войска борнийцев. Будет списывать потерю камней на войну - не верьте, душу из него вытрясите, а сундук мой верните".

– И не вздумайте присвоить себе камни. Я щедро заплачу, если привезете. В противном случае… меня лично принимает король. И все деньги потрачу на найтов. Я тогда твою голову повешу над своим камином.

Шура криво ухмыльнулся. Уж подобных угроз ему нечего было страшиться. Но купец сам подтолкнул его к такой мысли. Интересно, целого сундука с камнями хватит, чтобы купить допинг?

Допинг… Трясясь в седле позади Зага, Шура размышлял об этом колдовском зелье. Впервые он услышал о таком, еще будучи разбойником, там это магическое снадобье называли "Неистовый Воитель". Никто из ватаги не знал, где его добыть, только пересказывали друг другу у костра то, о чем баяли сказители. У жрецов наверняка есть, да как у них возьмешь? Стоит он как сотня мотоциклов. Даже технари не в силах произвести такую могучую вещь. Это наследие великих богов-предков. Мало допинга, редок он. Силу это вещество дает неимоверную, силу древних богов, что повергает в ужас врагов.

На иных и пару стаканов пшеничной водки действуют как допинг, и они готовы кидаться на всех и всякого без страха. Но такому заедешь кулаком по животу - и он ложится отдыхать. Говорят еще, что в стране северных варваров их шаманы готовят снадобье из ядовитых лесных грибов. Бешеными стают баберы, испив своего грибного снадобья. Боли не чувствуют. Но если рука крепка, а ум холоден, то умелое копье останавливает такого безумца.