Тогда командовал заставой старый капитан, хороший был начальник. Он и разрешил привести нескольких женщин из соседнего селения, желающих подзаработать. У солдат были деньги, была потребность, и серебряные бримоны можно было обменять на женские тела.

Шура смутно помнил, как потная толстая женщина, которую со всех сторон тискали его приятели, прижимала его к своей большой груди и помогала неуклюже залезать на себя…

Кроме женщин при кемпингах, которые обслуживали постояльцев, у него была еще Кайра. Тоже загадочная. Она с легкостью убивала мужчин-найтов. А когда не смогла одолеть Шуру, то затащила его в свой шатер. Он так и не понял - Черная Вдова просто демонстрировала свое подчинение тому, кто оказался сильнее или таким образом выторговывала себе свой ключ. Тогда, отдавшись на волю ласк пышной женщины, Шура до самого конца пребывал в напряжении. Ведь вполне могло оказаться, что Кайра одной рукой прижимает его к своей необъятной груди, а другой в это время нащупывает заранее припрятанный для таких случаев кинжал. Опасения оказались напрасными, но скованность он так и не смог одолеть…

Не обращая внимания на падающие с неба капли, Шура поднял голову и задумчиво смотрел на хмурое небо.

– Наверное, ты трахаешь своего рулевого. Или он тебя, - прозвучал хрипловатый голос у него за спиной.

Он развернулся и увидел, как она пошла куда-то под струями дождя.

Шура раздраженно сплюнул. Королевская дочь, а вульгарная, словно базарная девка. Да что ему церемониться с этой куклой! Уж в следующий раз он удовлетворит ее похоть.

Но уже на следующий день, словно разочаровавшись в привлекательности собственного тела, Альбина прекратила демонстрацию своих прелестей. Принцесса большей частью молчала, бросая косые взгляды, держалась от Шуры подальше. Лишь однажды похабно выругалась, когда сломала ноготь, помогая готовить ужин.

Шура все ждал момента, когда она снова прикоснется к нему, чтобы обнять, подхватить на руки, отнести подальше и там…

Молодой найт почувствовал животное влечение к принцессе. Как бродячие собаки удовлетворяют свою тягу к совокуплению и после этого быстро разбегаются в разные стороны. Любовь… Что-то он слышал о таком чувстве. Но это не для него. Пусть придворные поэты пишут в своих стихах о таком чувстве. Для Шуры есть лишь одно чувство - месть. Недремлющий красный волк не давал другим переживаниям поселиться в голове.

Почему-то его взгляд больше смотрел не по сторонам, а на коляску, на огненные волосы, на торчащие вверх коленки. Он хотел бы остаться с ней один на один в шатре, но принцесса больше не давала ему ни одного повода для близости. Она будто потеряла прежнюю игривость, держалась серьезно, лицо ее хранило задумчивое выражение. Она престала взбивать волосы руками, а собирала их в скромный рыжий хвостик.

А еще она подружилась с Рыжим. Шура очень удивился, что тот ее принял. И теперь пес ехал в коляске, улегшись у Альбины на коленях, а Шура с завистью наблюдал, как ее длинные пальцы ласкают холку Рыжего.

Сейчас найт хотел оказаться на месте своего приятеля.

Дариан мало изменился за прошедшее десятилетие - такой же спокойный, жизнерадостный, приветливый к гостям. Он сразу же узнал в суровом найте того любознательного мальчишку, которого учил грамоте и жизни. Грамоту тот мальчишка выучил, а вот жизнь свою строил совсем по другим убеждениям.

Угощая гостей свежими коржами, молоком и медом, пасечник улыбался, глядя на Шуру и Альбину.

– Неужели решил остепениться? Жену себе нашел.

В ответ Шура скривился, а принцесса горделиво вскинула голову.

– Я - дочь короля.

Но в ее голосе не слышалось былого энтузиазма.

– Это не страшно, - улыбнулся Дариан. - Не переживай по этому поводу. Люди все одинаковы. У всех головы, тела, по паре рук и ног. И кровь у всех одинаковая - красного цвета. А принцесса - это лишь слово. Ты же сидишь рядом с нами, ешь вместе с нами, значит ты такая же как и мы. Остальное - условности и мы не будем на них тратить время.

Альбина в ответ тихонько хмыкнула и уперлась кулачками в подбородок.

Пасечник наполнил опустевшую плошку тягучим золотом. Мед у него был такой же вкусный, как и раньше.

– Выходит, все гоняешься за красным призраком из былого? Жить надо сейчас - а не будущим. Тем более бессмысленно жить прошлым.

– А ты откуда знаешь о Красном Волке?

– Слова обычно летят впереди нас. Сказители, торговцы, музыканты - они умеют слушать и делиться новостями с ближними.

– Дариан, с востока сюда приближается война. Может она и не доберется сюда, но кто знает. Уж очень напыщенный вид у королевских солдат. Давай мы увезем тебя подальше на запад.

Пчельник обвел взглядом свой садик, в котором стояли остроконечные домики с жужжащими насекомыми, погладил длинный ус.

– Если выкопать дерево и пересадить его в другое место, то оно может прижиться, а может и умереть. В любом случае, будет долго болеть и медленно расти. Я пустил свои корни здесь. А бояться мне нечего - если я умру, значит мой земной путь закончен.

– А какой путь может быть у землепашца?

– Ты ведь считаешь, что путь может быть лишь у воина? Но наш путь, путь тех, кто работает на земле, первичен. Стало быть он главнее. Солнце дает силу сокам земным. А мы помогаем Светилу растить все - и подсолнечник, и пшеницу, и виноград. Без этого не будет ни торговцев, ни воинов. Так что думай сам. Может, ты его остепенишь? - подмигнул Дариан Альбине.

Перед прощанием Шура отвел пасечника в сторону.

– Дариан, я хочу, чтобы ты сейчас повторил мне кое-что из того, что я слышал от тебя, когда мне было лет двенадцать.

– И о чем же ты хочешь услышать?

Шура сказал. Дариан нахмурил брови, задумался.

– Зачем тебе это? Ты вспомни другое, о чем я тебе рассказывал. Когда я говорил о той вещи, что тебя сейчас интересует, я приводил пример, что так быть не должно, что она не имеет права на существование…

Найт молчал.

– Из простых вещей можно создать сложное. Но иногда мы можем вызвать к жизни то, что принесет много горя на нашу благодатную землю. Смотри, тебе решать.

Едва они выкатились на стержневой тракт Плойны, как выхлопная труба стала чихать, мотоцикл пошел рывками. Заг остановил "Планету" на обочине, молча скинул куртку и начал копаться в карбюраторе, что-то бормоча себе под нос.

Шура знал, что рулевого лучше не трогать сейчас, ведь он разговаривает с мотоциклом, потому присел на коляску, глядя как Альбина, отойдя в сторону от дороги, играет с Рыжим. Пес приносил ей палку и громким лаем требовал от девушки бросать подальше, чтобы быстро метнуться за летящим куском дерева.

Не утерпев, Шура подошел к ним. Он чувствовал ревность, что его пес играет с этой занозой. После всего, что они пережили вместе, Рыжий, как последний предатель, ласкается к этой рыжей дуре.

– Хвати дурачиться. Дай мне палку, - протянул он руку к Альбине.

– Возьми. - Она размахнулась и швырнула деревяшку в сторону.

Рыжий тут же рванул за ней и опять принес тросточку принцессе.

Злой Шура попытался отобрать палку, но Альбина завела руку за спину, и он грудью натолкнулся на ее грудь, а руки в погоне за палкой обхватили тело…

И лишь только его губы обожглись о ее горячее дыхание и припали к полураскрытым устам, как раздался голос Зага.

– Э-эй!

Шура с трудом оторвался от нее, с досадой глянул на дорогу. Со стороны Эджа шли несколько мотоциклов. Через пару минут можно было различить зализанные формы и фиолетовый цвет.

"Почему сейчас?" - пробормотал Шура, оторопело стоя на обочине с палкой в руках.

Прощание было недолгим.

Склонив головы, королевские найты почтительно застыли, пока один из них подал руку принцессе. Выглядела Альбина совсем неподобающе для наследницы трона - волосы растрепаны, платье затасканное и местами в пятнах. Пахло от девушки не чужестранными благовониями, а всеми запахами Дороги, чисто от заправского найта.

Служака помог ей сесть в коляску. Умостившись, она повернулась к Шуре и Загу.