Но было бы неверно думать, что условные «хазары», не впускаемые на Русь мирились с тем, что их считают за духовных врагов и не впускают. Владимир Святой по решению Совета князей «выслал всех Жидов; чтобы с этого времени не было их в нашем отечестве».

Но «хазары» рвались проникнуть в Россию. Еще в пятнадцатом веке они пошли даже на такой неслыханный шаг, как попытаться соблазнить русских самоей своей за семью печатями «Тайной доктриной — Каббалою», рискнули даже какие-то свои великие тайны раскрыть, лишь бы сокрушить «Православие». Так возникла знаменитая «ересь жидовствующих».

Солженицын, говоря о феномене «жидовствующих», цитирует самого Николая Михайловича Карамзина. Процитируем великого автора двенадцатитомной «Истории государства Российского» и мы. Был заслан в православное священничество «казачек» по имени Схария. И вот что он сделал: «Схария обольщал Россиян Иудейскою Каббалою, наукою пленительную для невежд любопытных и славною в XV веке, когда многие из самых ученых людей искали в ней разрешения всех важнейших загадок для ума человеческого. Каббалисты хвалились, что они знают все тайны Природы, могут изъяснять сновидения, угадывать будущее, повелевать Духами». Карамзин знал, о чем писал. Сам побывал в масонах, но затем разочаровался в этих тайных слугах Иеговы.

В разоблачении «жидовствующих», успевших проникнуть во власть, в ближайшее окружение великого князя Ивана Третьего и даже на церковный престол (возведенный в митрополиты архимандрит Зосима был их человек), ключевую роль сыграл собравшийся в 1490-м году Церковный Собор.

Собор предал сторонников ереси из духовенства проклятию и приговорил к заточению. Однако, как пишет в двухтомных «Очерках по истории Русской Церкви» (Париж, 1959) знаменитый А.В. Карташов: «Жидовствующая ересь не только не замирала, но пышно распространялась», это были псевдопрогрессивное, лжедемократическое «вольнодумство, соблазны просветительства и власть моды». Без глубокой духовной ямы «жидовствующих», убежден Карташов, не угнездилось бы в России масонство.

Однако «жидовствующие» соблазняли не только верхние, как мы бы сейчас сказали, интеллигентные слои русского общества. Как пояснил дореволюционный «Полный православный богословский энциклопедический словарь» (переиздан по рекомендации Отдела религиозного образования и катехизации Московского Патриархата в 1992 году): «Жидовствование еще и в XIX веке распространялось в Тульской, Тамбовской и Воронежской губерниях. Называли себя жидовствующие по главному еврейскому празднику субботниками». Поэтому, как свидетельствует тот же Богословский Словарь: «В целях возбуждения в народе отвращения к этой секте, повелено было членов секты вместо субботников звать напрямую жидовствующими и объявить, что они — настоящие жиды. Вместе с тем было постановлено из мест распространения ереси евреев изгонять и не допускать их появления в таких местах (отменено в 1884 г.)». Отыгрались, как видим, на евреях.

Но справедливости ради надо уточнить, что главными фигурами «жидовствования» были вовсе не евреи. Выкрест из евреев священник Схария, присланный в Новгород из Литвы в качестве «подарка» от польского короля, был только первотолчком в еретическом мудрствовании. А истинными распространителями и духовной опорой «жидовствования» стали приближенный к великому князю дьяк Федор Курицын, курировавший русскую внешнюю политику, всесильная сноха великого князя Елена и тайно сам глава церкви — митрополит Зосима (смещен только в 1494 году). Евреям тут досталось по цепочке — по их прямой принадлежности к иудаизму, с которым собственно и шел сугубо духовный спор — брать из него русскому обществу на вооружение какие-то специфические «космополитические» (их тогда называли «каббалическими») идеи или не брать?

Разгром «жидовствующих» на сто лет дал возможность Руси беспрепятственно формировать мессианский русский дух. «Когда агарянская мерзость запустения стала на месте святе и св. София на месте святе (в Константинополе — А.Б.) превратилась в мечеть, а вселенский патриарх в раба султана, тогда мистическим центром мира стала Москва — Третий и последний Рим. Эта страшная, дух захватывающая высота историософского созерцания и еще более страшная ответственность. Ряд московских публицистов высокого литературного достоинства с вдохновением, возвышающимся до пророчества, с красноречием подлинно художественным не пишет, а поет ослепительные гимны русскому правоверию, Белому Царю Московскому и Белой пресветлой России. Пульс духовного воления души русской возвышается до библейских высот», — поет гимн этому времени славянофильская мысль.

Но уже в начале следующего века Россию ждет испытание. Временщик «жидовствующий» Борис Годунов возмечтал снести в Кремле церкви и построить Храм Соломона. Возмездие Провидения следует незамедлительно: наступает трагическая первая Русская Смута — 1612 год, и поляки в Кремле. Русское ополчение, сформированное «черносотенцем» (из податного «черного люда») Мининым и князем Пожарским на традиционном принципе ополченческих «черных сотен» (рассчитанного на сотни податного сословия — черного люда) освобождает Отечество, и Собор всех сословий избирает на трон династию Романовых. И опять почти сто лет возвышения России.

Новое испытание ждет Россию при Петре Первом. Фигура эта в глазах русских националистов столь же монументальна и столь же неоднозначна, как Иосифа Сталина. С одной стороны, неоспоримый вклад в становление Империи. С другой стороны — закрепощение крестьянства, и ликвидация самоей основы русского духа — Православной Патриархии, замена равного Государю и окормляющего паству совместно с ним духовного владыки Патриарха послушным «чиновничьим» аппаратом — правящим Синодом. С Петром Первым приходит на Русь масонство, подобострастие перед чужеземным и презрение к своим национальным традициям.

К чести Петра Первого сам, он довольно решительно вырвался из лакейской иудаизма. Согласно официальному масонскому каноническому двухтомнику «Масонство в его прошлом и настоящем» под редакцией С.П. Мельгунова и Н.П. Сидорова (издание «Задруги» и К.Ф. Некрасова, 1914 г.): «Среди русских масонов существовало предание о том, что первая масонская ложа в России была учреждена Петром Великим немедленно по его возвращении из первого заграничного путешествия: сам Кристофер Рен, знаменитый основатель ново-английского масонства, будто бы посвятил его в таинство ордена; мастером стула в основанной Петром ложе был Лефорт, Гордон — первым, а сам царь — вторым надзирателем». Масонами был рекомендован Петру Первому еврей Петр Шафиров, ставший у него вице-канцлером и ведавший финансами Империи. При Анне Иоанновне Шафиров потом поднимется до президента Иностранной Коллегии, то есть до главы российского внешнеполитического ведомства. Но на Шафирове Петр Первый, воспитанник масона Лефорта, и остановился. Во всяком случае, известно, что, когда масоны предложили ему в порядке исторического эксперимента организовать государство на масонских принципах, обещая всяческую помощь, он это категорически отверг. Так же категорически пресек он и предложение разрешить евреям въезд в пределы России. Тут он остался непреклонен: «Я хочу видеть у себя лучше народов Магометанской и языческой веры, нежели Жидов. Они плуты и обманщики. Я искореняю зло, а не распложаю; не будет для них в России ни жилища, ни торговли, сколько о том ни стараются, и как ближних ко мне ни подкупают». Это решение Петра Первого еще на сто лет отдалило «хазарскую» экспансию и предопределило экономический расцвет Империи.

Вплоть до 1793-95 годов, когда после раздела Польши, в состав России влилось миллионное еврейство Литвы, Подолии и Волыни, евреев за редким исключением на территории России не было, случайные единицы. Даже Екатерина Вторая в манифесте о дозволении иностранцам селиться в России бескомпромиссно оговорила «кроме Жидов».