Из сообщений англичан нам известна форма правления на этих островах: крайняя субординация, господствующая среди них, доказывает, что признанная власть постепенно распространяется от царя до самого младшего вождя и что народ разделен на классы.

Моему воображению приятно сравнивать их с туземцами острова Пасхи, чьи ремесла развиты не меньше. Памятники последних показывают даже большее мастерство; их ткани, как и их дома, значительно лучше. В то же время их форма правления порочна, и некому положить конец беспорядку. Они не признают никакой власти, и хотя я не считаю их злыми, распущенность почти всегда приводит к пагубным последствиям. Сравнивая эти два народа, почти все преимущества следовало бы отдать народу Сандвичевых островов, хотя все предубеждения против него же по причине гибели капитана Кука. Для мореплавателей намного естественнее сожалеть об этом великом человеке, чем хладнокровно размышлять, не подтолкнул ли какой-то неблагоразумный поступок с его стороны жителей острова Гавайи к справедливой обороне.

Ночь была очень спокойна, не считая нескольких шквалов, длившихся менее двух минут. На рассвете от «Астролябии» отошел баркас с мсье де Вожуа, Бутеном и Бернизе. Они получили приказ промерить дно очень глубокой бухты, которая располагалась к северо-западу от нас и где, как я надеялся, могла быть якорная стоянка удобнее той, которое мы занимали. Однако новая якорная стоянка, хотя и доступная, оказалась едва ли лучше старой. По донесению офицеров, эта часть острова Мауи не способна обеспечить мореплавателей водой и древесиной и располагает лишь очень плохими якорными стоянками, и потому, должно быть, редко посещается.

В восемь часов утра четыре шлюпки были готовы отчалить от фрегатов. В двух первых располагалось двадцать вооруженных солдат под командованием морского лейтенанта мсье де Пьервера. Мсье де Лангль и я в сопровождении всех ученых и офицеров, не несущих в это время вахту на борту, находились в двух других шлюпках.

Наши приготовления не испугали туземцев, которые с самого рассвета кружились в своих пирогах у борта кораблей. Они продолжили торговлю и не поплыли следом за нами к берегу. На их лицах неизменно сохранялось выражение доверия к нам. Около ста двадцати человек, мужчин и женщин, ждали нас на пляже.

Солдаты со своими командирами высадились первыми. Мы выбрали для себя место, солдаты надели штыки на мушкеты и выстроились в точности так же, как если бы рядом был неприятель. Это не произвело никакого впечатления на туземцев. Женщины с помощью самых выразительных жестов показывали нам, что нет таких услуг, какие они не были бы готовы оказать нам, а мужчины самым уважительным образом пытались выяснить цель нашего посещения, чтобы предугадать наши желания.

К нам подошли двое туземцев, которые, как казалось, обладали некой властью над другими. Они с самым торжественным видом обратились ко мне с довольно длинной речью, из которой я не понял ни слова, и преподнесли в подарок свинью. Я принял этот дар и, со своей стороны, подарил им бляхи, топоры и другие железные изделия — предметы для них бесценные.

Моя щедрость произвела большое впечатление. Женщины удвоили свои авансы, однако они были мало соблазнительны. В их чертах не было ничего привлекательного, кроме того, их платье позволяло видеть язвы и рубцы, и в большом числе, вызванные венерическим заболеванием. Поскольку ни одна из женщин не прибыла на наши корабли в пирогах, мне показалось, что источник этого зла, печати коего были на них, они видят в европейцах. Однако вскоре я заметил, что воспоминание об этом — если предположить, что так и было, — не оставило в них никакого озлобления.

Да будет мне позволено исследовать, действительно ли современные мореплаватели ответственны за это зло и чего больше в этом преступлении, в котором они сами упрекают себя, — реального или воображаемого. Чтобы придать больший вес своим рассуждениям, я подкреплю их наблюдениями моего главного судового врача мсье Роллена, человека весьма просвещенного. На этом острове он осмотрел многих людей, пораженных венерической болезнью, и отметил осложнения, для постепенного развития которых в Европе потребовалось бы от двенадцати до пятнадцати лет. Он также видел детей семи-восьми лет, пораженных этой болезнью, которые могли заразиться ею лишь в материнской утробе.

Кроме того, я отмечу, что капитан Кук, посещая Сандвичевы острова впервые, высаживался лишь на Кауаи и Ниихау, а через восемь месяцев, возвращаясь с севера, он обнаружил, что почти все жители Мауи, поднявшиеся к нему на борт, заражены этой болезнью. Поскольку Мауи находится в шестидесяти лье с наветренной стороны от Кауаи, возможность столь быстрого распространения болезни, как мне кажется, вызывает сомнения.

Если эти рассуждения дополнить соображением, что в прошлом эти островитяне имели сношения с испанцами, то вполне можно предположить, что уже давно они разделяют с другими народами несчастья, вызванные этим бичом рода человеческого.

Я посчитал своим долгом поделиться этими соображениями ради защиты современных мореплавателей. Вся Европа, введенная в заблуждение их собственными сообщениями, не перестает упрекать их в преступлении, которое, как кажется, могли предотвратить руководители этих экспедиций. Однако есть другой упрек, который они действительно заслуживают: они не приняли всех мер предосторожности, чтобы избежать этого зла. И если почти доказано, что появление этой болезни на Сандвичевых островах не является следствием их неосмотрительности, подобное нельзя сказать об их сношениях с этим народом, которые привели к еще большему распространению болезни.

После посещения деревни я приказал шести солдатам под командованием сержанта сопровождать нас. Остальных я оставил на берегу под командованием мсье де Пьервера: они должны были охранять наши шлюпки, из которых не высадился ни один матрос.

Хотя французы были первыми, кто в новое время высадился на острове Мауи, я не считаю, что должен завладеть этим островом от имени короля. Обычаи европейцев в подобных случаях абсолютно нелепы. Философы, несомненно, должны сожалеть, зная, что люди на основании лишь того, что у них есть пушки и штыки, ни во что не ставят шестьдесят тысяч себе подобных и, без уважения к их самым священным правам, рассматривают в качестве объекта завоевания землю, орошенную потом ее обитателей, в которой многие века покоится прах их предков. К счастью, эти острова были открыты в то время, когда религия уже не могла стать предлогом для насилия и грабежа. Современные мореплаватели, описывая нравы далеких народов, преследуют лишь одну цель — заполнить пробелы в истории человечества, так же как их экспедиции пополняют наше знание земного шара. И просвещение, которое они пытаются распространить, служит лишь тому, чтобы сделать посещаемые ими народы более счастливыми, укрепив их средства существования.