19 марта южные ветра позволили мне оставить сушу позади. Я проложил курс к востоку от островов Хуан-Фернандес, которые я не заметил в месте, определенном наблюдениями отца Фелье[68], хотя невозможно было ошибиться на 10 минут долготы.

23 марта я был на 30° 29′ южной широты и 85° 51′ западной долготы, в соответствии с хронометром № 19, ход которого после нашего отплытия из Консепсьона идеально совпадал с ходом № 18 на борту мсье де Лангля. Их показания не различались и на две минуты долготы ко времени нашего прибытия на остров Пасхи, хотя в холодном климате мыса Горн было иначе. Как мне представляется, таблица с температурными поправками, переданная мсье Дажеле в Париже мастером хронометров мсье Берту, была неточна. Отклонение было настолько сильным, что № 18 между проливом Лемера и побережьем Чили показывал ошибку более одного градуса долготы.

24 марта установился ветер от оста, который не менялся на протяжении 5 градусов, пока мы не оказались приблизительно в ста двадцати лье от острова Пасхи.

3 апреля, будучи на 27° 5′ южной широты и 101° западной долготы, мы вступили в зону действия ветров от норд-оста до норд-веста. Мы также увидели несколько птиц — первых после того, как прошли острова Хуан-Фернандес. Два боковых ветра, иногда встречаемых нами на переходе в шестьсот лье, я не принимаю в расчет. Подобная переменчивость ветров — самый верный признак близости суши. Однако натуралистам, вероятно, будет трудно объяснить, каким образом влияние небольшого острова может распространяться на сотню лье в бескрайнем море. Впрочем, для мореплавателя это было бы недостаточным основанием, чтобы предположить, что он приблизился на подобное расстояние к острову, если ничто не указывает, на каком румбе находится остров.

Направление полета птиц никогда ничего не могло мне сообщить, и я вполне убежден, что все их перемещения определяются погоней за добычей. После наступления ночи я видел, как морские птицы летели в сторону десяти различных точек на горизонте, — я сомневаюсь, что даже самый вдохновенный авгур[69] посмел бы что-либо предсказать на основании этого.

4 апреля я находился не далее чем в шестидесяти лье от острова Пасхи. Птиц не было видно, дул ветер от норд-норд-веста. Вполне вероятно, что, если бы я не знал точное положение этого острова, я посчитал бы, что прошел его, и приказал бы изменить курс судна. Меня посетили эти мысли тогда же, и я вынужден признать, что открытие островов происходит лишь благодаря случаю и что вполне разумные с виду расчеты зачастую лишь запутывают мореплавателей.

8 апреля в два часа пополудни я пеленговал остров Пасхи на 5° к зюйду от веста на расстоянии двенадцати лье. Было сильное волнение, ветер от норда. Ветер не мог установиться четыре дня, переходя от норда к зюйду через вест. Я полагаю, что близость маленького острова была не единственной причиной этой переменчивости, — вероятно, пассаты непостоянны в это время года на 27° южной широты. Я различил восточный мыс острова — я находился в том же самом месте, где капитан Дэвис[70] в 1686 году обнаружил песчаный остров. Затем, пройдя двенадцать лье на запад, он увидел сушу. Капитан Кук и мсье Далримпл[71] предположили, что это был остров Пасхи, повторно открытый Роггевеном в 1722 году. Однако эти два моряка, хотя и весьма просвещенные, не приняли во внимание сообщение Вафера[72].

Он рассказывает (на с. 300 руанского издания): «Капитан Дэвис покинул Галапагос, намереваясь идти в Европу вокруг мыса Горн с одной лишь остановкой на островах Хуан-Фернандес. На 12° южной широты он испытал сильный удар и подумал, что задел подводную скалу. Он неизменно двигался на юг и находился, по его вычислениям, в ста пятидесяти лье от Американского континента. Потом он узнал, что в это самое время произошло землетрясение в Лиме. Оправившись от испуга, он продолжил идти курсом на зюйд, зюйд-тень-ост и зюйд-ост, пока не достиг 27° 20′ южной широты. Он сообщает, что в два часа ночи они услышали впереди судна шум морского прибоя. Он положил корабль в дрейф до рассвета, когда увидел маленький песчаный остров, рядом с которым не было скал. Он приблизился к нему до расстояния в четверть мили и увидел еще дальше в двенадцати лье на запад большую землю, которую посчитал скоплением островов из-за больших промежутков между различными мысами этой земли».

Дэвис не исследовал эту землю и продолжил свой путь к островам Хуан-Фернандес. Однако Вафер говорит, что «этот маленький песчаный остров находится в пятистах лье от Копьяпо и шестистах от Галапагоса». На невероятность этого умозаключения не обратили внимания. Если Дэвис, будучи на 12° южной широты и в ста пятидесяти лье от американского побережья, решил идти на зюйд-зюйд-ост, как сообщает Вафер, то очевидно, что этот капитан флибустьеров должен был последовать за восточными ветрами, которые очень часты в этих широтах, чтобы сделать остановку на островах Хуан-Фернандес. Вместе с мсье Пингре[73] мы можем заключить, что была допущена ошибка в числах, процитированных Дампиром[74], и что земля Дэвиса располагается лишь в двухстах, а не пятистах лье от Копьяпо. Тогда весьма вероятно, что два острова, виденных Дэвисом, — Сан-Амброзио и Сан-Феликс, находящиеся несколько севернее Копьяпо. Кормчие[75] флибустьеров не были точны в своих наблюдениях и едва ли могли определить широту с погрешностью меньше 30 или 40 минут.

Я избавил бы читателей от этого краткого рассуждения по географии, если бы не был вынужден опровергать мнение двух столь прославленных, и вполне заслуженно, мужей. Впрочем, я должен отметить, что капитан Кук сомневался и говорил, что решил бы этот вопрос, если бы располагал временем, чтобы отклониться на восток от острова Пасхи. Поскольку я прошел триста лье по этой параллели и не увидел песчаного острова, я полагаю, что больше не может быть никаких сомнений в том, что этот вопрос окончательно решен.

Ночью с 8 на 9 апреля я обошел вокруг остров Пасхи на расстоянии трех лье. Погода была ясной, и ветер переменился от норда до зюйд-оста менее чем за три часа. На рассвете я отправился в бухту Кука — из всех на острове она лучше всего укрыта от восточных ветров. Она открыта ветрам с запада, однако погода была настолько хорошей, что я надеялся в течение нескольких дней не испытать ветров из этой четверти.

В одиннадцать часов утра я был лишь в одном лье от якорной стоянки. «Астролябия» в это время уже стояла на якоре. Я отдал якоря очень близко к ней, однако дно оказалось настолько крутым, что ни один из якорей не достиг дна, и мы были вынуждены поднять их и сделать два галса, чтобы занять подходящее место.

Эта помеха не ослабила рвения туземцев. Они устремились к нам вплавь, когда мы были еще в море в одном лье от берега, и поднялись на борт с улыбками и спокойным выражением на лицах, что сразу же расположило меня к ним. Люди более подозрительные испугались бы, что их могут увезти прочь от родного острова, когда мы снова подняли паруса. Однако мысль о подобном коварстве, похоже, даже не посетила их умы. Они стояли среди нас обнаженные и без оружия — на них была лишь бечевка, которая удерживала пучок травы, прикрывающий их природные места.

Мсье Ходжес, художник, сопровождавший капитана Кука в его второй экспедиции, очень плохо передал облик этих людей. Их лица обычно приятны, хотя и весьма разнообразны, и не имеют одинакового выражения, подобно лицам малайцев, китайцев и чилийских индейцев.