А в-третьих, какая религия запрещает нам усовершенствовать как печь, так и тигли? Я ведь упоминал уже, что и в Индии с Ираном далеко не вся их сталь тигельным способом изготавливается? Как раз в эти примерно времена в Индии уже изобрели и начали применять усовершенствованную сыродутную печь — крупную, в несколько метров высотой, что даёт хорошую прибавку к поддуву за счёт естественной тяги, да и крица там в несколько десятков кило уже получается. И удельный расход угля на кило полученного железа там куда меньшим выходит. Парадокс, но увеличение размеров даёт существенную экономию топлива. Собственно, это уже и не простая сыродутная печь, а прототип средневекового штукофена, который римские купцы не могли не видеть, но то ли сами внимания на него не обратили, то ли не заинтересовал он римскую разведку. Даже имперскую — какой спрос с республиканской, которая, как мне доводилось читать на исторических форумных срачах в интернете, вообще доброго слова не стоила? Но и куда лучше налаженная имперская разведка римлян это индийское изобретение проворонила. А зря! Ведь могли бы уже в своей Античности развитую средневековую металлургию иметь, если бы греблом не щёлкали. Впрочем, тут и Птолемеи гребипетские не далеко от римлян ушли. В чём-то — молодцы, те же индийскую колёсную прялку и горизонтальный ткацкий станок слямзили у индусов и у себя внедрили, тот же хлопок, а вот с чёрной металлургией — тоже облажались, как и римляне. Таков уж, видимо, греко-римский античный менталитет.

Впрочем, недооценивать римлян тоже не стоит. Это их торгаши и шпиены — люди, далёкие от металлургии и от понимания её проблем, а вот металлурги — совсем другое дело. А ведь римская Испания — это прежде всего будущий металлургический регион Империи, и спецов по этому делу в ней будет достаточно. Поэтому штукофен им показать можно — не сильно он бросится в глаза на фоне испанских медеплавильных печей с высокими трубами, а вот дальнейшие его усовершенствования — не стоит. Как и использование его в качестве тигельной печи. На глазах у них будем только крицы большие в нём делать, которые ещё и дробить для удаления остатков шлака загребёшься, а тигельную плавку — только втихаря, а значит — не здесь, не вблизи от Оссонобы, где римских шпиенов будет крутиться достаточно, а где-нибудь подальше, в глуши. Глушь ведь отчего так называется? Оттого, что глухое захолустье, где ничего продвинутого и интересного нет и быть не может по определению. Вот где-нибудь позападне, в районе Лакобриги, будущего португальского Лагуша. Лакобрига эта — занюханный туземный городишко кониев, а у финикийцев там посёлок ещё занюханнее — даже и не городишко, а просто торговая фактория, в которой постоянного населения и двух сотен не наберётся. Большая деревня, скажем так. В общем, места достаточно глухие и вполне подходящие, чтоб как раз там и нормальный промышленный центр небольшой подальше от римских глаз разместить. Ещё до похода на Толетум я насчёт этого с Фабрицием переговорил, и он мне этот вопрос теперь уже почти решил. Мне ведь не сельскохозяйственная латифундия там нужна, вполне сойдут и неудобья, так что ни с финикийцами, ни с кониями проблем возникнуть не должно…

Вот там я, пожалуй, и поставлю более-менее продвинутый металлургический и металлообрабатывающий заводик, где замаскированные под примитивный индийский штукофен печи будут и не штукофенами даже, а блауофенами, если не вообще домнами, потому как там мы и трубы повыше подымем, и от водяного колеса поддув наладим, и подогрев его — скрытый, конечно — перед подачей в печь организуем. Что там Трай насчёт литья почти готовых изделий говорил? Вот там как раз и этим займёмся. И сами тигли там у нас совсем другие будут — немного пониже, зато гораздо шире, да с хорошо пригнанной съёмной крышкой. И вот из них мы как раз расплавленный металл будем уже и в формы разливать, после чего уже и ковка не для всякого изделия и понадобится, а если где она и понадобится, так совсем не такая, как для кричного металла. А где такая — так не вручную же, в самом-то деле! При механизации накачки мехов поддува от водяного колеса, да не задействовать от него ещё и большой механический молот — это ж настоящим античным аборигеном надо быть, а не липовым вроде нас! Каменные тут, конечно, хрен прокатят, даже чугуниевые хрен прокатят — тут стальные уже нужны. Ну так их мы в первую же очередь из первой же нормальной разливной плавки и отольём. Это у Трая в башке не укладывается, как это так можно — драгоценную литую сталь на какой-то инструмент тратить, а для меня приоритет технологической оснастки самоочевиден. Производство группы А, как оно называлось в Совдепии, то бишь производство средств производства. С этого начинается прогресс, и хорошая металлургия с хорошим инструментом — его истоки.

Хотя, надо отдать Траю должное — один хрен молодец. Потому-то и приходится мне одёргивать Нирула, который в курсе моих замыслов, что разболтай их техническую суть кордубцу — вполне въехать может. И не столь важно тут то, что Трай — аристократ, а не металлург. Прежде всего он — кордубец, а турдетанская Кордуба ещё в седые времена Тартесса основана, и основана именно как город металлургов, которым и остаётся по сей день. Там что ни разговор о делах — так по большей части о металлургических делах, и хотя не все в тех разговорах участвуют, практически все их слышат, а услыхав — волей-неволей на ус мотают. Пусть и не самые тонкости типа определения времени выдержки металла в печи или его температуры по цвету накала, но уж основные-то толстости там знает если и не каждая собака, то уж всяко каждый сопливый пацан, не говоря уже о каждом взрослом мужике.

Да хрен ли тут о мужиках кордубских говорить? За каждую кордубскую бабу не поручусь, а вот за собственную супружницу — запросто. Хоть и не кордубка Велия, строго говоря, но родня со стороны матери у неё в Кордубе имелась. Ну, не в самой Кордубе, в окрестностях, но тоже очень даже околометаллургических, где мы с ней, собственно, и познакомились — помнится, при не самых приятных обстоятельствах, но это уже не суть важно. А важно то, что и родня та близ Кордубы обитала, и Ремд, как-никак родственник ейный по отцовской линии, в самом городе проживал, и гостила моя будущая супружница и у них, и у него достаточно частенько, да ещё и в том самом детско-шмакодявистом возрасте, когда и в корку, и в подкорку, впитывается буквально всё. Что ж я, по себе не помню, да по нашему с ней отпрыску не вижу?

Это ж умора, как он по-русски говорит — в зависимости от того, с кем именно! С солдатнёй нашей из бодигардов — точно так же коверкая русские слова и разбавляя их турдетанскими, да ещё и с таким же акцентом, как и они. С матерью, когда она говорит с ним на русском языке — почти правильно, но с таким же акцентом, как и она. Со мной и нашими — ну, тоже с акцентом, конечно, но с наименьшим. Полностью его, наверное, от акцента не отучить, но мне насрать на акцент. Главное — чтоб понимал правильно и сам говорил понятно, а как дорастёт — так ещё и читал и писал. Сейчас-то куда его ещё и этому учить? Четвёртый год только пацану! Иной раз кажется, что вообще ни хрена не соображает и запоминает только с пятого на десятое, а потом, через какое-то время, вдруг замечаешь, что что-то там таки отложилось, и не так уж и мало отложилось. Мелкая детвора — она ж такая, всё впитывает как губка. А яблоко ж от яблони далеко не падает.

Ясно, что и Велия мелкой шмакодявкой такой же точно была. Хоть и не учил её никто целенаправленно тому, что не по женской части, но ведь говорили же о делах и в её присутствии, и всё это капля за каплей у неё в голове и откладывалось. А вдобавок, и не заведено у Тарквиниев детскую любознательность пресекать. При чужих ей во взрослые разговоры встревать никто, конечно, не позволял, с этим в античных семьях строго, но в узком семейном кругу она могла спрашивать практически о чём угодно, и ей отвечали. И всё это откладывалось и копилось. Я и сам прихренел в своё время, когда обнаружил, что и в торговых вопросах моя ненаглядная толк понимает, и во всевозможных политических и им подобных интригах разобраться вполне способна, а тут вдруг выяснилось, что и в металлургии даже античной она не профанка. А выяснил как? Вернулись мы из похода, делаю с Нирулом вот эту первую экспериментальную плавку, с которой мы облажались, достаём и разбиваем тигли, извлекаем слитки, видим, что чугуний вместо стали у нас получился, досадуем, а Волний вдруг возьми и спроси, что такое свиное железо. Я слова мысленно подбираю попроще, чтоб ему объяснить, а Велия вдруг сама ему объснять начала, что это такое неправильное железо, которое не куётся, а крошится, и получается оно, если печь слишком перегреть. Ну, в нашем-то случае дело, конечно, не так обстояло, но наш случай ведь особый, для местной металлургии экзотический, а в рамках понятий обычной сыродутной металлургии она, получается, всё правильно мелкому объяснила. Я как просёк это дело, так и в осадок выпал, а она мне тогда так и сказала с усмешкой, что Кордуба — город металлургов…