Даже когда она говорила все это, Рэнди очень жалела близнецов. Ей было жалко видеть унылое, затравленное выражение на ребячьих лицах. В детском возрасте одним из сокровенных желаний является желание быть таким, как все. Дети могут не признаваться в этом и даже утверждать обратное, но это горячее желание не покидает их: быть такими, как остальные, жить, поступать и чувствовать так же, как все. С таким же успехом она могла сказать, что близнецы хуже других. Заканчивая разговор с ними, Рэнди решила приободрить детей.

— Все будет хорошо, — сказала она. — Завтра я начинаю занятия с детьми аборигенов. Если вы захотите присоединиться, милости просим. С другой стороны, если вы предпочитаете свой уголок для уроков, можете оставаться там.

— А еще с другой стороны, если мы вообще ничем не захотим заниматься, мы вольны делать и это тоже. — Это была Джейн, она уже оправилась от пережитого потрясения.

— До тех пор пока не уедете в школу-интернат, что, как вам следует знать, полностью зависит от меня. Сим хотел сразу же отправить вас туда. Я хотела, чтобы вы задержались и на некоторое время составили мне компанию.

— А сейчас вы этого не хотите. — Джастин быстро сказал это как бы за Рэнди.

— А сейчас мне составят компанию малыши-аборигены.

С той самой расчетливой проницательностью, от которой Рэнди иногда бросало в озноб, Джейн спросила ее:

— А зачем вам нужен кто-то еще?

— Ты непоследовательна и противоречишь сама себе, Джейн. Ты хочешь сказать, что, поскольку я являюсь женой Сима, я больше не должна нуждаться ни в чьем обществе, кроме общества своего мужа. А всего лишь несколько минут назад для тебя этот факт значил так мало, что ты считала само собой разумеющимся, что мне, подобно Руфи, следует уехать отсюда.

— Я не знаю, как там бывает у семейных людей, — печально проговорила Джейн. — Все, что я знаю, так это то, что ничего хорошего из этого не выходит.

Было в ее грустном голосе нечто такое, от чего душа Рэнди разрывалась на части.

— Бедная моя! — воскликнула она и сделала шаг к девочке.

— А еще я знаю, — проговорила Джейн сквозь еле сдерживаемые рыдания, — что это несправедливо, это было нечестно по… по отношению к Симу.

С этими словами она повернулась и выбежала из комнаты.

— Что она хотела этим сказать? — спросила Рэнди у Джастина, который в это время листал методическое пособие.

— Я думаю, я бы мог прийти к вам, конечно, если Джейн пойдет тоже, — сказал тот задумчиво.

— Так и приходи, Джастин.

Уставшая до изнеможения, Рэнди наконец присела. Она безучастно смотрела, как мальчик взял еще какие-то книги, перелистал их и наконец покинул классную комнату. Только теперь Рэнди заметила, что вся дрожит. Нельзя сказать, чтобы беседа была приятной. В их споре победителей не было. Но с другой стороны, не было и проигравших. Каждый остался при своих интересах, разве что… Разве что раньше она только допускала, что Джейн может знать что-то, а теперь в этом не было сомнения. Но как? И как следует себя вести с этой десятилетней девочкой, до удивления наивной в одних вопросах и невероятно хорошо осведомленной в других? Рэнди вздохнула, поднялась со стула, сделала кое-какие последние приготовления к завтрашним занятиям и повернулась к выходу.

В это время она увидела нечто, что подняло уголки ее рта в улыбке. С нежностью Рэнди отметила, что Сим предусмотрел все, даже школьный звонок. Она положила колокольчик так, чтобы на следующий день он был под рукой.

Рэнди заранее постаралась известить, что следующим утром откроются двери классной комнаты и что здесь будут рады видеть всех. Она просила родителей не приводить насильно ребятишек, у которых нет желания учиться, но полагала, что к ней придут многие дети, хотя бы из любопытства. Однако Рэнди никак не могла ожидать, что сюда придут все дети этого поселения, причем вместе с родителями, столь же серьезно настроенными, как и их малыши. Она предоставила родителям возможность осмотреть классную комнату, высказать свои хвалебные замечания по поводу парт, карандашей и бумаги, а затем деликатно выставила их с занятий. Они ушли вполне довольными, с гордостью обсуждая увиденное, а Рэнди смогла заняться учениками.

За всю свою жизнь у нее не было такого класса. На некоторых фермах ей доводилось проводить занятия не только с ребенком хозяина, но и с остальными детьми, живущими там. Однако никогда еще она не видела перед собой такого множества робких темнокожих детей, как в этом классе. Их старание трогало ее, и Рэнди вкладывала в занятия всю свою душу, а ведь она всегда была очень добросовестным учителем.

Джейн и Джастин не пришли в класс, что в первый день занятий было даже и неплохо. Рэнди разделила класс по возрастным группам. Самые младшие занялись рисованием, средние обучались счету на спичках, а старшие осваивали буквы.

Время летело незаметно, и, когда в дверь постучалась миссис Файф, которая принесла поднос с чаем, Рэнди пришлось просить учеников встать из-за парт и в течение получаса поиграть на улице.

— Как идут занятия? — спросила миссис Файф.

— Пока прекрасно. Но я думаю, что окончательно судить можно будет лишь по завтрашнему и другим ближайшим дням. Пока что для них привлекательна сама новизна процесса обучения.

— Все у вас получится, — убежденно сказала миссис Файф, — они — достаточно сообразительная детвора. Вы не поверите, дорогая, эти двое все утро болтались здесь. Однако с ними вам было бы труднее вести занятия.

— Миссис Файф, а вам не приходило в голову, что причина всех их бед заключается в том, что любому гораздо легче, когда близнецов нет рядом?

Эти слова удивили миссис Файф, и она задумалась. Спустя некоторое время она сказала:

— Не разбираюсь я в этих психологиях или как там они называются. Нет, честное слово, дорогая, не понимаю я этого!

— Однако вы знаете, что такое любовь. («Ну кто ты такая, кто тебе дал право говорить подобным образом, тебе, которой незнакомо чувство любви, хотя бы настолько, чтобы ответить…»)

— Конечно, дорогая.

— А они знают? Знают ли Джейн и Джастин, что такое любовь, что это такое — быть любимыми детьми?

— Я вижу, к чему вы клоните, но, боюсь, такие вопросы мне не по зубам. Еще чашечку чая, милочка?

— Нет, спасибо, все было просто великолепно! Надо давать звонок на следующий урок. Вот будет позор, не правда ли, если дети решат, что с них достаточно, и больше не придут на занятия.

Но об этом Рэнди могла не беспокоиться. На второй урок, который она решила посвятить поэзии, пришли все — от тех, кто рисовал, до тех, кто писал буквы.

— Мы будем петь песни и читать стихи, — сказала она детям, убежденная, что в силу их врожденной близости к природе и ее ритмам поэзия им понравится.

— А я знаю «петь песни»! — сказал Джаму, который уже успел показать себя столь же преуспевающим в учении, сколь и в выдумывании разных фантазий. — Петь песни — это когда кричат петухи.

— Что, Джаму?

— Петухи. Кукареку-у!

При этом Джаму замахал руками, подражая петушиному хлопанью крыльев, и весь класс присоединился к нему. «По крайней мере, если не чувство рифмы, то чувство ритма у них есть!» — с удовлетворением подумала Рэнди. Когда же ей удалось восстановить тишину, она пояснила:

— Ты неправильно понял меня, Джаму. Не петухи, а мы будем петь песни и читать стихи.

Подчиняясь ее команде, класс повторил хором: «Петь песни и читать стихи!»

Просто поразительно, как они пристрастились к поэзии. Ко времени обеденного перерыва дети даже выучили небольшое стихотворение. Рэнди решила, что надо будет непременно попросить Сима установить в классе радиопередатчик с достаточно мощным динамиком. Хотя их подготовка и не позволяет приступить к урокам по общей программе, стихи дети будут слушать с удовольствием. Близнецы тоже пришли обедать. Во время обеда они смотрели на нее тоскливыми глазами, хотя, быть может, Рэнди это только показалось. Тем не менее они сидели молча, да и она не заговаривала с ними. Лишь только когда Рэнди встала из-за стола, она бросила как бы между прочим: «Будет желание — заходите».