И тут она вспомнила. Конечно же, на похоронах Седрика Вэлланда-Скропса, когда мимо нее прошел последний участник похорон. А возможно, и еще раньше, хотя она не могла с уверенностью сказать, где именно.

Однако Грейс не могла как следует обдумать этот вопрос, поскольку работниц Победоноссона разделили, а к ней прикрепили девушку с черной нашивкой на платье, на которой было указано ее имя — мисс Вайолет. Девушка была на несколько лет старше Грейс и достаточно привлекательна для того, чтобы не завидовать красоте своей подопечной. Мисс Вайолет была одной из пяти девушек-зазывал, и ее работа заключалась в том, чтобы выяснять пожелания покупателей, а также оценивать их положение в обществе, как только они переступят порог магазина: мистер Победоноссон требовал, чтобы людей, занимающих верхние ступени социальной лестницы, обслуживали исключительно те продавщицы, которые занимали аналогичное положение в иерархии магазина.

Грейс еще никогда не доводилось встречать таких людей, как мисс Вайолет. Образованная и умная, с коротко остриженными вьющимися волосами (и блестящими губами, что никак нельзя было отнести на счет щедрости природы), она была представительницей новой породы секретарш и продавщиц, которые, не желая сидеть дома и ждать, когда к ним зайдет мужчина и предложит выйти за него замуж, смело шли в мир и начинали строить собственную карьеру. Грейс мгновенно почувствовала к ней симпатию.

— Все, что вам нужно делать, — пояснила ей мисс Вайолет, — это отводить покупателей туда, куда я скажу. Я могу назвать отдел или имя человека, работающего в том отделе. А иногда я даже могу распорядиться отвести чрезвычайно важного покупателя к мистеру Победоноссону — тот обслужит его лично.

Грейс кивнула, но, услышав ненавистное имя, не смогла сдержать дрожь.

Мисс Вайолет ободряюще похлопала ее по плечу.

— Не позволяйте ему расстраивать вас, — сказала она. — Слай любит запугивать людей и каждый день к кому-нибудь цепляется, а когда у него дурное настроение, то таких несчастных может быть и несколько.

— Его зовут Слай?

— Вообще-то его полное имя — Сильвестр, но Слай ужасно ему подходит: он действительно большой хитрец[4]. — Мисс Вайолет улыбнулась. — А сейчас я проведу вас по магазину и покажу, где у нас какие отделы.

Грейс подумала, что в магазине просто невероятное количество товара, и, когда мисс Вайолет повела ее мимо корсажей, боа, шляпок, сапожек, юбок, шалей, накидок, зонтов, передников и мантилий, у нее закружилась голова — еще до того, как они добрались до отделов для мужчин.

— Столько одежды, и вся черного цвета! — воскликнула Грейс и испытала настоящее облегчение, когда они вошли в отдел платья для второго периода траура, где преобладали серый, лиловый и розоватый оттенки.

— У нас такое количество товаров в магазине потому, что мистер Победоноссон терпеть не может упускать сделку, — пояснила мисс Вайолет. — Я абсолютно уверена, что его сердце пронзает стрела каждый раз, когда человек выходит из нашего магазина, так и не открыв кошелька. — Она остановилась у стыдливо прикрытого шторой алькова. — Новый отдел, — вполголоса произнесла мисс Вайолет. — Траурное нижнее белье.

— Нижнее белье? — повторила Грейс, не в силах скрыть изумление.

Мисс Вайолет улыбнулась.

— Да-да, это правда. Дамы должны демонстрировать скорбь вплоть до самого интимного облачения.

— И что, эта одежда тоже должна быть абсолютно черной? — спросила Грейс, пытаясь заглянуть за штору.

Мисс Вайолет покачала головой.

— Нет. Она может быть из белого батиста, отороченного черными кружевами, или из белого льна, украшенного черными лентами, — прошептала она.

Они вернулись в главный зал и остановились возле рояля, где обычно располагалась мисс Вайолет, надеясь отобрать покупателей с самой солидной внешностью. Грейс, испытывая облегчение оттого, что мистера Победоноссона нигде не видно, поняла, что получает удовольствие от такого времяпровождения — хотя, если бы она могла загадать желание, то непременно пожелала бы, чтобы Лили пришла сюда и тоже все это увидела.

День прошел в нескончаемом потоке лиц и требований. С утра в магазин в основном приходили горничные, лакеи и не очень зажиточные люди, но к полудню представители среднего класса тоже начали выходить из дому и тратить значительные суммы на демонстрацию теплых чувств к принцу Альберту. К трем часам стали появляться представители еще одного слоя населения — высшего: сюда наведывались те, кто не успел обратиться к услугам частных портних, и в магазин они заходили, собираясь нанести визит вежливости и попить чаю у друзей и тетушек. Дам высшего света за этот день в магазине побывало достаточно много — настолько, что дорога перед магазином превратилась в кипящий водоворот ржущих и бьющих копытами лошадей, двуколок и ландо, наемных экипажей и карет. Хаос только усилился, когда в эту толпу вклинилась отара овец, двигающаяся к рынку Смитфилд; отарой руководили пара колли и один пастух. Этот ужасный затор перегородил дорогу нескольким дамам в дальнем конце Оксфорд-стрит; им пришлось отправить своих горничных в трясину транспорта, вручив письменные пожелания для служащих магазина, и вернуться домой самостоятельно.

Пока снаружи разворачивалась драма, Грейс заметила, что на стеклянные двери, поблизости от них с мисс Вайолет, уже начинает напирать толпа. Несколько раз служащий в униформе закрывал магазин, пока продавщицы обслуживали уже вошедших покупателей, и Грейс решила, что ему опять пришлось прибегнуть к этому способу. Однако вскоре она поняла, что на улице стоит крупный бородатый господин, а служащие стараются протолкнуть его в двери.

Мисс Вайолет, привлеченная жестом Грейс, обратила внимание на этого джентльмена и воскликнула: «О Господи!» Как только его наконец втолкнули, она тут же направилась к нему, прошипев: «Вперед, мисс Грейс!»

И Грейс шагнула вперед. Она заметила, что люди на улице, похоже, на какое-то время решили прекратить борьбу и теперь прижимались лицами к витринам, провожая взглядом каждое движение нового покупателя.

— Добрый день, сэр! — поздоровалась мисс Вайолет. Она присела в куда более глубоком реверансе, чем перед кем-либо другим за сегодняшний день, и, заметив это, Грейс последовала ее примеру. — Позвольте проводить вас в нужный отдел! Что именно вы желаете приобрести, сэр?

— Чертовы траурные ленты и парочку траурных галстуков! — раздраженно ответил важный господин, снимая цилиндр. Лицо его избороздили глубокие морщины, в бороде поблескивали седые волоски, шевелюра уже начала редеть — но синие глаза оставались по-юношески яркими: похоже, это была самая молодая часть его тела. Он махнул рукой, указывая на украшения. — Простите мою резкость, но я ни в грош не ставлю всю эту суету со смертью! — Он ненадолго замолчал и, похоже, немного пришел в себя. — Впрочем, мое отношение к данному вопросу не должно вас тревожить, и я прошу простить меня за дурное настроение.

— Уверяю вас, сэр, в этом нет необходимости, — пробормотала мисс Вайолет.

Мужчина улыбнулся.

— Я был в Ливерпуле, читал там лекции, когда узнал о случившемся, и мне пришлось прервать поездку, отменить шесть лекций и вернуться в Лондон. Правда, зачем, известно одному только Господу Богу! Похоже, вся страна обезумела от горя.

— Так и есть, сэр, — кивнула мисс Вайолет, указывая на толпу на улице. — Но мне жаль, что вы прервали поездку, — продолжала она. — И да будет мне позволено заметить, мистер Диккенс, что и я, и вся моя семья просто в восторге от ваших «Больших надежд».

Грейс тихонько ахнула, но не подала виду. Она была рада, что работа наемной скорбящей научила ее скрывать свои чувства, иначе она стояла бы сейчас, широко разинув рот.

— Мы с мамой постоянно ссоримся из-за того, кто первой будет читать очередную часть романа; ссора начинается, как только почтальон приносит нам журнал, — сказала мисс Вайолет. — А мой брат остановил карманные часы на без двадцати девять в знак уважения к часам в доме мисс Хэвишем. Он заявил, что не будет их заводить до тех пор, пока не дочитает книгу!