Он заговорил, не глядя на нее, и каждое его слово отдавалось болью в ее сердце:

— Не знаю, что именно ты видела в том мире, но в этом я люблю тебя больше всего на свете. Ты узнала много нового о себе или о других, но этот мир развивался иначе, с самого начала. Мы жили иначе, призванные не повторять прошлые поступки. Это был главный принцип Ноздорму, помнишь? История не должна повторяться, хотя этот мир, возможно, дал нам шанс исправить некоторые ошибки, о которых мы даже не знали. Или сотворить новые, если вспомнить судьбу Нелтариона.

— Уходи, Кориалстраз…

— Нет, — решительно ответил он. — Я живу в этом времени и в этом мире, и здесь и сейчас я говорю тебе, что люблю тебя и не предам снова. А мой уход станет предательством, если сейчас я оставлю тебя одну. Ты не можешь исправить ошибки далекого прошлого, Алекстраза, возможно, ты всего лишь должна была узнать о них, чтобы не повторить снова. Ты одна из пяти Аспектов, Алекстраза. Вспомни, Ноздорму говорил тебе, что в мире Азерота всегда должно быть пять Аспектов.

Алекстраза заморгала. Так быстро, как никогда не требовалось моргать драконам.

— Отмени заклинание, Алекстраза, — без давления, мягко, уверено произнес Кориалстраз, не сводя с нее глаз. — Позволь Изере завершить ритуал.

— Нет.

— Почему нет? — это уже спросила Изера, ведь она все же послушалась Кориалстраза и отменила чары.

Алекстраза увидела, как ее сестра расправила крылья и подлетела ближе к ней.

— Почему нет? — повторила она. — Почему ты не расскажешь мне? Неужели я не смогу понять этого?

— Тарион один из пяти Аспектов-Хранителей, — ответила Алекстраза. — Стихии Азерота нуждаются в нем, Изера.

— Но как мне спасти Тариона?… Нить Жизни должна быть сокрыта в Изумрудном Сне, так Ноздорму сказал мне.

— Ноздорму не назвал тебе имени, — с горечью отозвалась Алекстраза. — Он часто недоговаривал всей правды… Таким способом.

— Я сделаю это, Хранительница Жизни.

Алекстраза вздрогнула.

История не должна повторяться, но она повторилась, поняла она, глядя на то, как седой ослабший пандарен приближается все ближе к двум драконам и порталу, похожим на песочные часы. Он был тем, кто видел старый Азерот и не мог жить в новом. Ведь все великовозрастные пандарены, кроме него, погибли. А бронзовый так часто повторял ему о каком-то особом предназначении…

— Если я покину Изумрудный Сон, а это придется сделать после ритуала, я умру, — сказал Кейган-Лу. — Ради чего же я прожил столько времени? Чего ждал? К чему готовился столько лет? Возможно, в этом и есть смысл моей долгой жизни. Я видел однажды гибель целого мира и не могу ничего не делать теперь, зная, что на этот раз я могу спасти его.

— Но ведь вы не тот, кто восстановил Нить Жизни? — спросила Изера.

— Мне многое известно об Азаро-Те. Я единственный, кто сохранил знания о ритуалах. И кроме того… — Кейган-Лу слабо улыбнулся, перехватив посох двумя седыми лапами.

— Третий плод с дерева венке, — прошептала Алекстраза. — Неужели вы знали? Уже тогда?

Пандарен покачал головой.

— Разумеется, нет. Но не сорви я тогда три плода, сейчас у нас не было бы времени на подготовку еще одного блюда. Это хороший знак. И значит, у нас должно получиться.

— Спасибо вам, Кейган-Лу.

— Не нужно, Хранительница Жизни. Разве что… Могу я попросить вас кое о чем?

— Конечно.

— Не говорите всей правды моему брату. Только скажите ему, что я простил его. Я был слишком строг к нему. Пусть Чейн-Лу… Чейн… живет долго и счастливо в этом спасенном мире.

— Я передам.

— Спасибо. Тогда отправьте кого-нибудь на берег озера, где мы с вами встретились, Хранительница Жизни. Я оставил венке там. А затем…

— Мы начнем ритуал, — договорила Изера.

— Я сделаю это, — отозвался Кориалстраз.

Алекстраза избегала смотреть на него. Пока обиды прошлого не вернутся туда, где им самое место, отчужденность между ними не исчезнет.

Красный дракон поднялся в хмурое небо и вскоре вернулся. Он бережно опустился наземь, бережно передав седому пандарену черепаший панцирь. Черное варево остыло и подернулось белесой пленкой, как заметила Алекстраза.

— Ты можешь уйти, если хочешь, — сказала Изера, поворачиваясь к Алекстразе, но она только покачала головой. — Как знаешь. Начинаем!

Кейган-Лу пошатнулся. В тот же миг Алекстраза уже была рядом с ним, в своем смертном облике. Пандарен крепко вцепился в панцирь, прижав его к груди, но уронил наземь деревянный посох.

— Обопритесь о мое плечо, — сказала Алекстраза.

Она помогла ему опуститься на траву, он потянулся к посоху, но потом передумал. Черепаший панцирь он держал на коленях.

— Знаете, я был очень строг к своему брату, — вдруг сказал пандарен. — Я лишил его семьи, друзей, учеников… Не будьте столь же бескомпромиссны к тем, кто любит вас, каким я был в свое время.

— В чем провинился ваш брат?

— Он побывал в вашем мире, — слабо улыбнулся пандарен.

Он коснулся белой лапой последнего — третьего — плода с дерева венке.

— Как он смог обмануть Время? — спросила Алекстраза.

Она понимала, как важно говорить в этот миг, о чем угодно, лишь бы не дать повиснуть тягостному молчанию. Портал за спиной пандарена стал темнее ночи, очертания его заострились, Изера возвратила себе власть над заклинанием. А ведь все могло обернуться совсем иначе, и все по вине Алекстразы. Опять.

— Чейн оправдывался тем, что именно Аспект Времени случайно отправил его сюда. Тогда я не поверил ему. Я не верил в то, что Ноздорму мог… поступить так опрометчиво. Но теперь я понимаю, мы многого не знали об Аспекте Времени, правда?

— Очень многое, — согласилась Алекстраза. — И боюсь, он так и не раскрыл нам все свои тайны.

Кейган-Лу быстрым движением поднес плод ко рту и проглотил вязкий горький, как помнила Алекстраза, кусочек. Он даже не поморщился. Вытер запачканную лапу о траву и… не смог подняться.

Алекстраза поняла его без слов. Она подставила свой локоть, пандарен поднялся на ноги и указал вперед, на портал, черный и блестящий, совсем как только что съеденное венке. Алекстраза оглянулась на сестру. Та кивнула.

Вместе с пандареном Алекстраза двинулась вперед.

На них налетел ветер, а рядом с истончившейся материей Изумрудного Сна стало ощутимо прохладней.

Кейган-Лу освободил свою лапу.

— Дальше я сам.

Он сделал несколько нетвердых шагов, как вдруг остановился, и Алекстразе показалось, что он вот-вот рухнет, но пандарен опустил лапу в перекинутую через плечо сумку и вытащил круглый белый камешек. Он крепко сжал камень, словно тот дарил ему силы, и снова двинулся вперед.

Кориалстраз подошел ближе и коснулся ее руки. Их пальцы переплелись.

Тьма портала поглотила последнего из великовозрастных пандаренов.

— Он забыл посох, — тихо сказал Кориалстраз.

Там, где Кейган-Лу оказался сейчас, посох ему уже не понадобится, подумала Алекстраза.

Кориалстраз притянул ее к себе, и она спрятала мокрое от слез лицо у него на груди.

Нелтарион успел уклониться от столкновения с чудовищем. Один из гвардейцев — нет. Так хроматических драконов осталось трое.

Покрытое чешуей чудовище взмахнуло отростками вместо рук, на концах которых сверкали острые жала. Нижняя часть его бесформенного, нелогичного, странного тела терялась в разломах внизу Грим-Батола. Очевидно, все эти годы он терпеливо ждал своего пробуждения под землей…

Сражение с чудовищем было напрасной тратой времени. Нелтарион взял вверх, петляя между полуразрушенными нависшими каменными конструкциями. Когда-то это были арки или переходы, балконы или террасы. На разных уровнях сейчас пылали пожары, какие-то части то и дело рушились вниз, под действием огня или от ударов чудовища. Оно ворочалось, словно стремясь обрести свободу из каменных тисков Грим-Батола.

Нелтарион настиг вершины, прозванной Драконьей Высью. В каменной крыше зияли дыры. Все перекрытия были разрушены, только внешние стены все еще оставались целы. Но и они простоят недолго.