Мне девять, я перепрыгиваю через пульверизатор с Сейди, Эммой и Тессой; мы смеемся от того, что Хамлоф гоняется за нами и цапает нас за голые ноги.

Мне пятнадцать, я еду на мотоцикле с Джейкобом на пляж Меверикс. Была последняя ночь лета. Ночь, когда он, обхватив мое лицо руками, признался мне в любви.

Внезапно, меня окатило жаром, и я открыла глаза, зажмурилась и снова попробовала открыть глаза. На мгновение все было черным. Но вскоре, сквозь тьму перед глазами начал пробиваться красный свет, словно пара кривых рук, заставляя меня следовать за ними. Наконец, я увидела источник света: знакомый неоновый знак, мерцающий и мирно жужжащий в темноте. Я прищурилась, чтобы прочесть надпись. Наконец, мне это удалось:

Маленький Кусочек Рая.

— А? — Горло першило, и туда попала пыль. — Пиццерия?

Я лежала на асфальте, завороженная жутким мерцанием вспыхивающего света, падающего на меня. Эта пиццерия была самым любимым местом моей семьи. Традиция семьи Иган из года в год, даже не смотря на кафельный пол, и мерзкие кабинки из семидесятых — все в оранжево-коричневую полоску с дырками, словно тут уже тысячу лет не было ремонта. Не скажу, что тут подавали лучшую в Сан-Франциско пиццу. Зато это была лучшая пицца на всем Восточном Побережье. Быть может, даже во всем мире. И все потому, что закусочная была через дорогу от океана, около восемнадцати футов над уровнем моря; в общем, вид был потрясающий. Или, как всегда говорил Папа, «небесный».

Это все всего лишь сон, сказала я себе. Я сейчас в кровати, в безопасности, сплю. Хамлоф рядом со мной. Джек внизу. Все в порядке. Но опять же, что за безумный кошмар? Я, наверное, съела что-то не то. Или все из-за теста по истории. Или я зубы забыла почистить. За исключением того, что я вспомнила.

Джейкоб. Я поругалась с Джейкобом.

Я сунула руки в карманы.

Пусто.

Я огляделась в поисках таксофона. Я должна позвонить ему. Я знаю, он сожалеет. Я знаю, что он вовсе не хотел…

Мой желудок издал бесконтрольный безумный рык, прерывая ход моих мыслей. Воу, стоп. Полагаю, я была голоднее, чем думала. Медленно, очень медленно, я поднялась на ноги. Я переставляла ноги одну за другой, приближаясь к знакомой стеклянной двери. С каждым шагом я становилась все дальше от своей семьи и друзей на земле, и все ближе к красному неоновому свету. Я постаралась не думать об этом.

Когда я подошла поближе, я заглянула в окна. Внутри все казалось как обычно. Потрескавшийся пол, плохое освещение, скрипучие потолочные вентиляторы, осыпающаяся желтая краска, миллион картонных коробок из-под пиццы в углу. Я проигнорировала тот факт, что любимая кабинка моей семьи была пустой, хотя приложи я немного усилий, я могла представить их себе там. Воспоминания о маме, которая смеялась, пока папа и Джек кидались пакетиками сахара через весь стол. Слезы покатились из глаз, и я опустила взгляд на свои балетки.

Я скоро их увижу. Я скоро буду дома.

Я не была уверена, что хочу войти внутрь, но из-за урчащего желудка и довольно ограниченных возможностей, это казалось мне лучшим выходом в данной ситуации. Плюс, запах свежеиспеченной пиццы убивал меня. Ну не каламбур ли. Я сделала глубокий вдох, толкнула стеклянные двери и вошла внутрь. Почти сразу же, запах томатного соуса, хрустящей корочки и тающей во рту моцареллы охватили меня. Оу, вау, невероятно хорошо. Я вдохнула запах, позволяя ему согреть меня.

Ням, ням-ням, ням.

В кабинке справа от себя я увидела девушку, примерно моего возраста, она листала страницы журнала Космо. Она была одета в стиле что-то между Принцессой Панка и хипстером из Сан-Франциско: кудрявые светлые волосы неудачно и довольно небрежно подстрижены, глаза густо подведены черным, руки увешаны браслетами; они звякают каждый раз, когда она перелистывает страницу.

Джангл, кранк. Кранк, джангл.

Я закатила глаза.

В той же самой кабинке сидел маленький мальчик в гарвардской толстовке, он выглядел лишь на пару лет младше Джека. Его веснушчатое лицо уткнулось в Нинтендо ДС, замершее в неком виртуальном трансе. Я не смогла отделаться от чувства грусти, наблюдая, как его пальцы порхают над клавиатурой. Ему было пять или шесть, чтобы одному остаться в подобном месте.

Опять же, мне было всего пятнадцать.

В другом конце комнаты девчонка в цветастой шляпке с головой ушла в любовный роман, а через три столика от нее, парень, одетый в форму нападающего разговаривал с девушкой с волосами кислотного цвета, в шипованном ошейнике и черной помадой на губах.

Ладно, странно.

Я никогда прежде не встречала всех этих людей. Не узнав ни единого лица, даже не смотря на то, что подобное было частью моей прежней жизни. Я ощутила себя отчасти странно от того, что комната была полна незнакомцев, и никто не заметил меня.

Я направилась к маленькой кабинке в самом углу, где кто-то позабыл Волшебный Шар на столике. Я улыбнулась. По-крайней мере, КОЕ-ЧТО остается неизменным. Моя семья обожала совершать набеги на магазин, собирая всякий мусор: светильники, пепельницы, торговые автоматы, странные картины, оленьи головы с рогами… разные безумные вещицы, в общем. Годами, я собирала всякого рода барахло, которое вряд ли кому-то понадобится, но которое никто не выкидывает. Это было потрясающе.

Я посмотрела на шар и задала лишь единственный вопрос, который мог прийти в голову.

Я уже могу пойти домой?

Затем я взяла его в руки и осторожно потрясла, наблюдая, как маленький треугольничек с ответом всплывает, словно пузырек воздуха. Через секунду, ответ появился в прозрачном окошке.

НЕ РАССЧИТЫВАЙ НА ЭТО.

Я положила Волшебный Шар на столик, на этот раз не так осторожно.

Без разницы. Волшебные Шары — чепуха.

Внезапно, я ощутила себя невидимой. Позабытой. Словно вселенная сыграла со мной по-настоящему злую шутку, а ведь я даже не сделала ничего такого, чтобы заслужит подобное. Я крепко зажмурила глаза, молясь чтобы кто-нибудь… хоть кто-нибудь… вошел в эти двери и отвез меня домой. Чтобы этот ужасный бесконечный сон закончился.

— Пусть я окажусь дома. Пусть я окажусь с Сейди. Пусть мне попадется самый трудный тест по алгебре всех времен и народов. Только пусть я окажусь где угодно, только не здесь, — тихо умоляла я вселенную. — Пожалуйста.

Но когда я открыла глаза, маленький мальчик по-прежнему играл в видеоигру. Браслеты по-прежнему бренчали. А защитник все еще пытался забить Леди Гота. Я подумала, что земля под моими ногами сейчас разверзнется. На самом деле, мне этого даже хотелось.

Звук жужжащего телевизора отвлек меня от жалости к самой себе, и я бросила взгляд в сторону задней части ресторана, там, где стояли огромные пачки коробок для пиццы. В углу, в поношенных армейских ботинках на клетчатом столике, сидел парень лет семнадцати и возился со старым пультом от допотопного телевизора, пытаясь переключить канал. На долю секунды наши взгляды встретились, и у меня по спине пробежали мурашки, будто бы я соприкоснулась со статистическим электричеством. У него были темные глаза… не совсем карие, да и не вполне зеленые… словно они и сами не решили, какими быть. У него был великолепный калифорнийский загар, словно он все лето провел, занимаясь серфингом. Золотисто-каштановые волосы были коротко обрезаны, и когда он пошевелился, я заметила, как солнце блеснуло в его волосах.

На мгновение я засмотрелась на него, пытаясь понять, почему он кажется мне знакомым. Армейские ботинки. Выбеленные джинсы и выцветшая серая футболка. Очки-авиаторы болтаются на вороте. Но самое потрясающее из всего вышеперечисленного: куртка. Коричневая кожа, массивные карманы, трикотажные манжеты…даже воротник из искусственного меха.

Затем я поняла. Знакомым было не лицо, а одежда! Парень оделся на манер восьмидесятых. Словно летчик-истребитель. Как Том Круз из фильма Топ-Ган, лучший фильм ВСЕХ ВРЕМЕН И НАРОДОВ.

Я тихо рассмеялась, ощущая себя глупой. В голове сразу же возникла песня, и я не смогла удержаться и начала тихонько ее напевать.