Вдруг все встало на свои места. Каждый странный взгляд и неловкое молчание Джейкоба, которое возникало между нами. Каждый раз, когда он отстранялся, а я пыталась взять его руку, спрятанную в карман джинсов. Я знала, что в итоге я оказалась права. Что между нами что-то изменилось за неделю до моей смерти, медленно, но верно, я просто не хотела этого признавать. Расстояние между нами лишь увеличивалось: серое и холодное. Я предпочла сидеть и ждать, пока грозовые тучи соберутся, вместо того, чтобы бежать в укрытие при первом намеке на грозу. И я заплатила за свое ожидание. Потому что гроза обратилась в ураган. Я нутром все это чуяла. Не то чтобы я была параноиком или сумасшедшей. Джейкоб врал мне. Сейди лгала мне. Она слушала и выжидала в течении долгих месяцев, то как я влюбилась в него. Она собирала мои секреты, один за другим, чтобы позднее использовать их все против меня.

— Больно, — прошептала я. — Так больно.

Шшш, я понял тебя, произнес Патрик, его голос был мягок.

Я ощутила, как ветер на лице и шее, когда он поднял меня на руки. Я, не отрываясь, смотрела на то место, где совсем недавно стояли Сейди и Джейкоб.

Не могу дышать.

— Можешь. — Патрик легонько прикоснулся губами к моему лбу. — Ты должна. — Затем, одним быстрым движением его ноги оторвались от земли, и мы взмыли вверх.

Обри, открой глаза.

Я сделала глубокий вдох и открыла их. Затем я положила голову Патрику на грудь и стала наблюдать, как мой старый знакомый мир медленно катится ко всем чертям.

В моем небесном уголке, все дни пахли одинаково. Часы состояли из жареных баклажанов, грибов портобелло и шипучего Спрайта (моя личная просьба). Минуты представляли собой клетчатый линолеумный пол, немного потертый и поцарапанный в тех местах, где десятилетиями отодвигались стулья. Секунды жужжали статическими помехами старенького телевизора, того самого в который Патрик пялился часами, не моргая.

Над головой лениво вращались потолочные вентиляторы, напоминая мне о летних каникулах и вечеринках у бассейна с ледяным лимонадом, которым я, увы, больше не могла наслаждаться с лучшими подругами.

Не то чтобы я слишком уж переживала. Как по мне, так лучших друзей переоценивают.

Ну, конечно же, существовало множество других вещей, которые помогали отвлечься от моего недавнего открытия. Я научилась вырезать снежинки из салфеток. Я научилась бросать футбольный мяч и жирно подводить глаза, благодаря новым друзьям: Квотербеку и Леди Гот. Леди с Кроссвордом даже разок пригрела меня под своим крылышком и помогла мне разгадать свой первый в жизни кроссворд. Сказать по правде, в моей версии небес всегда было навалом пиццы. Всегда были волны для серфинга. Всегда находились занятия, чтобы убить время. Но что отстойнее всего, это время не помогало залечивать раны. Иногда это лишь сильнее бередит раны.

— Не хочешь пойти погулять? — Патрик никак не унимался. Скучно.

— Не-а.

— Может, поплавать?

— Отрицательно.

— Покататься на пони?

— Нет, спасибо.

— Как на счет поцелуев?

Я посмотрела на него поверх книги.

— Прошу прощения?

Патрик усмехнулся.

— Подумал, это привлечет твое внимание.

— Ты — псих.

— Оуу, — ахнул он, — так мило. — Он бросил взгляд на Мальчика с Нинтендо и Парня Ангела. — Видели? Я ей нравлюсь. Вы двое — свидетели.

— Я совершенно уверен, что она тебя терпеть не может, — ответил мальчишка монотонным голосом, его пальцы порхали по клавиатуре.

Патрик фыркнул и снова обратил свой взор на меня.

— Мальчишки. Да что они вообще знают?

Я пропустила его слова мимо ушей и прочла последний параграф. Захлопнула книгу ДУ и швырнула ее ему через весь столик.

— Вот. Закончила.

— Ну и? — спросил он. — Чему научилась сегодня, Попрыгунчик?

— Ты имеешь в виду помимо того факта, что ты пахнешь как пепперони?

— Очень смешно.

— Не за что.

— Что ты еще узнала?

— Что твоя м..

— Не говори, что моя мама тоже пахнет пепперони.

Я скорчила рожу.

— Ну, так и есть.

Он вздохнул и показал на мой кулон.

— Он мне нравится, кстати. Давно хотел тебе сказать.

Я дотронулась до него рукой, переплетая тонкую цепочку между пальцев. Он молчаливо наблюдал за мной.

— Откуда он у тебя?

Я не ответила.

— Больная тема?

— Я хочу пойти на мост, — выпалила я.

— Прошу прощения? — Он выпрямился, выглядя несколько шокированным. — И для какой именно цели?

Я пожала плечами.

— Думаю, я готова.

Он ударил рукой себя по лбу и покачал головой.

— Что?

— Мне просто интересно, — произнес он с нескрываемой долей сарказма, — тебе НРАВИТСЯ боль и страдания?

Я посмотрела на него в ответ.

— Ну же? Нравится?

— Нет, — пробормотала я.

Он выгнул бровь.

— Забавно. Потому что я думаю иначе. Думаю, ты это обожаешь.

— Ну, а я думаю, что ты — идиот.

— Да?

— Да, — ответила я. — Еще какой.

— Идиот или не идиот, а ты не пойдешь. Ты не готова.

— Ах, нет? — огрызнулась я. — Кто назначил тебя главным?

— Я, — ответил он, наклоняясь. — Я сам себя назначил главным. С тех пор, как вся твоя логика и здравый смысл вылетели в трубу.

— Я просто хочу…

— Что? — перебил он меня. — Ты просто хочешь что? Снова увидеть их вместе? Увидеть, что они гораздо счастливей без тебя? Думаешь, сможешь с этим справиться? — Он откинулся на спинку. — Потому что я так не думаю.

— Не помню, чтобы я спрашивала твоего мнения, — рявкнула я.

— Ну, а я не помню, чтобы ты просила меня, когда ты решила месяцами хандрить тут. Потому что для меня это было настоящее удовольствие.

Месяцы и месяцы.

Он был прав. Время проходило мимо нас. Потрепанная искусственная елка все еще стояла в углу витрины «Куска», не смотря на то, что Рождество давно уже прошло. Я умерла уже давно, люди наверняка уже начали забывать об этом и жить своей жизнью. Я могла представить, как ребята помладше ходили с моей фоткой в выпускном альбоме. Вообразила, как по их мнению я выгляжу там лишней. Неуместной. В розовых узких джинсах, которые так нравились мне в восьмом классе, но в которых и помирать-то стыдно.

Уф.

— Ладно, — снова начала я. — Прости, что испортила тебе все веселье. Очевидно, у тебя такой плотный график.

Он развел руками.

— Что? Хочешь привязать бедных ребят к железнодорожным путям? Утопить их в море? Бросить в заброшенной канаве?

Я улыбнулась ему.

— Рада, что мы, наконец-то, заговорили на одном языке.

— Да, брось уже, — простонал он. — Я знаю, что ты вся такая полна ненависти и сердце у тебя разбито, но тебе не кажется, что пора бы уже забыть все это? Живи и дай жить другим, что-то в этом роде.

— Забыть? — переспросила я. — Как у тебя язык повернулся сказать такое? Ты ведь знаешь, что они со мной сделали. — Я помотала головой, испытывая отвращение. — Мне плевать, что ты скажешь, но я их так просто не оставлю. Они не заслужили спокойной жизни.

— Слушай сюда, Мисс Маленькое Роковое Влечение. — Патрик окинул меня суровым взглядом. — Я не против небольшой мести, но ты уже сполна повеселилась. Что сделано, то сделано. Рано или поздно тебе придется смириться с этим, и я не собираюсь продолжать поощрять твое сталкерство и бушующие гормоны. — Он кивнул, показывая на книгу. — Ты ведь так и ничему не научилась, да?

— Оу, — ответила я, — как раз наоборот. Многому. Я только что прочла о том, что Основные Объекты Взаимодействия больше заключаются в контроле над самим собой, чем над вещью. И любая вещь на земле может стать «душой» для нашедшего. Вот так то. — Правило, на самом деле, было так себе. Быть может, этим можно было объяснить пропажу носков и кражу бриллиантов.

— Какая проницательность, — съязвил Патрик.