У въезда в подземный гараж он увидел Саймона, молодого служителя-негра, который симпатизировал Марку, но еще больше — его «мерседесу». Марк купил эту машину сразу после окончания колледжа, угрохав на нее все наследство, полученное от тетушки, но никогда не жалел о своем мотовстве. Места в гараже у Марка не было. Саймон об этом знал и всегда предлагал Марку припарковать машину — только б лишний раз оказаться за рулем роскошного серебряного «мерседеса» СЛС 580. Обычно Марк обменивался с Саймоном шутливыми репликами, но сегодня отдал ему ключи, даже не взглянув в его сторону.

— Машина мне понадобится в семь утра, — бросил он на ходу.

— Бу сде, старина, — отозвался Саймон.

Когда двери лифта стали закрываться, до Марка донеслось мягкое урчание: Саймон завел мотор. Вот и квартира: три комнаты, все — пустые. Он запер дверь на ключ, а потом — на засов: раньше он этого никогда не делал. Потом медленно прошелся по комнате и разделся, бросил пропахшую потом рубашку в бельевую корзину. В третий раз за ночь принял душ и лег в кровать, уставившись в белый потолок. Он попытался заснуть, но мысли снова и снова возвращались к событиям минувшего вечера. За шесть часов ему удалось урвать лишь несколько минут сна.

В ту ночь не спали и в Белом доме: Флорентина Кейн тоже беспокойно ворочалась в своей кровати.

Авраам Линкольн, Джон Ф. Кеннеди, Мартин Лютер Кинг, Джон Леннон и Роберт Кеннеди. Скольким еще гражданам — именитым и безвестным придется пожертвовать жизнью, прежде чем будет принят закон, запрещающий это самоуничтожение?

«Кому еще суждено умереть? — вновь и вновь проносилось в ее голове. — Если мне, то именно сейчас самое подходящее время…»

Повернувшись на другой бок, она взглянула на Эдуарда: судя по выражению лица мужа, его никогда не посещала эта ужасная мысль.

Наконец Марк не выдержал и в 6.30 вскочил с кровати, принял душ и надел чистую рубашку и другой костюм. Из окна он бросил взгляд на парк Ист-Потомак по ту сторону Вашингтонского канала, и в его мозгу вновь всплыли события вчерашнего дня. Через несколько недель зацветут вишневые деревья. Через несколько недель…

Он закрыл за собой дверь квартиры с чувством облегчения: главное — не сидеть на одном месте. Саймон, которому вчера удалось поставить машину на одну из частных стоянок, отдал ему ключи.

Марк медленно поехал по 6-й улице, повернул налево, на шоссе Джорджа Вашингтона, и направо, на 7-ю. Был ранний час, и, кроме грузовиков, никакого транспорта на дорогах не было. Он проехал мимо музея Хиршхорна на проспекте Независимости. На перекрестке 7-й улицы и Пенсильвания-авеню Марк остановился на светофоре. Его охватило внушающее суеверную жуть чувство, что на самом деле ничего не случилось, а все вчерашнее — лишь дурной сон. Вот он приедет в отделение и, как всегда, увидит Ника Стеймза и Барри Калверта. Он взглянул налево — наваждение исчезло. В одном конце пустынной улицы в окружении лужаек сквозь деревья виднелось светлое здание — Белый дом. Направо, в другом конце улицы, сверкая в лучах утреннего солнца, стоял Капитолий. А между ними — между Цезарем и Кассием, подумалось Марку, — возвышалось здание ФБР, И там, в самом его сердце, он и директор — люди, пытающиеся обмануть судьбу.

По пандусу Марк въехал на зады штаб-квартиры ФБР и поставил машину. Возле стоянки его уже ждал молодой человек в темно-синем блейзере, серых фланелевых брюках, темных туфлях и изящном синем галстуке — официальной одежде фэбээровца. Для человека, который лишь недавно проснулся, вид у него был слишком аккуратный. Марк Эндрюс предъявил удостоверение. Не говоря ни слова, молодой человек провел его к лифту, который поднял их на седьмой этаж, а потом бесшумно проводил Марка до маленькой комнаты и попросил подождать.

Марк сидел в приемной рядом с кабинетом директора. Рядом на журнальном столике лежали старые номера «Тайма» и «Ньюсуика» — точь-в-точь, как на приеме у зубного. Сейчас, в первый раз за всю жизнь, он предпочел бы оказаться у стоматолога. Марк снова принялся размышлять о событиях последних четырнадцати часов. Он был человеком, не обремененным никакой ответственностью и наслаждавшимся вторым годом из пяти богатых событиями лет в ФБР, а теперь смотрел в пасть тигра. До сих пор он всего лишь один раз побывал в штаб-квартире — на собеседовании. Никто не предупреждал его, что может случиться такое. С ним говорили о жалованье, преимуществах, отпусках, престижной, интересной работе, но ни словом не обмолвились о том, что может случиться так, что греческого иммигранта и почтальона-негра найдут с перерезанными глотками, а друзья утонут в Потомаке. Пытаясь сосредоточиться, он заходил по комнате. Вчера ему полагался отгул, но он решил, что деньги за сверхурочную работу не помешают. Быть может, другой агент быстрее бы подоспел в больницу и предотвратил убийства. Быть может, если бы вчера вечером за рулем «форда»-седана оказался он, в Потомаке бы нашли труп Марка Эндрюса, а не Стеймза и Калверта. Быть может… Марк закрыл глаза и почувствовал, как по телу поползли мурашки. Он постарался отогнать панический страх, не дававший заснуть ему ночью: быть может, следующая очередь — за ним.

Его взгляд остановился на висевшей на стене доске: надпись гласила, что за более чем шестидесятилетнюю историю существования ФБР при исполнении служебных обязанностей погибли лишь тридцать четыре человека, и лишь двое — в один и тот же день. Со вчерашнего дня эти данные устарели. Взгляд Марка продолжал скользить по стене и остановился на большой фотографии Верховного суда: торжественное единение правительства и закона. Слева были пять директоров — Гувер, Грей, Рюкельсхаус, Келли и нынешний гроза ФБР, Г. О. Л. Тайсон, известный всем в Бюро по первым буквам имени и фамилии, как Голт. Очевидно, никто, кроме секретаря директора, миссис Макгрегор, не знал его имени. В Бюро в связи с этим существовала давнишняя шутка. Когда в ФБР приходил новый сотрудник, он делал взнос в размере одного доллара миссис Макгрегор, верой и правдой служившей директорам Бюро уже двадцать семь лет, и с одной попытки старался угадать имя директора. Угадавший правильно забирал весь банк. Общая сумма ставок достигала уже 3516 долларов. Марк тоже решил попробовать — «Гектор». Миссис Макгрегор только рассмеялась, и в банке стало на один доллар больше. При второй попытке нужно было снова внести доллар, но если и тогда имя называли неправильно, проигравший платил десять долларов штрафа. Вторично счастья решили попытать лишь несколько человек, но с каждой новой жертвой банк только увеличивался.

Тогда в голову Марку пришла замечательная, как ему казалось, мысль — проверить досье отпечатков пальцев преступников. В ФБР данные об отпечатках пальцев делились на три категории: военные, гражданские лица и преступники. Отпечатки агентов ФБР были занесены в раздел «преступники». Таким образом, можно было установить личность любого агента ФБР, ставшего преступником, или сразу исключить отпечатки пальцев агента из прочих, оставшихся на месте преступления. Но отпечатки пальцев агентов извлекались на свет божий крайне редко. Марк был в восторге от собственной изобретательности. Он попросил заведующего отделением дактилоскопии показать ему карточку Тайсона, которая тотчас же была ему вручена. Она гласила: «Рост: 6,1; Вес: 180 фунтов; Волосы каштановые; Род занятий: директор ФБР; Фамилия: Тайсон, Г. О. Л.». Имя указано не было. Заведующий, очередной неизвестный Марку человек в синем костюме, кисло усмехнулся и, подойдя к досье, положил карточку на место, довольно громко пробурчав: «Еще один умник понадеялся урвать три «куска».

За минувшее десятилетие Бюро сильно политизировалось, поэтому назначение на должность директора человека, знакомого с охраной правопорядка не понаслышке, было с одобрением встречено в конгрессе. Стремление защитить закон было у Тайсона в крови. Его прадед служил в компании «Уэллс — Фарго»[9] и с ружьем в руках охранял дилижансы, курсировавшие между Сан-Франциско и Сиэттлом, штат Вашингтон. Его дед был мэром Бостона и — редкое сочетание — начальником полиции города, а отец, пока не ушел в отставку, слыл одним из лучших адвокатов в Массачусетсе. Поэтому никого не удивило то, что правнук смельчака из «Уэллс — Фарго» последовал семейной традиции и дослужился до директора Федерального бюро расследований. О нем ходило невероятное множество всяких историй, но что из них правда, а что — вымысел, Марку выяснить не удавалось.