— Вы удовлетворены? — спросил председатель сенатора.

— Думаю, да, — ответил тот, молча сел и задумался, по-прежнему вытирая лоб. Потом он вспомнил что-то еще и уже собирался задать новый вопрос, но тут дверь распахнулась и в комнату ворвался Матсон.

— Извините, босс, обнаружилось кое-что очень важное.

— Надеюсь, новости хорошие? — рявкнул председатель.

— Плохие, босс, очень плохие, — сказал Матсон, переводя дыхание.

Все присутствующие с тревогой посмотрели на него.

— Ладно, выкладывайте.

— Его зовут Марк Эндрюс, — сказал Матсон, плюхаясь на свободный стул.

— Кто это? — спросил председатель.

— Фэбээровец, который ездил в больницу вместе с Калвертом.

— Давайте по порядку, — мягко попросил председатель.

Матсон глубоко вздохнул.

— Вы знаете, что меня всегда беспокоило, что Стеймз поехал в больницу вместе с Калвертом — для человека его ранга это было очень странно.

— Да-да, — нетерпеливо сказал председатель.

— Так вот, Стеймз туда не ездил. Об этом сообщила его жена. Я навестил ее, чтобы выразить соболезнования, и она рассказала мне обо всем, чем занимался Стеймз в тот вечер, даже то, что он не доел свой муссакас. В ФБР ее просили никому ничего не говорить, но она считает, что я по-прежнему работаю в Бюро, и, видимо, не догадывается, что мы со Стеймзом, скажем так, друзьями не были. Узнав об Эндрюсе, я следил за ним последние сорок восемь часов. В вашингтонском отделении он значится как выбывший в двухнедельный отпуск, но отпуск свой он проводит очень странно. Я видел его возле штаб-квартиры ФБР — он разгуливал с докторшей из центра Вудро Вильсона и что-то вынюхивал возле Капитолия.

Сенатора передернуло.

— Эта милая докторша дежурила в ту ночь, когда я избавился от грека и черномазого ублюдка.

— Но если им все известно, — быстро сказал председатель, — то почему мы еще здесь?

— Да, это-то и странно. Я договорился посидеть за рюмкой со старым дружком из Службы личной безопасности. Завтра он назначен охранять Кейн. Так вот, в расписании ничего не изменилось. Совершенно очевидно, что Служба личной охраны понятия не имеет о нашем завтрашнем плане; значит, либо ФБР известно чертовски много, либо ничего. Но если они в самом деле обо всем знают, то не подпускают к этому Службу личной охраны.

— Вы что-нибудь узнали от своих знакомых из ФБР? — спросил председатель.

— Ничего. Никто ничего не знает, даже когда пьян в стельку.

— Что, по-вашему, известно Эндрюсу? — продолжал председатель.

— Думаю, он просто приволакивается за нашей докторшей и знает очень мало. Блуждает в потемках, — ответил Матсон. — Впрочем, я не исключаю, что он что-то разузнал у грека-официанта. Если так, следовательно, он действует на свой страх и риск. Это не похоже на тактику ФБР.

— Я не совсем вас понял, — сказал председатель.

— Тактика ФБР — работать парами и тройками. Почему же, в таком случае, на расследование не брошены десятки людей? Даже если бы в этом задействовали всего шесть-семь человек, я бы наверняка услышал об этом, да и кто-нибудь из моих приятелей в ФБР тоже, — пояснил Матсон. — По-моему, можно допустить, что они считают возможной попытку покушения на президента, но, видимо, не располагают данными, где и когда это произойдет.

— Кто-нибудь упоминал этот день при греке? — нервно спросил сенатор.

— Сейчас не помню. Впрочем, есть один способ узнать, располагают они какими-либо сведениями или нет, — ответил председатель.

— Какой, босс? — осведомился Матсон.

Председатель помолчал, закурил новую сигарету и бесстрастно промолвил:

— Убить Эндрюса.

На несколько секунд воцарилось молчание. Первым очнулся Матсон.

— Зачем, босс?

— Логика проста. Если он связан с расследованием, которое ведет ФБР, тогда они незамедлительно изменят завтрашнее расписание. Если они считают, что Кейн грозит смерть, то ни за что не позволят ей покинуть Белый дом — риск слишком велик. Достаточно подумать о последствиях: ФБР знало, что существует угроза покушения на президента, и вовремя не провело аресты и даже не удосужилось поставить в известность Службу личной охраны…

— Верно, — согласился Матсон. — Им придется найти какой-нибудь предлог и отложить все в последнюю минуту.

— Точно. Значит, если Кейн покинет резиденцию — они ничего не знают и мы будем действовать по плану. Если она не выйдет за ворота, нам придется отправиться в долгий отпуск, поскольку это будет означать, что их знание опасно для нашего здоровья.

Председатель повернулся к сенатору, который теперь просто обливался потом.

— Теперь ваша задача — во что бы то ни стало быть на ступенях Капитолия и задержать ее, если возникнет необходимость, а мы позаботимся об остальном, — резко сказал он. — Если мы не покончим с ней завтра, то выбросим на ветер чертову уйму времени и денег, а второй такой шанс нам уже не представится.

Сенатор тяжело вздохнул.

— По-моему, вы просто сошли с ума, но я не буду тратить время на споры. Мне нужно возвращаться в сенат, пока моего отсутствия не заметили.

— Спокойнее, сенатор. Мы держим все под контролем. Так или иначе, теперь мы не можем проиграть.

— Может быть, и нет, но к концу дня я могу оказаться козлом отпущения.

Ни слова не говоря, сенатор вышел. Председатель молча ждал, когда закроется дверь.

— Теперь, когда мы сплавили этого паникера, давайте перейдем к делу. Послушаем, что нам известно о Марке Эндрюсе и его действиях.

Матсон подробно описал передвижения Марка за последние сорок восемь часов. Председатель запоминал все подробности и ничего не записывал.

— Ладно, приспело время избавиться от мистера Эндрюса, потом мы спокойно сядем и последим за реакцией ФБР. Теперь слушайте внимательно, Матсон. Это нужно сделать так: вы немедленно возвращаетесь в сенат…

Матсон сосредоточенно слушал, записывал и время от времени кивал.

— Вопросы есть? — закончив, спросил председатель.

— Нет, босс.

— Если и тогда они выпустят эту суку из Белого дома, значит, им ничего не известно. И еще одно, прежде, чем мы разойдемся. Если завтра что-нибудь сорвется, каждый из нас сам позаботится о себе, ясно? Вознаграждение получите позже, как обычно.

Все кивнули.

— И последнее: при пиковом положении один из нас наверняка не позаботится о других, значит, мы должны быть готовы позаботиться о нем. Предлагаю сделать это следующим образом. Суан, когда Кейн…

Все слушали не перебивая: все были согласны.

— Ну а теперь время обедать. Нельзя позволять, чтобы эта сука в Белом доме нарушала наш режим приема пищи. К сожалению, вам не придется разделить его с нами, Матсон: вы должны убедиться, что Эндрюс сегодня обедает в последний раз.

Матсон улыбнулся.

— Это прибавит мне аппетита, — сказал он и вышел.

Председатель снял трубку телефона:

— Пожалуйста, подавайте обод. — И снова закурил.

Марк пообедал. Двое других мужчин доели сандвичи и поднялись уходить. Марк сразу вернулся в сенат: он хотел поймать Генри Ликхэма, пока не начались дебаты. Может быть, за ночь у Ликхэма созрели какие-то новые мысли. Кроме того, нужно запастись экземплярами Слушаний Судебной комиссии по законопроекту о владении оружием, чтобы изучить вопросы, заданные Бруксом, Бэрдом, Декстером, Харрисоном и Торнтоном. Быть может, еще один кусок головоломки встанет на место. Но Марк почему-то в этом сомневался. Он все больше укреплялся в убеждении, что политики редко играют в открытую. Он пришел за несколько минут до начала заседания и спросил служителя, нельзя ли найти Ликхэма в вестибюле.

Через несколько секунд показался Ликхэм — он спешил. Ясно, что он не расположен к беседе за десять минут до начала открытия судебного заседания. Значит, вряд ли он расскажет что-нибудь новое. Марку лишь удалось выяснить, где можно получить стенограммы слушаний и дебатов в комиссии.