— Довольно близко, — Роуэн подавил улыбку.

— Мама, — вмешалась Карен, — эта усадьба принадлежит его родителям.

Роуэн поспешно ретировался из кабинета:

— Прошу вас меня извинить, я должен позвонить по телефону.

Когда он ушел, Леонард наклонился к Карен и прошептал:

— Как дела у Джеффа?

— Так себе. — Она пожала плечами.

— Извини, что я попросил тебя об этом. Я знаю, что Джефф далеко не подарок. — Он улыбнулся, и его глаза потеплели, но улыбка получилась грустной. Леонард всегда заботился о своих служащих, и в сердце Карен шевельнулось неясное чувство вины. Продолжая улыбаться, Леонард добавил: — В сущности, Джефф — неплохой человек. Если кто-нибудь может ему помочь, так только ты. — Он кивнул в ту сторону, куда ушел Роуэн. — Красивый парень этот Марсден. И как я слышал, из состоятельной семьи.

— Роуэн отказался от состояния. Он говорит, что хочет преуспеть в жизни, не пользуясь теми преимуществами, которые может предоставить ему положение его семьи.

— Довольно глупо, ты не считаешь?

— Конечно, нет! Я думаю, что это… благородно, — с жаром воскликнула Карен, чувствуя, как у нее краснеют щеки.

— О чем вы там шепчетесь? — вмешалась Афина.

— Ничего интересного, о работе.

— По-моему, твоя дочь переживает увлечение… Англией, — расхохотался Леонард. — Конечно, это не упрек. — Он окинул Карен проницательным взглядом.

— Наверное, это передается генетически, — с заговорщическим видом подмигнула Афина.

— Ради Бога, мама!

Через минуту вернулся Роуэн.

— Я договорился о транспорте, — сообщил он с удовлетворенной улыбкой. — Ровно в десять мы выезжаем из гостиницы. — Он обернулся к Карен: — Ах да, мама просила, чтобы вы тоже приехали.

Карен заметила, как в его глазах вспыхнула надежда, и у нее екнуло сердце. Она хотела было поинтересоваться, действительно ли эта идея принадлежит его матери, а не ему самому, но вместо этого прошептала:

— Отлично.

На следующий день вскоре после полудня автомобиль подкатил к воротам усадьбы. Роуэн взялся показать Афине с Леонардом свою вотчину, предоставив Карен беседовать с Марсденами. Они втроем не спеша следовали за Леонардом, перед которым шагал Роуэн, кативший коляску Афины по ровной, вымощенной плитками дорожке. «Каким обаятельным он умеет быть, когда захочет», — подумала Карен, прислушиваясь к болтовне Роуэна, прерывавшейся смехом матери. Взглянув на него, никто бы не усомнился, что все происходящее доставляет ему истинное удовольствие.

Тропинка закончилась, и Роуэн подхватил Афину своими сильными руками и легко понес по пружинистой влажной траве. Леонард шел рядом, толкая пустое кресло. Он что-то сказал Роуэну, и ответ потонул в звонком хохоте Афины, заглушившем щебет птиц.

Дойдя до ворот небольшого каменного сооружения, Роуэн надавил на щеколду и только после этого бережно опустил Афину в кресло, которое подкатил Леонард. Мужчины терпеливо ждали, пока она сделает снимки.

Карен, стоявшая неподалеку, почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Оказывается, Роуэн, всегда такой властный, мог быть внимательным и заботливым. Может быть, таким его и знали другие люди? Другие женщины? Любовницы? Может быть, именно эта нежность и заботливость и привлекали их в его постель?

Внезапно Карен почувствовала озноб. Как много женщин побывало в его постели? Во рту у нее пересохло, и она решительно направилась к дому.

За чаем внимание Роуэна к Афине не ослабло, он подсказывал ей самые выгодные ракурсы для снимков и засыпал вопросами о ее достижениях на ниве издательского бизнеса. Несколько раз Карен перехватывала его взгляд, но стоило их глазам встретиться, как он тотчас же отворачивался к Леонарду или Афине, непринужденно продолжая разговор.

Невыносимый человек! У Карен задрожали руки, и она неловко опустила чашку на самый край блюдца, поставив под угрозу скамеечку для ног, обтянутую элегантным бархатом винно-красного оттенка. Вежливо улыбнувшись, Роуэн снова обернулся к Афине:

— У нас прекрасно сохранились помещения конюшен семнадцатого века, если вам интересно, мы можем на них взглянуть.

Карен бросила взгляд на его тонкие пальцы, властно сжимавшие чашку из тонкого китайского фарфора.

— В моей библиотеке имеется прекрасное старинное издание Вудсворта и несколько оригиналов Мэлори, — заглянув Карен в глаза, сообщил ей Артур Марсден. — Похоже, мой сын увлекся ролью гида, — с улыбкой прошептал он, — пойдемте, я вам покажу.

Оставив Леонарда и Афину за захватывающей беседой с Роуэном, Карен вместе с мистером Марсденом поднялась в библиотеку.

— Я должен поблагодарить вас, девочка. Таким умиротворенным мы не видели Роуэна уже несколько лет. — Мистер Марсден пристально посмотрел на нее, добрая улыбка озарила его бледное лицо. — Мы с сыном годами не могли найти общего языка, и лишь недавно он стал проявлять хоть какой-то интерес к усадьбе. — Марсден-старший окинул ее многозначительным взглядом. — Я думаю, это ваша заслуга, моя дорогая.

Карен смутилась:

— Мы всего лишь коллеги. Помимо работы я почти не общаюсь с ним.

— Очень жаль, уверен, вы могли бы оказать ему неоценимую помощь. Он переживает трудные времена с тех пор, как… с тех пор как остался один.

— Мистер Марсден, я не думаю…

Марсден-старший грустно улыбнулся.

— Вы думаете, что все это только старческая болтовня, не так ли? Вероятно, вы правы, но я собирался сказать, что вы можете — и уже сделали — много хорошего для моего сына. И если бы вы не отказались от этого и в дальнейшем, я был бы вам очень признателен.

Остановившись у двойных дверей, Артур Марсден открыл одну створку и отступил в сторону, приглашая ее войти.

— Хочу показать вам свою частную коллекцию. Однако прежде чем мы войдем, я хотел бы попросить вас еще кое о чем, моя дорогая, — пусть этот разговор останется между нами.

Весь день Карен наблюдала за Роуэном, и слова его отца никак не шли у нее из головы. Если бы он относился к ней иначе! Карен покосилась на Леонарда, заботливо склонившегося над ее матерью. «Господи, — в отчаянии подумала она, — как бы мне хотелось, чтобы Роуэн заботился обо мне так же, как Леонард о моей матери».

Ближе к вечеру все собрались в гостиной.

— Мы с Леонардом чудесно провели время, — обратилась Афина к миссис Марсден. — Благодарю вас за то, что разрешили вас посетить.

Миссис Марсден улыбнулась:

— Дорогая, удовольствие было обоюдным. Мы счастливы познакомиться с вами и очень рады снова повидаться с Карен.

Афина обернулась к Роуэну:

— По-моему, я сфотографировала все, что мне хотелось. Большое спасибо, Роуэн, у вас необычайно красивый дом. А от церкви я просто в восторге. — Она вскинула глаза на Карен. — А ты?

— Я ее не видела, — понизив голос, пояснила Карен, — когда я была здесь в первый раз, мы очень торопились.

За ее спиной послышались размеренные шаги Роуэна.

— Сейчас мы никуда не спешим, — заметил он, — если у вас есть настроение, давайте пройдемся.

Покосившись на Марсдена-старшего, Карен заметила, как он кивнул.

Выйдя из дома, они направились по вымощенной булыжником дорожке, огибавшей каменную стену. За ней, окруженная высокой изгородью из бирючины, стояла церковь. Крошечное кладбище перед ней было усеяно покосившимися старинными надгробиями с закругленными верхушками; в алтарном углу массивную каменную стену украшало средневековое стрельчатое окно с разноцветными стеклами, горевшими в лучах солнца. За сводчатой дубовой дверью помещалась маленькая комната с вырубленной в толще стены купелью для святой воды.

— Это католическая церковь? — удивилась Карен. — Я думала, они исчезли еще во времена Генриха Восьмого.

— Действительно, большую их часть постигла эта участь, но некоторые могущественные фамилии сохранили верность церкви Непорочной Девы и после Реформации продолжали тайно совершать богослужения. Моя семья молится здесь уже шестьсот лет.

Роуэн провел ее внутрь храма.