Пролог

Мягкий свет от свечей, расставленных идеальным кругом, освещал большое помещение, в котором кроме каменных стен и лежавшей в центре фигуры ничего не было. Без окон, эта комната скорее походила на темницы какого-то замка, но воздух был свеж, пахло озоном. Фигура в центре принадлежала красивой темноволосой женщине. На ее лице можно было увидеть только спокойствие, но сильно заостренные черты лица и сероватый цвет кожи, а также едва заметные пятна сине-фиолетового цвета на голом теле, ясно указывали на то, что она была мертва. Рядом, возле пальцев женщины, лежал нож, острие которого было окрашено красным цветом. На руках, голом торсе и ногах были вырезаны причудливые узоры, явно оставленные тонким, острым лезвием. Но кроме как на ноже, нигде не было следов крови, раны имели странный перламутровый цвет.

Догорала последняя свеча. Капли горячего воска утопили фитиль, гася последний источник света в этом помещении. Все погрузилось в кромешную тьму.

***

Тьма - первое, что она увидела, после довольно резкого пробуждения не пойми отчего. Вот женщина находилась в беспамятстве, и как щелкнул какой-то включатель - в сознании. Мысли были ясными и первый вопрос, заданный самой себе сразу после пробуждения: 'У меня получилось?'. Руки сами собой пришли в движение, как слепая, она на ощупь пыталась разглядеть себя. Тонкое маленькое тело в безразмерной одежде, которую и слугам отдать стыдно, безусловно, не то что женщина ожидала обнаружить. Отсутствие груди третьего размера и одна деталь, которая явно отличает мужчин от женщин, чуть ли не заставила ее запаниковать.

'Нельзя поддаваться эмоциям, иначе они будут господствовать над тобой, заставят потерять контроль, а это для нас, магов такой силы, может быть губительно', - она словно услышала голос отца, из такого далекого прошлого. Это ее отрезвило.

Вдох-выдох и уже разум женщины кристально чист, эмоции над ней не властны. Подумаешь, стала другого пола. Все могло быть хуже. Она жива и только это имеет значение.

Вытянув перед собой руку, она сосредоточилась, зажала пальцы в кулак и потом медленно открыла ладонь: на ней горел красный шар пламени.

Женщина жива и магически сильнее, чем была, и это главное, а все остальное просто временные неудобства и она, сильнейшая из сильнейших, все преодолеет. Ведь у нее есть магия, а это важнее всего.

Жуткая ухмылка расползалась по лицу маленького темноволосого мальчика, свет пламени отразился в его глазах.

Наступало утро, солнце неспешно вставало, освещая своими лучами бронзовую четверку на входной двери типичного, на этой улице, дома. Ухоженный сад радовал глаз хозяйки этого дома, когда она выглянула в окно гостиной, чтобы посмотреть, не проснулись ли еще соседи. Убедившись, что все еще спят, она посмотрела на часы: шесть ноль пять. Петунья Дурсль направилась к двери чулана, где почти уже как десять лет проживал сын ее покойной сестры Гарри Поттер, которого с полуторагодовалого возраста она со своим супругом взяли на воспитание (точнее, его подкинули им на крыльцо, холодным ноябрьским днем и им пришлось оформить опекунство), с намерением его разбудить. Но не успела она подойти к двери, как та сама открылась, выпуская щуплого мальчика.

- Ты уже встал? - спросила очевидное хозяйка дома и, не дожидаясь ответа, продолжила. - Вот и хорошо. Идем, поможешь мне приготовить завтрак, этот день должен быть идеальным.

Развернувшись, Петунья пошла в сторону кухни, но шагов своего племянника она не услышала. Обернувшись, миссис Дурсль хотела крикнуть ему, чтобы тот поторапливался, но осеклась, встретившись с ним взглядом.

- Lide drve jo gar ver puyr? - холодным, совершенно незнакомым тоном, мальчик произнес какую-то тарабарщину.

- Мальчишка, немедленно это прекрати! - выйдя из ступора, взвизгнула Петунья. - А то лишишься завтрака.

- Lide triosa orfi? - на том же странном языке произнес Поттер, закатывая глаза к потолку, а потом взмахнул рукой, и тело миссис Дурсль оцепенело.

Петунья попробовала открыть рот, но ни одного звука не сорвалось с ее губ. Ее охватил страх, дыханье участилось, сердце забилось сильнее. А сын ее сестры медленно подходил к ней ближе. Встав на цыпочки, он почти ласково дотронулся ладошками её висков и тихо произнёс:

- Frad lide hareap faewq. Varewop.

Сознание Петуньи Друсль поплыло, перед глазами, как в кино, начались прокручиваться воспоминания ее жизни. Заболела голова, во рту появился привкус желчи, в ушках, как барабанная дробь звучал стук ее сердцебиения. Боль все нарастала, она попыталась закричать, но ничего не вышло. Когда боль достигла своего пика, сознание отключилось, унеся свою хозяйку в спасительное беспамятство.

***

Вернон Дурсль проснулся позже обычного - сегодня не нужно идти на работу. Зевая, он оглядел комнату - жены в спальне не было. С кряхтением Вернон поднялся с кровати, надел тапочки и пошел в ванную комнату. Напевая, не очень мелодично, песню, которую вчера крутили по радио бесчисленное количество раз, во время того, как он ехал на своем новом автомобиле, Вернон не заметил, как выполнил все ежедневные гигиенические процедуры. Все еще напевая, мужчина подошел к двери сына:

- Дадли, вставай, пора открывать подарки. - И зная, что после этих слов его сын быстро поднимется с кровати, Вернон слегка пританцовывая, пошел вниз, на кухню.

- Причешись, - были первые слова мистера Дурсль, когда он переступил порог и увидел сидящего на стуле племянника. Как всегда этот мальчишка пробуждал у него не самые приятные черты характера. А вечно взъерошенные, словно от ветра, волосы вызывали у мужчины раздражение. Ему казалось, что Поттер просто не желал приводить в порядок свою шевелюру. Волосы Гарри слегка завивались и запутывались, из-за этого процесс расчесывания был болезненным. Поэтому, по мнению дяди, мальчишка и игнорировал расческу. Попытка Петуньи коротко подстричь Поттера провалилась. Его волосы отрасли до прежней длины всего лишь за ночь.

- Доброе утро, дорогая, - ласковым тоном обратился Вернон к жене, которая хлопотала у плиты, жаря яичницу с беконом.

- Доброе, - она произнесла каким-то механическим голосом, но мистер Дурсль этого не заметил, он сел напротив Поттера и взглянул на часы: они показывали без пятнадцати десять. Да, долго он проспал. К тому моменту, когда Петунья раскладывала завтрак по тарелкам, спустился Дадли и первым делом он побежал пересчитывать подарки. Вернон почувствовал гордость за сына, тот рос правильным человеком, не то, что этот мальчишка. Дурсль брезгливо посмотрел на племянника, который вообще ни на что не реагировал - витал где-то в облаках.

Зазвонил телефон, Петунья подошла ответить. Вернон с аппетитом ел свою порцию, когда в тарелке не осталось ни крошки, он перевел взгляд на тарелку мальчишки, она по наполненности не уступала съеденному им завтраку. Неодобрительно покачав головой, он хотел спросить, за что этому нахлебнику столько еды, но увидел взволнованный вид жены, спросил другое:

- Дорогая, что случилось?

- Плохие новости, Вернон, - сказала она. - Миссис Фигг сломала ногу. Она не сможет взять Гарри.

Вернон хотел предложить кандидатуру сестры, но мальчишка первый раз за утро подал голос:

- Вы можете оставить меня одного.

Странно, но, кажется, голос этого ненормального вчера звучал иначе. Может это нормально для этих уродов?

- Конечно, Гарри, - снова механическим голосом произнесла Петунья, и у Вернона появились нехорошие предчувствия. Зная Пет, он ожидал возражения с ее стороны - та ни за что не оставила бы этого ненормального одного дома.