- Что ж, я не знаю как ты, а я нагулял аппетит. Пообедаем?
- Прекрасная идея.
- Хорошо. Тогда давай вернемся, - и он снова опускает весла в воду и направляет лодку к берегу. Это занимает все его внимание, и он молчит, поэтому я могу спокойно наслаждаться удовольствием от вида Доминика. Его ритмичные движения впечатываются в мою память. В мозгу возникает картинка Адама. Обычно резкая и мучительно ясная, сейчас она будто потускнела и покрылась пеленой. Словно мне трудно его вспомнить. Я стараюсь напомнить себе, что должна испытывать к нему что-то, но, кажется, это все было так давно. Единственное, чего я не могу вспомнить, так это то, чтобы с ним я когда-либо чувствовала хоть малую долю этого невероятного желания. Наши занятия любовью были милыми, искренними и романтичными, но никогда столь невероятно захватывающими, как простое наблюдение за Домиником, пока он гребет. Что же будет, если он на самом деле прикоснется ко мне? От этой ошеломляющей мысли мое лоно охватывает тепло и трепет. Я ерзаю от неловкости.
- Ты в порядке?
Я кивнула, но не ответила. Доминик тоже промолчал, но его темные глаза задумчиво уставились на меня. К счастью, мне удалось взять себя в руки к тому моменту, как мы достигли берега и вышли из лодки. Мужчина из киоска обратился к Доминику:
- Сэр, Ваш заказ доставлен, согласно оставленных Вами инструкций.
- Спасибо, - Доминик поворачивается ко мне с улыбкой. - Пошли?
Он ведет меня по газону к огромному дубу с раскидистыми ветвями, создающими прохладную тень. Под ним на светлом пледе разложен сказочный пикник. Рядом стоит официант, очевидно, ожидающий нашего прибытия.
- Доминик! - оборачиваюсь я с сияющими глазами. - Это чудесно!
По мере приближения, мне удается разглядеть, что нас ожидает: припущенный лосось, прекрасные яркие салаты с помидорами, перцем и зернами граната, тигровые креветки в панцире, перепелиные яйца, пиала с оливковым майонезом, нарезанный порциями прожаренный ростбиф, тающий на языке сыр бри и свежие багеты. В элегантных десертных бокалах – что-то с фруктами и кремом. В ведерке со льдом, кажется, бутылка шампанского. Все вместе образует идеальную картину.
Официант кланяется Доминику:
- Все готово, сэр.
- Выглядит отлично. На этом все, спасибо, -ловким и незаметным движением, он дает официанту чаевые. Тот снова кланяется и удаляется. Мы остаемся наедине.
- Надеюсь, ты голодна, - обращается ко мне Доминик, приветливо улыбаясь.
- Ужасно, - радостно отвечаю я и устраиваюсь на пледе.
- Вот и замечательно. Мне нравится смотреть, как ты ешь. У тебя хороший аппетит, мне это нравится, - он вытаскивает бутылку из ведерка со льдом. Это Дом Периньон Роуз, насколько я знаю, знаменитая марка шампанского. Он быстро и легко удаляет пробку и разливает пенящийся напиток в два приготовленных бокала.
Доминик передает мне один бокал и, подняв свой, произносит:
- За летний английский день и за прекрасную девушку, с которой я его провожу.
Я густо краснею, но смеюсь. Поднимаю свой бокал и встречаюсь с ним взглядом. Мы оба делаем по глотку.
Что может быть прекрасней этого?
Мы наслаждаемся вкусным пикником, а после, сытые и довольно пьяные от замечательного розового шампанского, вытягиваемся на пледе и спокойно беседуем. Доминик задумчиво жует травинку. Я наблюдаю за ним сквозь полуприкрытые веки. Все мое тело оживает от его близости, но что-то прорывается на поверхность моего сознания. Нечто, о чем я не хочу думать, но не могу себя остановить.
В памяти всплывает образ человека, лежащего ничком на том странном кресле в его квартире, пока Ванесса, решительная и сильная, лупит его кожаным ремнем по ягодицам: снова и снова, пока его кожа не краснеет и не воспаляется…
- Бет…
Я слегка подскакиваю.
- Ага…что? - поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него. Он перекатился на бок и сейчас очень близко ко мне. Я чувствую сладкий цитрусовый запах одеколона, исходящий от его теплой кожи. Мой живот сжимается от возбуждения, а пальцы начинают дрожать.
Он не мигая смотрит в глубину моих глаз, будто хочет добраться до души:
- Той ночью… той ночью я увидел, как ты плачешь посреди улицы, потому что потерялась. Я думал об этом. Только ли из-за этого ты плакала? Потому что потерялась?
У меня отвисла челюсть, и я не могу более выдержать его взгляд. Я опускаю глаза на светлый рисунок пледа.
- Не совсем, - говорю я тихим голосом. - Я пыталась зайти в бар. Странное место под названием «АСИЛУМ».
Когда я поднимаю взор, от его глаз веет холодом. Боже, зачем я это сказала? Было безумием упоминать то место. Посмотри, к чему это привело…!
- Зачем ты туда пошла? - спрашивает он резко.
- Я… не знаю… Я увидела, как несколько человек спустились туда, и просто последовала за ними... - Это не ложь, говорю я себе твердо. Так и было. - Но швейцар рассвирепел. Сказал, что это закрытый клуб, и я должна убраться оттуда.
- Понимаю… - Доминик морщится и теребит стебель травы, зажатый между большим и указательным пальцами.
- Там, откуда я приехала, не много частных клубов, - говорю я, пытаясь придать голосу шутливость, и никогда не было такого, чтобы я не могла его посетить.
- И… что ты там увидела?
Я делаю глубокий вдох и качаю головой:
- Ничего. Люди пили и разговаривали. Я была там всего минуту, - я хочу рассказать ему, что действительно видела и спросить, что это значит, но мне страшно. Он опять замкнулся, а мне отчаянно хочется, чтобы вновь вернулась теплая, раскрепощенная атмосфера, установившаяся между нами. Хочется вернуть чувство прекрасного ожидания, что в любой момент может произойти нечто чудесное.
- Хорошо, - говорит он вполголоса, - не думаю, что это подходящее место для девушки вроде тебя. Ты такая милая. Такая невероятно сладкая.
Он протягивает руку и, к моему изумлению, кладет ее на мою. Большим пальцем он нежно проводит по моей коже. От этих прикосновений я вся горю. Он смотрит мне в глаза, и я вижу, как в нем происходит внутренняя борьба.
- Я не должен, действительно, не должен.
- Почему нет? - шепчу я.
- Ты слишком… - он вздыхает. - Даже не знаю…
- Молода?
- Нет, - он качает головой. Как бы мне хотелось запустить пальцы в его темные волосы. - Возраст здесь не причем. Я встречал подростков гораздо мудрее своих лет, и сорокалетних – наивных, как дитя. Дело не в этом.
- Тогда в чем? - мой голос насквозь пропитан томлением.
Он переплетает наши пальцы. Это прикосновение просто невыносимо. Я с трудом сдерживаю желание прикоснуться к его лицу и притянуть к себе.
Его голос звучит все тише. Он избегает моего взгляда. Мое сердце бешено стучит, когда он произносит:
- Я не часто позволяю себе подобное, Бет. Но в тебе есть что-то такое…свежее и прекрасное, пылкое и вдохновенное. Ты заставляешь меня чувствовать себя живым.
Все во мне откликается на его слова. Я с трудом могу дышать.
- Я давно уже не чувствовал ничего подобного, - говорит он еще тише. - Я и забыл, насколько это прекрасно – и все благодаря тебе. Но…
Конечно, всегда есть но. Почему никогда не бывает просто? Ты только что сказал, что я заставляю тебя чувствовать себя живым.
Однако я молчу, опасаясь нарушить очарование момента.
- Но… - он выглядит измученным.
- Ты беспокоишься, что можешь причинить мне боль?- не выдерживаю я.
Он бросает на меня взгляд, который мне никак не удается прочесть. А затем разражается смехом, в котором слышится горечь.
- Этого не произойдет, - говорю я. - Обещаю. Я здесь ненадолго. Не на столько, чтобы успеть завязнуть.
Доминик подносит мою руку к своему рту и прижимается губами. Я ощущаю блаженство, это самый захватывающий поцелуй, который у меня был – а ведь он даже не прикоснулся к моему рту. Он отводит руку и устремляет взор на меня:
- О, у нас достаточно времени до твоего отъезда, Бет. Поверь мне.
И это происходит. Он притягивает меня к себе, и в то же мгновение я оказываюсь в его руках, прижатая к его теплой груди, окруженная его запахом и сильными руками. Одна его рука покоится на моем плече, а вторая - у меня на пояснице, в то время как его губы встречаются с моими. Я безропотно открываю рот. Его губы такие сладкие, как я и думала, но сам поцелуй намного лучше, чем я могла себе представить: теплый, глубокий и всеобъемлющий. Я чувствую, будто тону в ощущении его языка, исследующего меня. Мое тело само собой откликается. Наши языки соприкасаются в изысканном танце, и я понимаю, что никогда до этого по-настоящему не целовалась. Меня охватывает чувство абсолютной правильности происходящего, будто нашим ртам было предназначено найти друг друга.
