Его подружка смеется, взяв бокал:

- Ах, Доминик, на свою беду у тебя слишком доброе сердце! Ты наверняка знаешь, что наивная мелочь вроде нее, влюбится в тебя с первого взгляда!

Он застенчиво произносит:

- Возможно…

- Ой, да ладно тебе, дорогой. Ты богат, успешен и красив. Она подумает, что ты ее прекрасный принц, если просто улыбнешься ей, - она наклоняется вперед, ее идеально накрашенные губы растягиваются в понимающей улыбке. - Прекрати ее мучения, дорогой. Скажи, что ты очень сожалеешь, но на завтра все отменяется.

- Может, ты и права…

Я задыхаюсь от мстительности этой таинственной женщины. Кипя от гнева, я уже готова ворваться к ним и начать защищаться. Но в этот момент за занавесями что-то меняется. Ветер ненадолго утихает, и я могу видеть происходящее отчетливей. Образы людей сейчас выглядят по-другому, и я понимаю, что мужчина – Доминик – полностью голый или же почти без одежды. По его силуэту могу сказать, что его торс точно обнажен. Не разобрать, одета или нет женщина, но если и да, то на ней что-то очень облегающее. Ее силуэт без складок, но четко обозначенный. Фигуры стоят близко друг к другу и, насколько я могу судить, что-то разглядывают.

Мой гнев на воображаемый разговор исчезает. Мое сердце колотится, но на этот раз – в предчувствии чего-то ужасного. Он голый? Но почему?

Зачем мужчине быть голым с женщиной? Чтобы угадать, даже не потребуется трех попыток. Ясно, что он собирается заняться сексом.

Или массаж…? предположила я с надеждой. Да, возможно, все дело в массаже.

В конце концов, судя по их поведению, не похоже, что они собираются заняться диким сексом. Кажется, они просто спокойно что-то обсуждают. Внезапно атмосфера между фигурами меняется. Я сразу же это почувствовала. Мужчина стал на колени и склонил голову перед женщиной. Она возвышается над ним, ее руки на бедрах, а нос высокомерно поднят вверх. Она что-то говорит и начинает ходить вокруг него кругами, но он не двигается. Это продолжается несколько минут. Замерев и тяжело дыша, я наблюдаю за ними. Чем, черт возьми, они занимаются, и что будет дальше.

Мне не пришлось долго ждать. Женщина подходит и садится на занятное сиденье. Мужчина опускается на четвереньки и ползет к ней, пока она обращается к нему суровым и непреклонным тоном. Он у ее ног. Она выставляет в его сторону ногу, а он послушно наклоняется вперед и, кажется, прикасается к ней губами. Затем она берет что-то с соседнего столика. Протягивает ему. По форме предмет похож на зеркальце, с длинной ручкой и овальным верхом. Он снова наклоняется вперед и повторяет свое действие, прикладывается губами к этому предмету.

Целует?

Я не в состоянии даже собраться с мыслями. Все, что я могу сейчас – лишь наблюдать.

В следующий момент он падает у ее ног, но на этот раз обхватывает ее ноги и, кажется, ползет по ним. Он ложится на живот поперек ее коленей, в результате его плечи, шея и голова оказываются на одной стороне, а ноги – с другой стороны от ее бедер.

Она берет предмет и мягким, почти нежным движением опускает его вниз. Он остается совершенно неподвижным. Через мгновение она повторяет действие, опуская предмет уверенным, четким движением. Она повторяет это несколько раз.

Это не плод моего воображения. Она действительно порет его расческой или чем-то подобным.

У меня пересыхает во рту, а мысли скачут. С такого расстояния я не могу увидеть всех деталей происходящего, особенно когда ветер колышет занавески и портит обзор, но все же, это самая странная вещь, которую мне доводилось когда-либо видеть. По-моему это нелепо: взрослый мужчина, лежит, перекинувшись прекрасным телом на коленях у женщины, и позволяет снова и снова шлепать себя. Я краем уха слышала о такой практике, но всегда воспринимала это как шутку. Разве нет? Слышала, что некоторые из высшего общества получали удовольствие, издеваясь над другими, так как никогда не могли забыть, как их наказывала няня, или порол розгами наставник. Но подобное уже не практикуется. Не с мужчинами типа Доминика - богатыми, красивыми, властными…

Я в замешательстве, чуть не плачу. Что он там делает? Шлепанье явно набирает обороты. Женщина увеличивает ритм, и ее удары усиливаются. Я почти слышу равномерные удары, когда она опускает свой инструмент. Это, наверно, ужасно болезненно. Как кто-то может добровольно это терпеть? Кто, бога ради, может желать такое?

Вновь все неожиданно меняется. Она сталкивает мужчину со своих колен и раздвигает ноги. Он становится на колени между ними. На этот раз он склонился над ее левым коленом, а его ноги расположились под ее правой ногой. Она взяла в руки другой предмет, более широкий и плоский. И снова принялась за дело, с силой опуская его на ягодицы мужчины. При каждом ударе предмет выглядит как кастаньеты, и я понимаю, что он состоит из двух плоских наконечников, которые хлопают друг об друга во время соприкосновения с телом. Это наверняка вызывает невероятную боль и ощущение жжения от каждого следующего удара. Однако мужчина все еще неподвижен. Лежит на животе в абсолютном подчинении у женщины. Он, кажется, крепко сжимает ее левое бедро и безмолвно принимает наказание. Около 20 минут она порет его регулярно как по часам, в постоянном ритме. Я слышу удары в моей голове, когда она поднимает свое орудие и бьет, поднимает и бьет.

Потом сцена снова меняется; он скатывается на пол и лежит там, пока она встает и двигается по комнате. Судя по тому, что он навалился на нее всем своим весом, и она выдержала, подозреваю, что она крепкая. Женщина снова что-то говорит. Мужчина перебирается на сиденье и ложится на живот, разведя ноги в стороны. Он поднимает руки и кладет их на два странных остроконечных подлокотника, на которые я обратила внимание, впервые увидев это «кресло». Так вот для чего они нужны. Вот почему оба расположены с одной стороны сидения.

Женщина приближается к нему, прихватив какие-то лоскуты ткани с бокового столика – шарфики? – и быстро привязывает его запястья к подлокотникам. Берет со стола другое приспособление. На этот раз длинный ремень, похожий на пояс, хотя я не вижу на нем пряжки. Она несколько раз рассекает им воздух, без сомнения, создавая свистящий звук, чтобы дополнительно помучить свою жертву. Я уже знаю, что за этим последует, и с трудом могу смотреть на это. Однако не могу удержаться. Кожаная плеть взметается вверх на всю длину и с громким щелчком опускается на обнаженные ягодицы распластанного на табурете мужчины. Один раз, два, три, и она все продолжает хлестать его не дрогнувшей рукой. Могу только представить, какую боль приносит ощущение удара хлыстом о кожу – особенно после предыдущих пыток другими инструментами. Это, должно быть, просто невыносимо. Безусловно, он уже, наверно, близок к обмороку или сходит с ума от страданий.

Может, стоит вызвать полицию? Эта мысль промелькнула в голове, и я взглянула на телефон. И что я скажу? Срочно, женщина бьет человека в квартире напротив, вы должны остановить ее! Но он явно этого хочет. Выбить дурь из кого-то, кто сам этого хочет - незаконно?

Что-то подсказывает мне, что вызывать полицию будет неправильным шагом. Очевидно, что мужчина мог остановить все при желании. По крайней мере, он мог сделать это до того, как ему связали руки. Все по обоюдному согласию.

Я в ужасе закрываю глаза. Доминик, это то, что ты хочешь? Я помню, что он учился в школе-интернате. Возможно, когда он был мальчиком, его кто-то порол, и это послужило толчком к возникновению этого непонятного желания. Это, всего лишь, гипотеза, но другой у меня нет.

Когда я открываю глаза, порывы легкого ветра полощут занавески так сильно, что фигуры становятся размытыми и неразличимыми пятнами.

Я рада этому, не хочу больше смотреть. С меня достаточно.

Понятия не имею, как взгляну завтра в лицо Доминику… после всего, чему я стала свидетельницей.

Неделя вторая