– Да, если вести подсчеты так, то вы правы, – сказал Фетт.

Ласки только развел руки в стороны ладонями кверху жестом, взывавшим к здравому смыслу.

– Здесь не о чем спорить, – напористо заявил он. – Предложение более чем щедрое.

– Но оно значительно меньше возможной стоимости контрольного пакета акций, если синдикат Дерека получит лицензию на разработку нефтяного месторождения.

– И это подводит нас к единственному условию, которое я выдвигаю. Мое предложение имеет силу только в том случае, если соглашение будет подписано нынче же утром. Немедленно.

Фетт посмотрел на свои наручные часы.

– Уже без малого одиннадцать. Неужели вы полагаете, что сделка может быть оформлена – а мы пока даже не знаем, согласится ли на нее Дерек, – всего за час?

Ласки забарабанил пальцами по своему портфелю.

– Все необходимые документы мною уже подготовлены.

– Мы едва ли успеем даже ознакомиться с ними…

– Но у меня имеется также краткая декларация о намерениях с изложением только сути контракта. Подписание подобной декларации лично меня вполне удовлетворит.

– Мне следовало догадаться, что вы придете, основательно подготовившись. – Фетт на мгновение задумался. – Конечно, если Дерек не получит доступа к месторождению, его акции могут слегка упасть в цене. Вы это должны прекрасно понимать.

– Естественно. Но только я по натуре азартный игрок, – с улыбкой сказал Ласки.

– И в таком случае, – продолжал Фетт, – вы распродадите прибыльную часть корпорации, а ее убыточные предприятия попросту закроете.

– Вовсе нет, – солгал Ласки. – Я считаю, что корпорацию можно сделать доходной даже в нынешнем виде, сменив только высшее руководство.

– Что ж, возможно, вы правы. Предложение действительно выглядит неплохо. Оно из тех, о которых я просто обязан ставить своего клиента в известность.

– Не надо играть в прятки. Лучше подумайте о комиссионных с миллиона фунтов.

– Хорошо, – холодно отозвался на его слова Фетт. – Я позвоню Дереку. – Он снял трубку с аппарата, стоявшего на журнальном столике, и попросил: – Соедините меня с Дереком Хэмилтоном, пожалуйста.

Ласки попыхивал сигарой и старался скрыть свое волнение.

– Дерек? Это Натаниэль. У меня здесь Феликс Ласки. Он сделал предложение, – последовала пауза. – Верно, мы такой вариант обсуждали. Если округлить, то речь идет о миллионе. Ты готов… Ладно. Мы будем ждать. Что? Ах, вот как… Понимаю, – он чуть смущенно рассмеялся. – Десять минут, – и юрист положил трубку. – Отлично, Ласки, он скоро будет здесь. Давайте прочитаем подготовленные вами документы, пока придется дожидаться его.

Ласки не сдержался и спросил:

– Значит, предложение заинтересовало Хэмилтона?

– Быть может, и заинтересовало.

– Но он добавил что-то еще, не так ли?

Фетт снова рассмеялся, словно чувствовал некоторую неловкость.

– Добавил, и не будет большого вреда, если я передам вам его слова. Он сказал, что если уступит вам корпорацию к полудню, то захочет получить деньги немедленно.

Кевин Харт отыскал дом по адресу, полученному в отделе новостей, и припарковал свою машину у желтой запрещающей стоянку линии. Он водил двухлетний спортивный «Ровер» с V-образным восьмицилиндровым двигателем, поскольку оставался холостяком[38], а в «Ивнинг пост» платили по высшим стандартам Флит-стрит. Вот почему Кевин мог считаться более обеспеченным, чем подавляющее большинство молодых людей двадцати двух лет от роду. Он это знал и наслаждался своим положением сполна. Причем ему пока не хватало мудрости и жизненного опыта, чтобы скрывать довольство жизнью, а именно за такие вещи недолюбливали молодежь ветераны вроде Артура Коула.

Артур вернулся с летучки в мрачном расположении духа. Он уселся на свое место и принялся, как обычно, раздавать подчиненным поручения. Когда же дошла очередь до Кевина, Артур велел ему обойти вокруг стола и присесть рядом с собой: явный признак, что молодому журналисту угрожала выволочка. Рядовой репортер после такого разговора обычно сообщал коллегам, что начальник ему «все мозги затрахал».

Но Артур удивил его, когда заговорил не о нарушении субординации и непрошеном вторжении на совещание руководства газеты, а о сути дела.

– Каким тебе показался голос? – спросил он.

– Говорил мужчина средних лет с прононсом уроженца одного из юго-восточных графств. Слова подбирал тщательно. Даже слишком осторожно, словно был пьян или очень расстроен.

– Это не тот голос, который слышал нынче утром я сам, – в задумчивости сказал Артур. – Мой собеседник был моложе и типичный кокни. Что он тебе сообщил?

Кевин взялся за свой блокнот со стенограммой.

– «Я – Тим Фицпитерсон, и меня шантажируют двое людей, чьи фамилии Ласки и Кокс. Я хочу, чтобы вы распяли мерзавцев, когда со мной будет кончено».

– И это все? – Артур недоуменно помотал головой.

– Я спросил, что они используют в качестве орудия шантажа, а он только вздохнул: «Все вы одним миром мазаны» – и бросил трубку. – Кевин сделал паузу, ожидая от босса упреков в непрофессионализме. – Я задал ему не тот вопрос, какой следовало?

Артур пожал плечами:

– Разумеется, не тот. Но только убей меня, если я знаю, о чем нужно было спросить, – он снял трубку своего телефона и после набора номера передал ее Кевину.

– Спроси, действительно ли он звонил нам за последние полчаса?

Кевин некоторое время слушал, а потом дал отбой.

– Только короткие гудки. Занято.

– Да, толку вышло мало. – Артур принялся охлопывать свои карманы в поисках сигарет.

– Вы пытаетесь бросить, – догадался Кевин по знакомым симптомам.

– Да, пытаюсь, – Артур стал яростно грызть ногти. – Понимаешь, шантажист почти всегда держит жертву в руках, угрожая публикациями в газетах. А потому он едва ли позвонил бы нам сейчас и сообщил свою историю. Для него это значило бы выложить все козыри на стол и остаться ни с чем. Но, с другой стороны, поскольку жертва шантажа как раз и опасается огласки в прессе, он тоже не стал бы пытаться связаться с нами и информировать, что подвергается шантажу. – После чего с видом человека, пришедшего к единственно верному заключению, он закончил: – Вот почему мне все это представляется каким-то странным трюком.

Кевин воспринял его фразу как сигнал, что разговор окончен, и поднялся.

– Ладно. Тогда я снова займусь публикацией о нефтяном месторождении.

– Нет, – сказал Артур. – Нам все же необходимо проверить факты. Тебе лучше отправиться к нему домой и постучать прямо в дверь.

– Хорошо, я так и поступлю.

– Но в следующий раз, если захочется прервать летучку у главного редактора, сначала сядь, досчитай до ста и уйми зуд.

Кевин не смог сдержать ухмылки.

– Разумеется.

Однако чем больше он размышлял на тему шантажа, тем менее перспективной виделась ему хорошая публикация. Уже в машине он попытался вспомнить все, что знал о Тиме Фицпитерсоне. Как политик он принадлежал к числу малоизвестных и умеренных. У него имелась ученая степень по экономике, за ним закрепилась репутация неглупого человека, но его личность представлялась слишком невзрачной и лишенной воображения, чтобы натворить нечто, дававшее в руки шантажистам по-настоящему горячий материал. Кевину припомнилась фотография Фицпитерсона с семьей, сделанная на пляже в Испании, – простоватая с виду жена и три нескладные девочки. Для съемки политический деятель надел ужасающего покроя шорты цвета хаки.

На первый взгляд здание, перед которым остановился Кевин, казалось совершенно непохожим на место для любовного гнездышка. Это был грязно-серый дом тридцатых годов постройки на самых задворках района Вестминстер. Не будь квартал расположен так близко к парламенту, он бы давно превратился в трущобы. Войдя в подъезд, Кевин заметил, что домовладелец чуть улучшил свое хозяйство, добавив лифт и портье в холле: несомненно, здешние квартирки рекламировались как «роскошные служебные апартаменты».