Дик написал в ответ: «Ха-ха. Серьезно?» Или что-то в этом роде.

Эван позвонил мне сразу после этого: «Я шутил насчет того, чтобы сделать Дика директором вместо меня, но мы на самом деле могли бы взять его на работу. Он говорит о переезде в Калифорнию и силен в том, в чем я слаб. Могло бы быть здорово». Так в сентябре 2009 года мы наняли Дика как исполнительного директора.

Эван, Джек и я вместе начинали Twitter. Мы были командой. Я надеялся, что мы всегда будем командой. Теперь я не видел такой перспективы.

Я сказал: «Джек, хорошо, я посмотрю, что можно сделать. Вернуться домой из Японии до завтра – трудная задача».

Джек сказал: «Возьми частный самолет, если понадобится. Ты нужен нам здесь. Компания оплатит».

Расстроенный, я позвонил Джейсону Голдману. Он тоже только-только услышал эту новость. Мы думали, как можно помочь Эвану. Но увольнение должно было состояться на следующий день. Нам нужно было выиграть время.

Я сказал: «Что, если я не смогу вернуться до пятницы? Можем ли мы надавить на то, что для компании будет не очень хорошо, если они уволят Эвана, пока я в Японии?»

Джейсон подумал, что, возможно, совет отложит обнародование новости, чтобы дождаться меня. Если я прилечу обратно в субботу, у нас будут выходные для выработки стратегии.

Потом я перезвонил Джеку. «Пожалуйста, скажи совету, что я не могу найти самолет для обратного перелета, – сказал я ему. – Все забронированы. Если они проведут встречу без меня, это будет выглядеть плохо. Кроме того, у меня интервью с квадриплегиком. Узнай, сможем ли мы это сделать в понедельник?»

Джек сказал: «Хорошо. Я все передам».

Потом я должен был сообщить плохие новости Ливии. Киото был вынужден подождать, пока мы в следующий раз соберемся пролететь до него через половину земного шара. Она провела три дня, слоняясь по гостиничному номеру, только чтобы отправиться прямиком обратно в Сан-Франциско.

В пятницу я дал интервью квадриплегику, а потом мы с Ливией полетели домой. В самолете у меня было время подумать о том, что происходит. Нетрудно было догадаться о причинах увольнения Эва. Помню, как я сидел на одной встрече, просматривал статистику и вдруг заметил, что в одну из сред у нас случился праздник – подписался миллион новых пользователей, больше чем в два раза превысив нашу среднюю норму в триста тысяч. Я спросил: «Что случилось в среду?» Ответ был в том, что сервис работал без перебоев все двадцать четыре часа. Все было просто. Если бы Twitter не ломался постоянно, мы бы каждый день имели по миллиону новых пользователей. Мы сдерживали свой собственный успех. Это была наша компания, если бы она врезалась в стену, это случилось бы, потому что мы были за рулем.

Может быть, совет считал, что к настоящему времени нам уже нужно было быть технически стабильными. Что нам нужно было расти быстрее. Что нам нужно было привлекать инженеров соответствующего уровня. А на поиски вице-президента по инжинирингу уже была потрачена уйма времени.

Эвана выкидывали, потому что прогресс был недостаточно быстрым.

Я приехал домой в субботу и назначил на воскресенье две встречи в офисе Twitter.

Сначала встретились Эван, Джейсон и я. Эван был напряжен, хотя до сих пор не верил в происходящее. Он закрывал лицо, а потом вновь разводил руки и говорил: «Что за черт? Просто не могу поверить!» Это был человек, который дал мне возможность расслабиться. Долгое время мы были компаньонами, вместе шли к общим целям. Мы вместе построили эту компанию. И он был моим другом. Было очень тяжело смотреть на то, что происходит.

Редко случается, когда основатель компании успешно переходит в статус генерального директора огромной корпорации. Аргументы есть у обеих сторон. Некоторые говорят: основатели – это основатели. Они хороши вначале при создании компаний, а генеральные директоры хороши в управлении компаниями. Другие настаивают, что лучше сохранить основателя на должности директора, выяснять, в какой поддержке он нуждается, и оказывать ему эту поддержку.

Наш первый генеральный директор, Джек, начинал программистом. Эван был программистом/генеральным директором, который продал Blogger, прежде чем получил возможность превратить его в бизнес. Ни у того ни у другого не было настоящего директорского опыта. Учиться на работе – нормально, но когда на кону оказываются миллиарды, люди начинают нервничать. Вы не можете винить совет за слова: «Компания растет по-настоящему быстро, но у нас нет ни одного ответственного сотрудника, который бы занимался этим раньше».

Эван и Джек – невероятно талантливые люди. Если бы мне пришлось назвать, чего им обоим по большому счету не хватало, то я бы сказал – общительности. По крайней мере половина работы директора – это коммуникация, ведь общение – часть человеческой натуры. Люди боятся того, чего не знают. Если совет не слышал о том, что дела идут хорошо, они предполагали, что, должно быть, они идут плохо.

Дик Костоло создал несколько компаний. Он был старше, и он был опытным директором. Отбросив в сторону эмоции, надо было признать, что это был разумный выбор кандидата на такую позицию.

Но Эва не понижали в должности. Его увольняли. У него собирались отнять электронный пропуск и выпроводить из здания. Мне это казалось верхом несправедливости! Это была крайность. Это выглядело так, будто бы Эван совершил что-то ужасное и неуместное, хотя этого не было. Может быть, они были недовольны им как руководителем, но не было никакой причины убирать его так срочно. Люди предполагали бы самое худшее.

Мы втроем сидели в комнате для переговоров. Я сказал: «У меня идея. А что, если совет тебя не уволит?»

Как всегда сдержанный, Эван сказал: «Да, продолжай».

Мы все понимали, что он уже не генеральный директор. Когда совет директоров голосует по подобным решениям, это необратимо. Как говорил Борги из «Стар Трек»: «Сопротивление бесполезно».

Я сказал: «Почему бы тебе не поговорить с Диком?» Дик Костоло был нашим другом еще до того, как мы попросили его стать нашим ангельным инвестором, а потом взяли на работу. Они с Эваном были добрыми приятелями. Они уважали работу друг друга и часто вместе отдыхали – иногда даже гоняли в Вегас. Может, Дик мог бы смягчить удар.

Я продолжал: «Скажи Дику, что поддержишь его не как исполняющего обязанностигендиректора, но как нового генерального директора. Скажи, что одобришь решение, и попроси назначить тебя руководителем отдела по развитию продукта. Тогда ты сможешь заниматься продуктом, то есть тем, что тебе и так нравится делать. Если тебе не понравится управлять продуктом, сможешь позже уйти на своих условиях».

Если Эван просто поменяет свою должность внутри компании, это не будет выглядеть как драматическое изгнание. А если он потом уйдет с должности директора по развитию, то что в этом такого?

Эв был немного утешен этим планом, но его реализация требовала определенной ловкости.

Эван пошел с Диком в комнату для переговоров, чтобы обсудить план, к которому мы пришли. Снаружи мы могли слышать многократные «ни хрена подобного», доносящиеся из-за двери. Вышел он оттуда в крайне плохом расположении духа. Он сказал надтреснутым голосом: «Мне нужно проветриться» – и ушел.

Теперь была моя очередь попробовать. Я зашел в комнату с Диком, закрыл дверь и спросил: «Что только что произошло?»

Дик сказал: «Эван хочет гребаной торговли со мной. Я не собираюсь садиться на место гендиректора через гребаные сделки».

Я сказал: «Почему нет?»

Он сказал: «Я этого не сделаю. Мне очень некомфортно от этого плана. Я этого не сделаю».

Я сказал: «Очень жаль. Эв хорошо бы работал с продуктом. Ты же хочешь видеть его в своей команде, так?»

Он сказал: «Конечно, хочу, но это решение совета».

Я видел, что Дик не собирается уступать.

Мы снова встретились все в комнате для переговоров – Дик, Джейсон Голдман, Амак, Эв и несколько человек из связей с общественностью. Теперь мы должны были разработать коммуникативную стратегию ухода Эва. Мы пробовали провести свой план, но он провалился.