На какой-то неуловимый момент происходящее застыло статичной картинкой импрессиониста — белый свет из двери, силуэт охранника и то, что разрасталось в камере.

А потом началась катастрофа.

Размытая масса друг сильно запульсировала и ринулась во все стороны, прежде всего — в открытую дверь, смяв и унеся охранника. Вокруг Сергея почти не осталось свободного места — но всё же масса не касалась его, яростно давя на всё остальное. Треск нарастал, уже почти не отличаясь от услышанного на скальном карнизе.

Зрение Сергея прояснилось, и он увидел, что окружающая его масса не является единой, а состоит из множества судорожно двигающихся стеблей и отростков, которые безостановочно искали пути в окружающем пространстве. Стена, из которой вырастала кушетка, уже, похоже, была полностью разрушена.

Следующим не выдержал пол. Сергей увидел, как камень под ногами трескается и проваливается вниз, услышал, как коротко вскрикнул кто-то, придавленный обломками, и только после этого заметил, что сам висит в воздухе, обвитый мелко подрагивающими побегами.

В следующее мгновение Сергея охватила безудержная, исступлённая ярость. Бешено закричав, он принялся судорожно дёргаться и хватать руками свои растительные путы, бить и разрывать их. Всё новые и новые побеги опутывали Сергея, но он продолжал бороться с ними, позабыв обо всём на свете, не сознавая, что только эти побеги предохраняют его от падения с немалой высоты — пол тюрьмы провалился ещё на пару этажей вниз. Сергей видел лишь то, что вновь находится посреди гибели и разрушения — и на сей раз он не мог спокойно смотреть, продолжая неистово бороться с происходящим, насколько бы глупо это ни было.

Время слилось для Сергея в череду криков, глухую отдачу от ударов и боль от сорванных ногтей. Казалось, прошла вечность, прежде чем он пришёл в себя от яркого света и страшного жара, обжёгшего правый висок. Сергей машинально отшатнулся, прикрывшись ободранной ладонью. Скосив глаза налево, он увидел коренастую фигуру в плотном сером комбинезоне. Гном, чьё лицо было скрыто сплошной маской, выскользнул из бокового коридора, вскинул на плечо какую-то изогнутую трубку и направил её на Сергея. Высверк пламени на мгновение осветил два чёрных многогранных кристалла, закрывавших глаза стрелка. А в следующий момент большая огненная клякса разлилась метрах в шести от Сергея и яростно обвила толстый стебель, неведомо как успевший перекрыть траекторию выстрела.

Клубок конвульсивно дёргающихся растений разросся до поистине огромных размеров — на десятки метров вокруг всё было превращено в обломки. Стрелявшего гнома смело вместе с огромным куском каркаса здания, и больше не было видно никого живого — лишь вздымалась пыль и извивались мясистые отростки.

Однако, похоже, живые всё-таки оставались. И они ещё не сказали своего последнего слова.

Со всех сторон раздался громкий, утробный скрежет, отозвавшийся дрожью во всём здании. Несколько секунд скрежет и дрожь нарастали, а затем были прерваны оглушительным хлопком.

Свет погас и вновь наступила кромешная тьма. Сергей беспомощно завертел головой и вдруг почувствовал, как растения обвивают его, охватывают всё плотнее и плотнее, сжимая и сдавливая. Он вновь закричал, попытался вырваться — но это было не легче, чем выкопаться из могилы. Подумав о могиле, Сергей практически испытал облегчение — и в тот же момент ощутил страшный удар.

Даже в плотном коконе из растений встряска оказалось столь сильной, что на пару секунд ввергла Сергея в тьму беспамятства. Очнувшись, он ощутил, что скользит вниз по гладкой, абсолютно лишённой неровностей поверхности. Кокон исчез, стебли, похоже, были разбросаны вокруг — некоторые скользили вплотную к Сергею, извиваясь и подрагивая. Поглядев вперёд, он понял, что съезжает вниз по шахте. В странном, очень тусклом мерцающем сиянии высвечивались её контуры — это была огромная круглая труба метров шестидесяти в поперечнике. Сергей стал неотрывно смотреть вниз. Всё вокруг отошло на задний план — остался только конец пути и удары сердца, заменившие остальные, зачем-то выдуманные глупцами единицы времени.

Через пять ударов скольжение завершилось. И вновь Сергея приняла в свои объятия пропасть. На этот раз она не пряталась во тьме, дразня недоступной тайной. Неожиданно потеряв и также неожиданно обретя вновь своего суженого, она искрила и радовалась, ластилась и обдавала тёплым дыханием, являя себя во всей красоте.

И она была поистине прекрасна. Огромным расколом в скальной тверди пропасть простиралась по бокам, насколько хватало глаз. Её циклопические стены с мрачной торжественностью освещались тусклыми багровыми всполохами, идущими снизу. Там, в глубине, очень и очень далеко, мерцала и переливалась полоса яркого света, чей жар ощущался даже отсюда.

Сергей неотрывно смотрел вниз. Конец пути приближался. Протянув руку, Сергей раскрыл ладонь, желая сполна насладиться тёплым воздухом. И снова ощутил страшный удар.

На сей раз Сергею каким-то чудом удалось не потерять сознания. Торжественная картина исказилась, мучительно дёрнулась и безвозвратно сгинула, сменившись головокружительным вращением и успевшим до тошноты надоесть судорожным подёргиванием. Отчаянно рванувшись, клубок растений нёс ошеломлённого человека к противоположной стене пропасти. Сергей инстинктивно напрягся, но новое столкновение получилось не таким сильным. Растения упали на скалу по касательной и зацепились за небольшую трещину.

Сергей оказался лицом к пропасти и увидел, что основная часть почти рассыпавшегося клубка продолжает падать вниз. Сверху посыпались обломки и крошка — растения расширяли трещину и протискивались внутрь.

Вскоре вокруг вновь воцарилась тьма. Скатившись ещё с одного склона, Сергей обессилено лежал на пещерном полу. Он снова видел лишь неуловимые всполохи жизни стеблей и побегов, принёсших его сюда. Стремление жить и развиваться всё ещё плясало в них, но так слабо и неровно, что было ясно — это конец. Левая рука лежала на одном из стеблей, и Сергей ощущал, как растительная плоть секунда за секундой сморщивается, высыхает и превращается в мелкую труху.

Время шло. Отдавшие последние ресурсы растения очень быстро истлели. Сергей неподвижно лежал, невидяще уставившись вверх. Неожиданно, порыв сквозняка швырнул облако трухи ему в лицо. Сергей машинально отдёрнул голову и стал отплёвываться. А после засмеялся. Это был тихий, страшный, механический смех, не содержащий ни грана веселья. Через него будто стравливались излишки воздуха, мешающие сделать то, что нужно.

Закончив смеяться тихим всхлипом, Сергей ещё полежал несколько секунд, а потом поднялся и наощупь двинулся вверх по склону, к трещине и уже заждавшейся пропасти.

— Не надо… — глухой, запыхавшийся голос прозвучал метров с двадцати из-за спины. — Пожалуйста, подожди… Сергей.

Сергей не был удивлён — ничто не могло удивить его сейчас. Но всё же он остановился — сбитое дыхание придавало прозвучавшему голосу какую-то проникновенную уязвимость.

— Почему? — спросил Сергей. — Я принёс эти смерти. И не только эти. Я должен умереть.

— Ты растерян, сбит с толку. Ты не знаешь этого наверняка.

— Хочешь сказать, что ты знаешь?

Незнакомец в темноте пару раз кашлянул.

— Видит Великий Свод, да. Кое-что я знаю. Я знаю, что ты очень важен. Невероятно важен. Не знаю, какую роль тебе предстоит сыграть — хорошую или плохую. Но если хорошую — тебе нельзя умирать.

— Хорошую… — Сергей вновь засмеялся. — Хорошую… да, давно я не играл хорошей роли.

— Неправда. Ты спас ребёнка на Птичьем Карнизе.

— И убил тысячи…

— Послушай — видит Великий Свод, мне неловко говорить, когда я тебя вижу, а ты меня — нет. Я дам тебе очки из светового камня. Протяни, пожалуйста, руку, и подожди. Я подойду.

Сергей насторожился, но в следующую секунду понял, что если бы незнакомец хотел причинить ему вред, то он бы уже это сделал. Да и о каком вообще вреде может идти речь в такой ситуации? Сергей вытянул руку и почти сразу же пальцы наткнулись на какой-то предмет. Нащупав гладкие линзы и ременную перевязь, он надел очки.