— Тебе еще что-то не нравится? Ты такой колючий, вряд ли это из-за нескольких песен «Битлз».

Мэт резко остановился.

— Холли, мне совершенно не хочется танцевать. — Ноги у него как налитые свинцом, и переставлять их не было никакой возможности. Вот что сотворила с ним та «Хава Нагила». Выжала все соки. — Ты не будешь возражать, если я отлучусь на минутку и оставлю тебя здесь?

— Не буду, — ответила она. — Я покручусь здесь с ребятами. Они должны скоро закончить.

— Я ненадолго, — сказал он и, отвернувшись от танцующих, направился к выходу, надеясь обрести покой и Джози. Когда Мэт, не спеша, вошел в спокойную прохладу вестибюля, снаружи перед входом захлопнулась дверь желтого такси, и машина, завизжав, скрылась во тьме. Из-за его спины из зала доносились приглушенные низкочастотные звуки ударных — это «Крутоголовые» безжалостно разделывали очередную композицию «Битлз» «Ты собираешься прятать любовь». Слава богу, его при этом не было. Но других гостей это, казалось, ничуть не беспокоило. Хотя ведь, напившись, люди готовы танцевать под любую музыку, что доказывает музыка «Бони М».

Теперь, когда он нашел спокойный уголок, оказалось, что ему нечего здесь делать. Мэт пожалел, что не курит или еще что-нибудь в этом роде. Напряжение, скопившееся в нем за это время, вот-вот обернется пляской святого Витта, а ему было нечем занять руки. Наверное, ему надо заняться чем-то объективно оправданным, например, начать ковырять в носу, кусать ногти или считать частички перхоти на плечах. Этот день был одним из тех, которые можно сравнить с Днем сурка из одноименного фильма, когда хочется перевести стрелки часов назад и начать все сначала. И сделать все правильно. Джози должна быть где-то здесь. Не может же она просто исчезнуть на его глазах. Не со свадьбы же своей сестры.

Дэмиен снял свои туфли. Высококлассные туфли за двести пятьдесят фунтов, купленные в престижном магазине «Патрик Кокс», стоили того, чтобы не шлепать в них по болотной грязи. Он снял и носки и аккуратно засунул их внутрь ботинок. Холодная трава, росшая по краю озера, морозила его босые ноги, и, если вся операция по поимке утки займет более пяти минут, ему, наверное, ампутируют ступни. Итак, не более пяти минут. Сейчас он, закатывая штанины, старался не упустить из виду проглотившую бриллиант утку и в то же время не упасть.

— Давай ко мне, ты, чертова уродина, — произнес Дэмиен с усмешкой Джека Николсона. — Плыви сюда к папочке.

«Кря», — ответила утка и не двинулась с места.

Дэмиен подошел к кромке воды.

— Это будет очень неприятно, — процедил он сквозь сжатые зубы. В качестве подсобного средства он взял одеяло, оставленное упорхнувшей во Дворец свадеб Джози. — Иди сюда, маленькая уточка, — нежно ворковал Дэмиен, — так мне будет гораздо проще.

«Кря», — ответила утка и отплыла еще дальше к середине озера.

— Подожди, — закричал Дэмиен. — Я только и хочу, что засунуть пальцы в твою чертову глотку и вынуть свой бриллиант. Я что, слишком много хочу?

«Кря», — сказала утка.

Дэмиен посмотрел на воду, черную, как чернильно-черное красящее вещество осьминога, которым в ультрадорогих стильных ресторанах поливают итальянскую пасту. Было холодно, и, без сомнения, становилось все холоднее и холоднее. Дэмиен сделал микроскопический шажок вперед, и вода лизнула ему пальцы ног. От ее ледяного холода у Дэмиена перехватило дыхание, и он громко глотнул воздух, как бывало в тех исключительных случаях, когда красотка Мелани снисходила до того, чтобы пососать их.

«Кря, кря», — произнесла утка.

— Если ты хоть немного пошевелишься, — пригрозил Дэмиен, — другую руку я засуну тебе в задницу просто так, ради удовольствия!

Утка опустила хвост и зашлепала крыльями по воде. Потом приподнялась, развернулась и заскользила по водной глади, увеличив расстояние еще на несколько футов, затем опять остановилась.

— Не смей! — зашипел на нее Дэмиен. — С меня более чем достаточно и одной неуклюжей птицы!

Дэмиен стоял в воде. Пальцы ног все глубже погружались в топкую жидкую грязь. Ниже лодыжек ноги уже ничего не чувствовали.

— Черт-черт-черт-черт, — бормотал он себе под нос, шлепая по грязи дальше в озеро.

Джози благодарно бросилась на постель гостиничного номера, одним движением сбросив обе туфли со своих затекших ног, почувствовавших, как прекрасна внезапно обретенная свобода. Большие пальцы ломило от наслаждения, а теплое стеганое одеяло звало в свои объятия ее застывшее от холода тело. Городские огни, которым аккомпанировал вой полицейских сирен, прорывались сквозь шторы, и ей подумалось: где может быть сейчас Марта? Конечно же, она не сидела, как надлежало, в своем свадебном брючном костюме в «Уолдорф Астория» с мужем Джеком. Это ясно.

Она молила Бога, чтобы у Марты с Гленом все было хорошо, чтобы все сложилось, как надо, но все же где-то на обочине сознания у нее оставались незначительные, просто крохотные поводы для беспокойства. Можно ли в достаточной степени на него положиться, сможет ли он в этот раз позаботиться о ней? Хотелось надеяться. И все же брови у нее озабоченно сошлись на переносице: на ее месте мать сразу же обратила бы внимание на признаки, со всей очевидностью свидетельствовавшие о возможности совершения Гленом гнусного преступления. По мнению Лавинии, ни в коем случае нельзя доверять волосатым мужчинам. Убедившись в том, что ее собственные критерии оценки мужчин не работают, в будущем она, возможно, станет прислушиваться к тому, что говорит мать.

Джози вытянулась на постели и, положив руки под голову, наслаждалась ощущением тепла, распространявшимся по телу, отогревавшему промерзшие кости, и отдалась постепенно наползавшей на нее сонливости. Как было бы хорошо свернуться калачиком в чьих-то объятиях и унестись далеко на крыльях сна. Пришедшая на ум мысль о Мэте вызвала у нее раздражение. Где он там, в этом плюющемся, шипящем, грохочущем городе? Может быть, он уже уехал? Или еще сидит в своем номере? Один или с кем-то? Может, подцепил еще какую-нибудь легковерную бабенку и именно сейчас разбивает сердце и ей? Или, наоборот, лежит, одинокий, как она, и тоже смотрит в потолок? Нет, Джози Флинн, таким настроениям не должно быть места в твоей душе! Ему же хуже, что пропустил свидание века. На сегодня с нее достаточно обреченности, тоски, глубокой угнетенности. Пришло время подбодриться, а время надо ценить.

Водка. Ванна. В постель. И с этими жизнеутверждающими мыслями Джози собрала последние атомы своих сил и села на кровати. Все по порядку.

Не вдаваясь в детали процесса расстегивания и развязывания, Джози просто стянула через голову наряд подружки невесты и без всякого сожаления бросила его в корзину для бумаг. Наконец-то она отделалась от всего этого! Никогда — больше никогда в жизни — она не наденет ничего сиреневого, этот цвет приносит ей несчастье.

Надев предоставленный гостиницей халат размера Демиса Руссоса, Джози занялась наиболее неотложным из намеченных дел. Она открыла мини-бар и просмотрела его содержимое, отобрав для немедленного потребления две миниатюрные бутылочки водки и самую тоненькую бутылочку тоника из тех, что там были. Шипение пузырьков, когда она плеснула чуточку тоника в горящий нетерпением стакан, принесло ей успокоение, и она с облегчением вздохнула. А теперь в ванну.

На полке в ванной комнате ее поджидала коллекция очаровательных пузырьков с душистым содержимым. Можно было вообразить, что плывешь в чистой, прозрачной воде, и забыть о последних двух днях как о кошмарном сне. В предвкушении этого удовольствия Джози погладила пузырьки пальцами. Ландыш, жасмин, нарцисс, гвоздика, роза. Небесно-прекрасные ароматы, которые легко перенесут ее в английский деревенский сад. И все, что для этого надо сделать, это взять один из них и вылить в ванну. Но когда она отвернула краны, чтобы напустить воды, зазвонил телефон. Ой, это, наверное, Марта! С тоской посмотрев на соблазнительные куски мыла в форме раковин, она завернула краны и поспешила обратно в комнату.