Мэт вернулся к действительности, обратив, наконец, свое внимание на «Крутоголовых» и тот нарочито буйный хаос, в гуще которого он оказался. На губах Холли застыла отсутствующая улыбка.

Надо отсюда выбираться.

— Похоже, сегодня им не до интервью. — Это прозвучало скорее как отказ, чем как вопрос.

— Видимо. Хотите, перенесем на завтра?

В общем, нет.

— Было бы неплохо.

— Затянуться хотите? — Она протянула ему сигарету с марихуаной.

— Я не курю.

— Может, выпьем пива?

— У меня дела. — Мэт был совершенно уверен, что сегодня ему ничего не хочется ни из выпивки, ни из наркотиков, ни из музыки. Он хотел поскорее добраться до гостиницы, еще раз постараться привести себя в порядок и сделать что-нибудь, что позволило бы вернуть в его жизнь Джози. — Увидимся завтра, — сказал он и вышел на залитую солнцем нью-йоркскую улицу.

Решив дойти до гостиницы пешком, Мэт сделал крюк по Бродвею и бесцельно прошелся мимо магазинов электротоваров, торговавших со скидкой, и гастрономов. Такие прогулки ради прогулки хороши только в компании с кем-то. С Джози. У закусочной «Биджи» со стульями из хромированного железа и искусственной кожи, из-под которой местами торчала набивка, он остановился, чтобы подзаправиться. В «Биджи» готовили чрезвычайно длинные итальянские сандвичи. И исходя из убеждения, что лишние калории могут нейтрализовать последствия излишеств предшествующего вечера, он постарался впихнуть их в себя побольше. За копченой говядиной пастрами и маринованным укропом с рожью последовали подогретый ореховый пирог, мороженое и кружка взбитого горячего шоколада. Боже милосердный, вот, оказывается, что нужно, чтобы прийти в чувство!

Интересно, что сейчас делает Джози, подумал он. Она сказала, что приехала сюда на свадьбу двоюродной сестры. Как же зовут ее сестру? Мария? Морин? Мэриэн? Моди? Марта! Именно! Она приехала на свадьбу Марты. Мэт радостно улыбнулся самому себе. На радостях он расцеловал бы «итальянскую маму», обслуживавшую посетителей, не будь она такой толстой и беззубой, да к тому же усатой, как Дэс Лайнем. Совершенно очевидно, что горячий шоколад оказал мобилизующее действие на клетки его головного мозга, поскольку в его голове созрел хитрый план. Ему просто надо найти в Нью-Йорке место, где состоится свадьба некой Марты. Сколько, интересно, на это уйдет времени?

Всего подружек невесты было четыре. Фелисия, Бетти-Джо, Кэтлин и Джози. Прямо как в «Телепузиках», подумала Джози. Подобраны они были, казалось, для того, чтобы придать свадьбе всю возможную гамму красок. Фелисия была чернокожей, родители Бетти-Джо были итальянцами, Кэтлин была китаянкой, а Джози, естественно, прелестной розой из садов доброй старой Англии.

Фелисия была лучшей школьной подругой Марты и сейчас работала продюсером на радио где-то на Среднем Западе. Она никак не могла понять, лесбиянка ли она или просто крайняя феминистка, которая не в состоянии примириться со множеством недостатков, обнаружившихся у мужчин, что встречались ей на жизненном пути. Она попробовала себя в обоих качествах, нашла, что недостатки есть у обоих полов, и в конце концов завела себе собаку, что наконец-то сделало ее счастливой.

Бетти-Джо работала агентом по продаже недвижимости в Аризоне и сделала себе состояние, продавая дома выходящим на пенсию заезженным и вымотавшимся ньюйоркцам да остальным, кто желал провести остаток дней в широтах, никогда не знавших снега, тем, кто жаждал посещать тяжкие занятия на курсах по обучению игре в гольф и потягивать мятный джулеп на коньяке на свежем воздухе, живя в педантично ухоженных кондоминиумах, куда совершенно оправданно запрещалось пускать детей моложе шестнадцати лет. Чтобы хоть как-то уравновесить этот возрастной контингент, она заводила себе молоденьких смазливых мальчиков, которых, по ее собственным словам, меняла не реже, чем колготки.

Кэтлин была просто великолепна и удачлива в браке. В мужьях у нее был жокейского вида специалист по компьютерам. Она сама работала финансовым консультантом в Бостоне. Они проводили уикенды в загородном доме Марты, ожидая, пока их союз не дорастет до уровня образцово-показательной, добропорядочной семьи, что, без сомнения, со временем и произойдет.

Джози попыталась — надо признать, безуспешно — придать налет романтизма своей работе учительницы в Кэмдене. Все были снисходительны к тому, что из нее ничего особенного не получилось. Но ведь могло бы получиться, если-бы-у-нее-было-больше-времени-средств-уверенности-в-себе и прочее. Можно сказать, что ее жизнь произвела на них вполне «изгладимое» впечатление, хотя они и делали вид, что им интересно. Но они, однако, вполне искренне были очарованы ее английскими произношением и даже попросили ее несколько раз произнести слово «действительно».

В салоне красоты «Беатрис», в комнате, розовой, как попка младенца, лежали стройным рядком девушки на кушетках, завернутые в полотенца, с лицами, покрытыми какой-то необычно пахнущей массой для отшелушивания старых омертвевших клеток кожи и для регенерации верхних слоев эпидермиса. Что-то в этом роде. Джози не терпелось все это испытать на себе. Раз уж она будет выглядеть на десять лет моложе и станет такой же неотразимой, как Шэрон Стоун, то она готова вынести эту пытку (хотя можно было ожидать и чего-то более изощренного). Ладно, Марте же это не повредило.

— Теперь расскажи мне о своем женихе. Он-то ведь именно тот, кто тебе нужен?

— Джек?

— А что, у тебя есть и другие? Ты о нем почти не говорила, а на тебя это совсем не похоже.

— Джек… — Нос Марты издал неопределенный, раздраженно-нетерпеливый звук. — Он… э… он хороший человек.

Джози сдернула ватно-шерстяной тампон с одного глаза и приподнялась, чтобы увидеть выражение лица Марты.

— «Хороший человек», — передразнила она сестру, скопировав ее бесцветно-вялый тон.

Однако тампоны на глазах Марты остались на своих местах:

— У-гу.

Джози понизила голос:

— А теперь давайте-ка скажем это еще раз, и с выражением!

Но из музыкального центра продолжал литься голос Тэмми Уайнет, певшей о том, что с мужчиной необходимо быть начеку, а Марта хранила молчание, что было ей абсолютно несвойственно. Джози сняла тампон и с другого глаза и выгнулась, чтобы посмотреть Марте в лицо. Даже под слоем быстро твердеющей косметической маски было видно, как недовольно подергивается верхняя губа.

— Что-то не похоже, что у тебя огромное желание поскорее предстать перед алтарем и связать себя клятвой любви и верности с этим «хорошим человеком» на всю оставшуюся жизнь.

— Давай не будем об этом, Джози.

— Что-то здесь не так, Марта.

— Все в полном порядке. Джек приятный, добрый, заботливый…

— Он хороший человек?

— Да.

— Тогда почему ты говоришь о Нем так, как будто это крем от стоматита, который тебе недавно прописали.

Наконец и Марта сняла свои тампоны и выпрямилась на кушетке:

— Потому что я нервничаю, Джози. Завтра мне предстоит сделать то, чего я никогда в жизни не делала. Я волнуюсь, что вдруг мое платье будет плохо смотреться. Или что я что-то напутаю, произнося супружескую клятву. Переживаю, что, не дай бог, креветки на свадебном обеде окажутся несвежими и у всех гостей будет пищевое отравление…

— А причина твоих переживаний случайно не в том, что вся эта свадьба — совсем не то, что тебе нужно?

Открылась дверь, и появились четыре совершенно одинаковые косметички, вооруженные тазиками с водой и каким-то косметологическим инвентарем, глядя на который начинало казаться, что всем этим дамы собираются нанести серьезные увечья каждому, кто выкажет пренебрежение к процедуре превращения обычной женщины в королеву.

— Марта…

— Помолчи, Джози, сейчас тебя отшелушат на славу.

Кожа на лице после того, как эта сучка-косметичка долго скребла ее жесткими губками, стала неприятно-чувствительной. Щеки были розовыми и блестящими, но, вероятно, по мнению Марты, именно так и должны выглядеть подружки невесты. Все четыре сидели в ряд, и им подпиливали, полировали и лакировали ногти, придавая различные пастельные оттенки, которые выбирал меткий глаз Беатрис; она-то — по всему видно — уже получила свою порцию всех процедур по уходу за ногтями. Джози ее собственные ногти по цвету напомнили ногти тех, у кого на большом пальце ноги висит бирка с номером, но она, конечно же, плохо разбиралась в лаках для ногтей. Она только порадовалась, что вовремя уничтожила все следы кричаще-красного лака, который она так старательно наносила, свыкаясь с ролью свободной женщины.