Так куда же я отправилась за ответами на свои вопросы? Сюда, в этот обычный современный дом на две семьи на окраине Болтона — села на автобус и довольно быстро доехала. За стеклянной дверью, с витражными вставками в форме тюльпанов, нарисовался чей-то силуэт.

— Погоди минутку, сейчас, а то кошка выбежит. — Дверь приоткрылась, в щель протиснулось пухлое женское лицо. — Давай… вот черт! — Между моих ног проскользнула серая тень и скрылась. — Ладно, черт с ней. Заходи.

Я прошла в холл: изукрашенные стены, муслиновые занавеси, церковные свечи, статуэтки — как будто творение сумасшедшего дизайнера из передачи о ремонте.

— Привет, я Джеки. А ты, наверное, Шарлотта? Вот и славненько. Проходи. Осторожно, не разбей мои магические кристаллы.

Мы пересекли комнату, я шла осторожно, стараясь не разбить свисающие отовсюду штуковины. Они были черно-красными и пахли пачули. На стенах висели портреты Джеки, оставшиеся с тех времен, когда она была моложе (и тоньше), дипломы в рамочках и плакат с единорогом, встающим на дыбы под радугой. Стол был застелен алой скатертью из синели, на углу его стояла курильница. Джеки зажгла ароматическую палочку.

— Садись. Для начала посмотрим, что написано у тебя на ладони.

Мы сели к столу, она взяла меня за руку. Мне стало не по себе, я вздрогнула и еле сдержалась, чтобы не выдернуть руку.

— Расслабься, — промурлыкала она, осторожно пробегая пальцами по моей ладони.

«Бред какой-то, — подумала я. — И что я тут делаю?» Светлая крашеная голова Джеки склонилась над моей рукой, и я увидела черные корни волос. Ногти у нее были ухоженные, аккуратно накрашенные, а толстенькие пальцы унизаны кольцами.

— Могу поспорить, ты сейчас думаешь, что ты тут делаешь? — спросила она, не поднимая головы.

Черт. Черт. Черт.

— Нет, что вы! — Я почувствовала, что краснею. — Мне посоветовали к вам обратиться. Вы сказали одной девочке из моей школы, чтобы она не волновалась раньше времени, когда у нее ушел отец, и он в самом деле вернулся через две недели. На нее это произвело огромное впечатление. Она всем рассказывала.

— Верно. — Она поерзала, откинулась на спинку стула и поглядела мне в глаза. — Многие боятся ходить к гадалкам.

— Э-э… да, честно говоря… я даже не знаю… А нужно, чтобы я верила? Ну, там, не помешает, если я не совсем в это верю?..

— Нет, — решительно ответила она. — Итак, Шарлотта, что ты хочешь узнать?

— Я… гм… ну, трудно объяснить. Я хотела узнать, что мне делать со своей жизнью. Я хочу, чтобы кто-нибудь объяснил мне, как выбраться из Бэнк Топа — это такая дыра! — и указал, где я буду счастлива. Может, мне надо сделать что-то определенное? Мне нужно знать, куда идти. Нужно знать, как все изменить. — Она слушала очень внимательно, и это раздражало, потому что я не привыкла, чтобы меня слушали. — Просто мне казалось, что я уже изменила свою жизнь, но все осталось как прежде… Я очень плохо объяснила?

Она нахмурилась и снова склонилась к моей ладони, я глядела на ее густо накрашенные веки и ресницы. Затем, не отрывая взгляда от моей ладони, она заговорила — быстро и уверенно:

— Ты — независимый человек. Твоя жизнь — постоянные конфликты с окружающими. В трудные минуты тебе кажется, что тебя никто не понимает.

«Добро пожаловать в мир типичного подростка!» — подумала я.

— Для тебя открыто множество дорог. И ты не знаешь, какую выбрать. Впереди тебя ждут тяжелые времена, но к концу года все уладится.

Видимо, к тому времени я сдам экзамены и поступлю в университет.

— Следующие двенадцать месяцев ты должна особенно внимательно следить за своим здоровьем.

— Мама все время ругается, что я не ем фрукты, — попыталась пошутить я. Но она даже не улыбнулась.

— В личной жизни будет много сложностей. У тебя очень мягкое сердце, но ты пытаешься это скрыть. Но в конце концов ты найдешь свою любовь.

Что ж, ничего другого я и не ожидала услышать. Не скажет же она: «Ты сойдешься с одноногим карликом из Адлингтона, и он будет каждый день тебя избивать». У меня на лице уже появилась циничная улыбка, но тут Джеки резко вздохнула и прошептала:

— За тобой кто-то присматривает с того света. Он сейчас здесь.

Слабый печальный вскрик, будто детский.

Я похолодела.

— Боже мой! — Я в ужасе обернулась. — Мертвец?

На стекле двери во внутренний дворик было только мое отражение. Снаружи мяукала серая кошка — просилась домой.

— Маленький мальчик.

Она явно ждала, что я скажу. Но я только пожала плечами.

— Лет восемь или девять на вид. Одет как в начале века. Матерчатая кепка, короткие штанишки, большие тяжелые ботинки. Не хочет сказать, как его зовут. Стесняется. Но он протягивает тебе незабудки.

Пустыми глазами Джеки смотрела в какую-то точку у меня за плечом. Мне стало страшно.

— Я не знаю никаких мертвых детей. Боже мой, это все так странно.

— Он очень холодный. Он говорит, что ты счастливый человек. Говорит, что ты должна добиться в жизни всего, чего можешь.

Я нервно засмеялась.

— Он, наверно, сговорился с моей мамой.

Джеки возмущенно на меня посмотрела и отпустила мою руку.

— Вот, исчез, — произнесла она таким тоном, как будто я была в этом виновата.

— Ну и хорошо.

— Но он всегда рядом.

— Ради бога, не говорите так, я спать не буду.

— Он — друг.

— Ага.

Она встала и резким движением задернула шторы. Я видела, что она мной недовольна, и слабо улыбалась в темноте. Джеки зажгла свечи и достала колоду Таро.

— Ну что, продолжаем? — Она пристально смотрела на меня, заглядывая прямо в душу. Мне казалось, что я снова попала в первый класс.

— Да, конечно. Простите.

Ладно, надо узнать все, раз уж заплатила.

— Тогда выбери карту.

— Ах ты негодяй! — закричал Пол, когда я ему рассказала, как сходила к гадалке. — Вот, получай! — Он замахнулся кроссовкой в пустоту. — А ну пошел отсюда! Иди шпионь за другими. Проваливай на свои облачка, поиграй лучше с арфой, или сковородкой, или что у тебя там…

— Как думаешь, в этом что-то есть? — Я сидела на кровати, завернувшись в одеяло. Никак не могла согреться, с тех пор как пришла от гадалки. «Еще бы, зима все-таки», — сказал Пол, когда я ему пожаловалась.

— Ну конечно! Призраки в кепочках! Тоже мне карапуз с чая «Тетли». Расслабься ты, Чарли.

Я невольно хихикнула.

— Честно, пока она не сказала про призрака, я ей не верила. Но потом стало страшновато. Ты бы на моем месте тоже испугался. Нет, правда! Ну что ты смеешься?

— И сколько же ты заплатила этой бабке-колдунье?

— Да иди ты! Я тебе про нее рассказала только потому, что думала, тебе будет интересно.

— Мне интересно. Сними-ка лифчик.

Я покорно расстегнула крючки.

— Сама знаю, что все это ерунда…

— Ну так и забудь.

Он целовал мою шею и плечи. Его тело было таким горячим.

— В любом случае ты мне не опасен.

— А?

— Она предупредила, что темноволосый юноша «ранит меня так, как никто другой». Ей так карты сказали. Так что тебя можно не бояться.

Он нехотя отстранился от меня.

— В смысле? Потому что я блондин, что ли.

— Ну да.

— Клёво. Может, хватит разговаривать?

Сегодня не надо было одеваться впопыхах, как обычно, потому что мама повезла бабушку в больницу. Машина сломалась, и они поехали на автобусе. «Путешествие в ад и обратно», — подумалось мне.

— Как твоя картинка? — спросил Пол, оглядывая комнату. Мы уже немного научились беседовать после секса. — Ну, та, которую ты в прошлый раз сломала?

— В смысле, которую ты сломал в порыве страсти? Я купила новую рамочку, но этим дело и закончилось. Мне не удалось вытащить открытку из старой рамки.

— Бедная хиленькая девочка. Давай я попробую. Доставай свою картинку.

Я порылась в ящике прикроватной тумбочки и вытащила из-под стопки журналов открытку в рамочке.

— Как, говоришь, не смогла вытащить? Суперклеем она приклеена, что ли?