Я сама не люблю есть за столом. Предпочитаю кусочничать. Продырявить ногтем крышку йогурта и выпить его, не отходя от холодильника. Зато никакого беспорядка. Мама могла бы только радоваться такому подходу, но нет. Если я хочу съесть печенье, то должна открыть шкаф с посудой, достать из-под целой башни чашек и мисочек тарелку (чаще всего к тому времени, как я извлеку тарелку, печенье я уже съедаю), потом приходится ее мыть и опять пристраивать в шкаф. И все это ради двадцати секунд жевательного процесса! Можно подумать, если три крошки упадут на пол, мы все помрем. Если бы у нее были другие интересы в жизни, она бы даже внимания на такую ерунду не обращала.

— Кофе? — спросила миссис Гейл.

— Только не Шарлотте. Она теперь кофе не пьет.

— Верно. — Я не стала говорить ей того, что сказала Дэниелу: я больше не пью кофе, потому что мне кажется, что он пахнет мочой. — Мне бы лучше еще виноградного сока, если можно.

Когда вставали из-за стола, Дэниел отодвинул для меня стул.

— А я еще выпью вина. И вообще идем в сад.

Все еще было светло, но уже немного похолодало. Я вдохнула живительный вечерний воздух. Ребенок-бананенок перевернулся внутри меня. Странно было чувствовать руками, как он шевелится. Из-за вечернего солнца казалось, что трава светится. Я следила за облачком мошкары, носившейся над живой изгородью. Насколько легче так жить — когда у тебя достаточно места, достаточно денег, достаточно знаний об этом мире. Я подумала о маме. Домой возвращаться не хотелось.

— Чудесный у вас сад. Какой приятный запах… Вспоминается строчка Китса: «Не вижу, что за дивные цветы у ног моих…» Хотя вряд ли он имел в виду, что цветы ему загораживает огромный живот.

Ребенок меня толкнул, рядом запел дрозд, на секунду мне показалось, что все это происходит в каком-то фильме, в который я неожиданно попала.

— Ты хоть понимаешь, как тебе повезло?

Дэниел помог мне усесться на ступеньки и сам опустился рядом.

— Наверное.

— Совершенно точно. — Я подумала, не перечислить ли ему все то, с чем ему повезло: полноценная семья, куча денег, социальный статус, но решила, что это, скорее всего, дурной тон, и в конце концов сказала только: — У вас потрясающе уютно.

— Думаешь?

Я глянула на него, но он смотрел куда-то вдаль.

— Да. Просто невероятно. По крайней мере, по сравнению с тем, как у нас дома. Прямо как в Бейруте. — Дрозд оборвал свою песню и улетел, мелькнув черной тенью на фоне вечернего неба. — Разве тебе здесь не нравится?

— Не очень, — ответил он и подпер голову рукой. — Мне было очень хорошо в Гилфорде.

— Почему вы переехали?

Он вздохнул.

— Университетский приятель предложил отцу войти в дело. Тот не смог отказаться. Отец решил, что это судьба. Приехал, посмотрел, все ему понравилось. Мы собрались и приехали. Получи отец такое предложение годом раньше или годом позже, они бы побоялись нарушить мой учебный процесс, но я как раз сдал экзамены на аттестат о среднем образовании. Так что все сошлось. — Голос его звучал печально. — Я уже выбрал себе дополнительные предметы, которые буду изучать в двенадцатом классе, представлял, как здорово проведу этот год со своими друзьями. У меня там было двое хороших друзей — Майлс и Тоби. Нам так весело было вместе. А здесь… Те двое, с которыми я обычно провожу перемены, такие зануды, что, по-моему, уже сами себе надоели.

Я немного отодвинулась и посмотрела на него.

— Я и не знала, что тебе тут так плохо.

— Мы переписываемся по электронной почте, но у Майлса сейчас появилась девушка и, думаю, ему в ближайшее время будет некогда писать. Да в любом случае — это все не то.

— Может, вы еще переедете назад. Если у твоего отца не пойдет здесь работа.

— Вряд ли. — Он поднял с дорожки камушек и бросил его в траву. — У моей матери там был любовник, так что мы туда не вернемся.

Я прямо ахнула.

— Это был один из ее клиентов в совете по вопросам брака. А там запрещено заводить романы с клиентами. Ее тут же уволили, но, к счастью, все, кто был в курсе, держали язык за зубами. Он вернулся к своей жене. У нас по этому поводу состоялся семейный совет на тему: «Как жить дальше?» Мое мнение, правда, все равно никого не интересовало. А тут как раз приятель предложил отцу перебраться сюда. Отец решил, что это единственный способ сохранить семью. Но он все еще злится, да и она тоже. Дурдом! Может, было бы лучше, если бы они расстались. Не знаю. Просто меня бесит, когда мы все начинаем изображать счастливую семью — вот как сегодня.

Я была потрясена. Никогда не видела его в таком состоянии. Я так привыкла, что он решает мои проблемы, и мне даже в голову не приходило, что у него есть свои. Я придвинулась к нему и обняла его за плечи.

— Это я просто выпил. Нет, не просто.

— Дэниел, Дэниел…

— У меня такое чувство, что только благодаря тебе я еще не сошел с ума. — Он неожиданно повернул голову и поцеловал меня в губы.

Я тут же — совершенно инстинктивно, я не успела даже подумать, что делаю, — оттолкнула его и вытерла губы рукой. Кисловатый вкус вина и вины. Он отпрянул, удивленно посмотрел на меня и опустил голову, как будто не желая, чтобы я увидела выражение его лица.

— Прости меня, прости. Так глупо…

Дальше я не разобрала.

— Нет, это ты меня прости, Дэниел. Правда, прости.

За нашими спинами открылась дверь, по плитам простучали каблуки миссис Гейл. Холодный ветер подул мне в спину, прошелестел в листьях бука.

— Стаканы забирать? Вы уже закончили?

— Да, — сказал Дэниел. — Мы уже закончили.

Мне позвонили на работу в последний день занятий. Дети совсем сдурели, бегали как сумасшедшие, срывали листки с досок объявлений, выгребали свое добро из шкафчиков. Шестой класс прочесывал здание в поисках канцелярских кнопок, потому что мистер Фэрброзер обещал батончик «Марс» тому, кто принесет больше всех.

Трубку подняла Сильвия. К тому моменту, как я пришла в ее кабинет, она уже чуть не лопалась от гордости — ей выпала такая серьезная миссия!

— Звонили из социальной службы. Просят, чтобы ты в ближайшее время им позвонила вот по этому номеру и назначила встречу с Джойс Фиттон. Это по поводу твоей настоящей матери, да?

— Да. — У меня не было сил что-нибудь выдумывать.

— О, мистер Фэрброзер! Карен нашла свою настоящую мать!

Мистер Фэрброзер, как раз заглянувший за степлером, удивленно посмотрел на меня.

— Нет пока, — уточнила я. — Сильвия, как всегда, торопит события. Я собираюсь встретиться с представителями социальной службы — вот и все. Может быть, они уже нашли какие-нибудь сведения о моей матери, а может быть, и нет. В таком деле приходится многое обсуждать, многое взвешивать.

— Что взвешивать? — спросила Сильвия.

— Можно, я прерву вас? — сказал мистер Фэрброзер. — Сильвия, я хотел бы, чтобы вы нашли один файл. Это очень срочно. До встречи, Карен.

Благодарная ему за такой подарок, я пошла звонить из учительской.

Я разговаривала по телефону не с Джойс, а с какой-то другой женщиной, которая записала меня на прием, поэтому я так и не узнала, нашли они что-нибудь или нет. Но была уверена, что нашли. Со стола чуть не сыпались бумаги, а рядом с пучеглазой зверюшкой на компьютере появилась еще пластмассовая морковка. По-моему, это как-то непрофессионально. И жалюзи все-таки могли бы помыть.

Джойс надела очки и раскрыла картонную папку с моей фамилией.

— Я не могу сегодня назвать вам адрес вашей матери, Карен, — перво-наперво объявила она.

«Черт бы тебя побрал! За что мы только платим налоги? — хотелось мне закричать. Тоже мне социальные службы! И чем вы тут только занимаетесь? Пьете целыми днями кофе? Потому что работать вы точно не работаете — ежу ясно!»

— Почему? — спросила я.

— Вы расстроились? — Джойс участливо склонила голову.

— Просто мне уже кажется, что я тысячу лет жду.

— Да, это нелегко. Но сегодня я могу вам дать телефон человека, который знает вашу мать, знает, где она живет, и, если хотите, может выступать посредником между вами и ею.