Она даже глазом не моргнула.

— Да, они переехали. Мы с ними и раньше имели дело. У них должна быть нужная нам информация. А потом мы вам позвоним и назначим следующую встречу. Тогда уже просмотрим документы и решим, что делать дальше. Может быть, вам все же захочется и отца отыскать.

— Сколько это займет?

— Пару недель, не больше. — Опять улыбнулась. — Вы производите впечатление трезвомыслящей женщины, Карен. Уверена, у вас хватит сил перенести разочарование, если будет что-то не так.

Трезвомыслящая? Разве те, кто здесь работает, не сдавали экзамен по психологии? Идиотка доверчивая. Но лучше ей не рассказывать про мои бесконечные неврозы. Она записала что-то и прилепила бумажку на компьютер рядом с забавным рыжим зверьком с выпученными глазами. Неужели можно дожить до ее возраста и все еще верить в то, что люди хорошие?! По-моему, это ненормально.

Мы пожали руки. Уходя, я сказала:

— Простите за жалюзи.

Миссис Фиттон улыбнулась:

— Мы тут и не такое слышим, уж поверьте мне.

Я бы с удовольствием пошла к врачу вместе с бабушкой, только разве с ней пойдешь? Представляю себе разговор с акушером-гинекологом.

Врач. Итак, Шарлотта, какой у тебя срок?

Бабуся. Они говорят, что человек полетел на Луну! Вот ведь чушь!

Я бы с удовольствием потащила с собой Дэниела, но мне кажется, я не имею права. К тому же слишком неловко было бы объяснять: «Нет, это не отец ребенка, он просто пришел подержать баночку с мочой!» Вдобавок у него в тот день был экзамен по математике.

Думаю, можно было бы взять маму, если бы она все еще не злилась. Мы чуть не убили друг друга на прошлой неделе, когда поругались из-за того, что она испортила прошлый поход к врачу.

— Фолиевая кислота? Хватит о витаминах, скажите ей лучше, какая она безмозглая девчонка! Скажите ей, доктор! Она, между прочим, должна была в университет поступать.

К счастью, мама боится специалистов в области здоровья, поэтому, когда он попросил ее успокоиться и помолчать, она заткнулась. Да так с тех пор со мной и не разговаривает.

Акушер-гинеколог оказалась доброй, хорошей девочкой, чуть ли не моего возраста, и это помогло мне расслабиться. Первое, что я спросила:

— Разве бывает так, чтобы женщина была беременна и при этом шли месячные?

Она нарисовала мне схему матки и яйцеклетку.

— Когда яйцеклетка прикрепляется к стенке матки, может лопнуть какой-нибудь сосудик. В результате выходит то, о чем вы говорите, — немного крови. Ведь ее было немного?

Я мрачно кивнула. Ну почему взрослые женщины об этом молчат?!

— Думаю, вы долго не знали, волноваться или нет.

Она улыбнулась. Думаю, она обо всем догадалась по моему возрасту (в карточке стоит дата рождения) и по тому, что я пришла без парня, но сначала ничего не сказала. Объяснить пришлось, только когда она закрепила у меня на руке липучку и стала мерить давление.

— Мама уже едет, — соврала я. — Она задержалась.

— А отец ребенка?

Я чувствовала, как манжет сжимает мне руку. Кровь застучала в кончиках пальцев.

— Оказался первостатейной скотиной. Все в прошлом.

Воздух с шипением выходил.

— Понятно. Бывает и такое. — Она высвободила мою руку. — А мы знаем что-нибудь о здоровье этой скотины? Группу крови, наследственные заболевания, что-то вроде того? Я спрашиваю потому, что надо заполнить карточку.

— Нет, ничего не знаю.

— Ну и ладно. Не страшно.

Я же говорила, что она просто прелесть.

На нескольких страницах она расписала про мою диету и развитие плода, а потом мы с ней слушали через специальный микрофон, как бьется его сердце: тук-тук-тук-тук. Затем она велела мне пойти выпить пол-литра воды и ждать, когда вызовут на УЗИ.

УЗИ. Как часто мне снилось, что я иду на УЗИ и выясняется нечто ужасное. Ребенок без головы. Ребенок-осьминог. Ребенок-карлик.

В коридоре сидели женщины на самых разных стадиях беременности. Одни читали журналы, другие пытались чем-то занять чересчур активных малышей. И почти все они пришли с кем-то. Я села рядом с одинокой негритянкой, выглядевшей в профиль, как будто она засунула под свитер футбольный мяч, поймала ее взгляд. Она улыбнулась. Меня приняли в тайный клуб беременных женщин.

— Долго ждете? — спросила я.

— Уже полчаса.

— А срок какой?

— Тридцать семь недель. Ребенок повернулся ножками вниз, врачи хотят уговорить его перевернуться. Иначе мне придется делать…

Она не договорила, потому что к ней подошел высокий мужчина в костюме. Он поставил на столик чашку кофе, поцеловал негритянку в щеку, погладил ее живот. Чувствуя себя совершенно несчастной, я отошла в сторонку. Не вспоминать свои кошмары было просто невозможно.

Я полезла в сумочку за книжкой в мягкой обложке, которую мне дал врач. «Дневник Эммы» — понедельное руководство для беременных. Я хотела поглядеть, что там пишут о врожденных уродствах. Но когда доставала книжку, на кафельный пол полетел какой-то листок. Я подняла его, и по характерным завитушкам узнала бабушкин почерк.

Божия милость. На глаза навернулись слезы. Я опустилась в кресло. Милая бабушка!

Сорок минут спустя, как раз когда мне уже казалось, что я не выдержу, маленькая седая медсестра пригласила меня в затемненную комнату. Помогла мне улечься на кушетку, задрала мне рубашку, спустила штаны. Я глядела, как она размазывает гель по моему животу, казавшемуся в таком положении не много меньше. Она отошла, уступая место врачу.

— Смотри на экран, — прошептала медсестра, радостно улыбаясь.

Мерцающий белы и профиль: голова и ручка.

— Сосет пальчик! — пояснила она.

Господи! Так, значит, там все-таки уже ребенок. Правильно говорили. Доктор стал сильнее давить зондом, и маленький недовольно шевельнулся.

— Только не пораньте его! — встревожилась я.

— Ничего ему не будет, — пробурчал врач, методично записывая показания каждый раз, когда машина пищала. — Когда последний раз были месячные?

— Я уже говорила акушеру-гинекологу, что не помню.

Интересно, неужели есть такие женщины, которые действительно отмечают это в календаре?

Он переместил зонд, на экране появились ножки.

— И вы не ходили определять срок беременности… Так…

Изображение застыло.

— В чем дело? — запаниковала я. Аппарат страшно загудел.

Ко мне склонилась медсестра.

— Все в порядке. Это распечатывается снимок. Мы его приложим к твоей карточке. Можем сделать копию и для тебя.

— С ним все в порядке? С моим ребенком что-то не так?

Врач щелкнул какой-то кнопкой, экран погас, включился верхний свет.

— Все в порядке и с тобой, и с ребенком. Я бы сказал, у тебя примерно… — он глянул в карточку, — двадцать шесть недель. Так что ориентировочно я поставлю дату родов шестнадцатого октября.

— Ой, это же день рождения моей бабушки!

Медсестра широко улыбнулась и помогла мне встать с кушетки. Врач вписывал результаты в карточку.

— Можно спросить?

— Конечно, — ответил он, не поднимая головы.

— Там не видно было, это мальчик или девочка? Мне бы очень хотелось знать. Чтобы выбрать имя, ну и вообще.

Он глянул на меня через плечо.

— Нам запрещается сообщать пол ребенка, — коротко ответил он и отвернулся. Как он может не восхищаться тем чудом, которое только что мне показал?

— Навяжи побольше белых ползунков и кофточек, — проворковала медсестра и сжала мой локоть; хотела бы я иметь такую мать, как она. — А теперь я тебя провожу в туалет. Тебе, наверно, давно хочется.

Я ехала домой на автобусе, сжимая в руке расплывчатый снимок. И снова для меня мир перевернулся. Мы с моим ребенком оказались в центре мироздания. Мне казалось, что я и мой ребенок — самый главный итог миллионов лет эволюции. Правда, никто из пассажиров 416-го автобуса не подозревал о моем великом открытии. Но так ведь всегда бывает. Самые удивительные вещи ежедневно происходят прямо у нас под носом, а мы ничего не замечаем. Может, это и к лучшему. Если бы все только восхищались, никто бы ничего не делал.