— Телефон! — закричала бабуся снизу.

Я сдалась. Надела тапочки и побежала по лестнице. Звонила какая-то дама из отделения социальной службы в Болтоне.

— Мы хотели кое-что уточнить. Вы, видимо, не заметили одну страницу в заявке и не заполнили ее. У вас есть карточка социального страхования?

Я достала ее из ящика комода (бабка проводила меня невидящим взором) и вернулась к телефону.

— Я-то думала, вы мне скажете, что отыскали мою настоящую мать, — сказала я, зная, что это глупо. Я ведь всего неделю назад заполнила заявку.

Дамочка коротко хихикнула.

— Мы должны сначала получить все ваши данные и вынести решение. Затем вам назначат встречу с нашим консультантом. Иначе нельзя.

— И сколько это займет?

— Мы вам позвоним в течение двух-трех месяцев. Если же нет, позвоните нам сами.

— Через два-три месяца?

— Таков порядок.

— А быстрее никак?

— Мы сейчас очень загружены.

«А кто не загружен?» — чуть было не ответила я.

Только я повесила трубку, как в коридоре появилась бабуся. Она уже пришла в себя. Оглядела меня С головы до ног.

— У-у. Просто кукла! Ну-ка повернись. Прекрасно выглядишь, когда захочешь. И почему ты никогда не носишь платья? — Она задумчиво погладила рукав. — Тебе бы сюда хорошие туфли. Только у тебя как-то голова не в порядке.

— Кто бы говорил! Если у кого-то в этом доме голова и не в порядке — так только у тебя. Так, я сейчас пойду наверх, переоденусь. А ты смотри телевизор и не трогай чайник, пока я не вернусь.

Чудо! Настоящее чудо! Вернее, даже два чуда, только одно совсем пустяковое. Страшная участь меня миновала. Жизнь началась заново. Можно открыть шампанское. Можно глубоко вздохнуть.

Нас собрали в зале в честь окончания семестра. Сначала была проповедь, какой-то бред о том, что в аду приходится есть шестифутовыми палочками — откуда они только берут такую чушь? Потом объявили результаты футбольных и хоккейных матчей, потом вышла какая-то девочка из седьмого класса, получившая медаль за соблюдение правил дорожного движения. Наконец началась напутственная молитва. Директор сложил ручки (каждый раз, когда он так делает, мне хочется треснуть его по голове), склонил голову, представив на всеобщее обозрение свою сальную макушку, и начал:

— Господи, ты ведаешь, как мне трудно сейчас…

И я молилась: «Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы я не была беременна! Пожалуйста! Обещаю быть очень хорошей и с мамой, и с бабушкой. Обещаю изо всех сил готовиться к экзаменам. Обещаю никогда больше ни с кем не спать, по крайней мере до двадцати пяти лет, и даже тогда только с презервативом, противозачаточными и колпачком! Господи, ну пожалуйста! Аминь».

Кто-то ткнул меня в бок.

— Что, уснула? Глухая тетеря! — прошептала мне Джулия. Я подняла голову и увидела, что наш класс гуськом идет к двери. А там, где должна быть я, — пусто. Я бросилась за ними, чувствуя, как весь одиннадцатый класс смотрит на меня и хихикает.

— Чего с тобой случилось? — спросила Джулия, когда мы вышли.

— Ничего. Мне… надо кое-куда.

— Ты что, не поедешь в город с Аней и близняшками?

— Нет, надо бежать домой. Извини.

Да, автобус уже ждет, но мне надо проверить, не начались ли месячные.

В кабинке было тесно, и со щеколдой пришлось повоевать. С закрытыми глазами я стянула трусы, потом глянула. Кровь. КРОВЬ. Слава богу! Ноги у меня подкашивались. Я опустилась на край унитаза. И все смотрела. Крови совсем чуть-чуть — но какая разница? Все равно замечательно. Просто чудесно! Я слышала, как хлопает дверь, девчонки приходят и уходят, шум сливаемой воды, потом все стихло. Я опоздала на автобус, но мне было все равно. Поеду на следующем. Я теперь могу хоть лететь домой!

Да, и еще одно чудо — такое, совсем маленькое, но все равно приятное, одной проблемой меньше. Я все боялась попасться на глаза Дэниелу Гейлу: придется что-то придумывать, объяснять, почему я не пришла. В понедельник его не было, и я начала волноваться: вдруг он бросился с моста или еще что-нибудь с собой сделал. С моим везением это запросто! Я весь день ждала, что вот-вот дверь откроется, с каменным лицом войдет руководитель шестых классов и спросит: не знает ли кто-нибудь, почему он наложил на себя руки? Во вторник я его видела — он был бледным, но совершенно точно живым. Он все пытался поймать мой взгляд, но я упорно смотрела в пол. К выходу я понеслась просто пулей, но он догнал меня у двери, положил руку на плечо. Молча, с самым серьезным выражением лица. «Ну все, начинается», — подумала я, стиснув зубы.

— Прости меня, мне ужасно стыдно… — начал он.

У меня отвалилась челюсть.

— Что?

— Ну, я про субботу… Надеюсь, ты не очень долго меня ждала. Знаю, ты на меня злишься, потому что так не делают. Ты, наверно, подумала, что я некультурный нахал…

— Нет-нет, что ты…

Толпа вынесла нас в коридор. Мимо нас протиснулся кто-то с большой папкой для рисунков. Раздался звонок. Пока он не утих, мы вынуждены были молча строить друг другу рожи.

— В общем, я сейчас все объясню очень кратко. — Он отбросил со лба прядь волос и моргнул. — Я хотел тебе позвонить, но в телефонном справочнике знаешь сколько Куперов, к тому же моя мама весь вечер висела на телефоне. Дело в том, что в пятницу вечером мы узнали, что умер мой дедушка. Он жил в Гилфорде. Мама хотела, чтобы мы сразу же отправились туда, но папа уговорил ее поехать в субботу утром.

— Ох, боже мой! Какой ужас.

— Э-э-э. Да. Спасибо. Ну, это бывает. Он был хороший. Только очень старый. Мама, конечно, в шоке, и бабушка тоже. Так что, можешь представить, как у нас прошли выходные. Мотались туда и обратно… Но мне, правда, очень стыдно, что я тебя так подвел.

Я еле-еле сохраняла печальное выражение лица.

— Ладно, забудь. Ничего. Нет, честно, ничего страшного. Тебе, должно быть, было нелегко.

Я положила руку ему на плечо (он удивленно посмотрел на нее) и тут же отдернула.

— Просто я так ждал субботы.

— Не горюй, как-нибудь в другой раз.

— В эти выходные мы опять туда поедем. В пятницу похороны.

— Ну, как-нибудь встретимся. Я по субботам почти всегда в городе.

В коридоре вдруг стало подозрительно тихо.

— Может, тогда через субботу?

— Идет. Слушай, пора идти, уже двадцать пять минут. Даже в последний день занятий миссис Стоукс убьет за опоздание. Она все записывает, а потом заносит в табель.

— А мне пора бы на физику в противоположный конец здания, так что я вообще раньше половины туда не попаду. Честно говоря, туда и ходить-то не стоит. — Он наморщил лоб. — Может, прогуляем в честь окончания семестра?

— Чего-о-о? — Дэниел всегда был даже более законопослушным, чем я.

— Я же не предлагаю вообще уйти. Можно просто посидеть в комнате отдыха, выпить кофе. Маленькая шалость. Мне ничего не будет. Скажу, что на меня навалилось горе. А миссис Стоукс с милым видом объясню, что это я не пустил тебя на урок и заставил себя утешать. Тебе ничего не будет, потому что ты такая примерная девочка. А меня считают психом, так что побоятся связываться: вдруг со мной случится припадок.

Я засмеялась. Потом отвернулась. Стало неловко.

— Прости. Нельзя, конечно, так шутить про смерть дедушки. На самом деле мне и правда жаль, что он умер. Он был хороший, и мне будет его не хватать. Просто дома все такие мрачные — невыносимо. Ужасно, когда родители не сдерживают свои чувства.

Я подумала о нашем доме, где чувства так и бурлили. Тут я заметила, что стою разинув рот, и поспешно его закрыла.

— Ну так как? — Он склонил голову и посмотрел на меня поверх очков.

— Ты умеешь удивить, да?

— Надеюсь. — Он развернулся и направился к двери. — Идешь?

— Нет. Может, ты гений. А мне надо вести себя хорошо, особенно после сочинения, чтобы получить приличную оценку. Сегодня она объявит результаты работ за семестр — я не могу не пойти. Такая вот я примерная.

Я улыбнулась. Он улыбнулся мне в ответ.