Учебные недели шли с их трудами, заботами, радостями и огорчениями. За несколько дней в журнале шестого класса появилось шесть двоек. Три двойки получил беспечный Коля Нечипоренко. Он не оставил своей прошлогодней привычки надеяться на подсказки, а пионеры повели борьбу с подсказками. Кукушкина получила двойку по геометрии. Пострадало и звено Ращупкина: из шести двоек две пришлись на долю Таратуты по алгебре.

Был экстренно собран совет отряда и вызваны отстающие. Коля Нечипоренко не явился, и его заочно прикрепили к Илье Терских. Подтягивать Кукушкину поручили Алику Марголину, который стал самым сильным математиком в классе. А Вася Таратута на совет пришел, но, встав перед столом во весь свой большой рост, упрямо заявил, что ни с кем заниматься не будет.

— Еще чего выдумали! — сердито говорил он. — Это чтобы на смех подымали? Скажут, такого здорового дядю на буксире тащат… Да и все равно никто мне не докажет, что минус на минус дает плюс! Не верю я этому!..

— Как не веришь, чудак? — уговаривал его Гриша Челноков. — Ведь это же наука!

— Какая там наука! — не сдавался Вася. — Не наука, а просто мука…

Так он и ушел, не согласившись принять помощь от товарищей.

— Ну, как же нам быть с Таратутой, Гриша? — спросила расстроенная Аня. — А что, если мы организуем кружок взаимопомощи, но чтобы о нем никто не знал?

— А зачем это делать тайно?

— Да ведь только так и можно завлечь в него Ваську Тара туту!

— Верно! — обрадовался Гриша. — Васька больше всего боится насмешек, а если дело держать в тайне, он на это пойдет…

— Вот-вот! — продолжала Аня. — И надо, чтобы кружок начал действовать как можно скорее, а то Васька увязнет в двойках и не выкарабкается из них.

— А кого примем в кружок?

— По-моему, на первое время в нем должно быть немного членов. Ну, кроме Васьки, ты, я, Сенька Ращупкин, конечно…

— Антошка Щукарь, — подхватил Гриша.

— Антошку надо включить обязательно, — согласилась Аня. — У него неважно дело с русским письменным.

— Значит, наша дружная пятерка? — подвел итог Гриша.

— Получается так. Но это неплохо, мы ведь можем надеяться друг на друга… Собираться будем у тебя, Гриша.

Решено было в первый раз собраться в понедельник.

В воскресенье, во время работы на стадионе; Гриша Челноков тайком от всех сунул Васе, Сене и Антоше записки, предупредив таинственным шепотом:

— Раскрывать и читать только наедине.

Ему было ужасно смешно наблюдать, как то один из них, то другой нырял за кирпичный столбик и выходил оттуда огорошенный.

А записки были такого содержания:

На следующий день, едва наступил назначенный час, три тени одна за другой проскользнули по двору и тихо открыли дверь…

— Входи, входи! — смеясь, приглашала Аня, которая пришла к Челноковым раньше.

Мальчики с удивлением смотрели то на Гришу и Аню, то друг на друга. Видно было, что каждый думал, что окажется здесь один.

Впрочем, скоро все объяснилось. Аня Зенкова рассказала о задачах кружка.

Замысел ребятам понравился. Только Вася Таратута спросил:

— А если кто-нибудь увидит, что мы к тебе приходим?

— Ну и что особенного? — возразил Гриша. — Все знают, что мы дружим и друг без друга — ни на шаг.

Вася успокоился и с охотой согласился заниматься. Члены нового кружка тут же провели первое занятие по алгебре, учили правила, решали примеры, проработали с Таратутой умножение отрицательного числа на положительное. Это он понял.

13 октября. Вчера на сборе отряда я сделал доклад о суевериях. Начал я с числовых суеверий, рассказал, что вера в «чертову дюжину» — число 13 — зародилась несколько тысяч лет назад и держится очень крепко до сих пор. Правда, у нас в Советской стране верят в это только самые темные и отсталые элементы (при этих словах Манька Кукушкина покраснела). За границей суеверных людей, боящихся числа 13, сколько угодно. В гостиницах, на пароходах и в поездах после двенадцатого номера сразу идет четырнадцатый, потому что редкий «смельчак» согласится занять 13-й номер. (Услышав такие подробности, Манька Кукушкина повеселела: видно, обрадовалась, что у нее нашлись единомышленники по суеверию.)

Наоборот, число 7 издавна считалось счастливым. В библии рассказывается, будто бог сотворил мир в семь дней. Считалось, что вокруг Земли находится семь хрустальных небес и к каждому небу прикреплена планета. Таинственное значение числа 7 доказывали еще и тем, что в голове человека семь отверстий: два глаза, два уха, две ноздри и рот. (Тут все захохотали.) Я приводил еще много примеров про числа и, по-моему, доказал, что вера в таинственные свойства чисел лишена всяких оснований (в дневнике написать все полностью невозможно).

А потом я перешел к другой части моего доклада.

Откуда взялся страх перед черными кошками, пустыми ведрами и тому подобными нелепицами?

Такие отсталые взгляды идут от древней религии. Мы еще в пятом классе учили, что в древнем Египте были священными животными бык Апис, крокодилы, кошки… Возможно, что священными кошками были только белые, а черные считались нечистыми, приносящими беду, и потому их сторонились, избегали встречи с ними.

Насчет пустых ведер и прочих предрассудков я тоже говорил.

У древних народов были фетиши, такие предметы, которые будто бы обладали магической силой. Таким предметам поклонились, носили при себе, они были чем-то вроде маленьких домашних богов. Фетишами могли быть камни странной формы, изображения различных животных, вырезанные из дерева или кости, и тому подобное.

Я сказал, что в капиталистических странах фетишизм распространен до сих пор очень широко. Например, английские и американские летчики или гонщики-автомобилисты подвешивают к рулю фигурки слонов, бизонов, птиц, которые будто бы приносят счастье.

— И вот, — продолжал я, — у нас некоторые девочки (девочки недовольно завозились на партах), а если говорить по правде, то и мальчики (общий гул, смешки) перед контрольными работами и особенно во время экзаменов ударяются в самый настоящий фетишизм. А что — разве это не фетишизм, — смело продолжал я, — когда Каля Губина уверяет, что в школу должна надевать обязательно желтые тапочки, потому что они счастливые, а когда она, по забывчивости, пришла в черных полуботинках, то получила двойку! И она в этих тапочках ходила в школу даже в мороз и доносила до того, что от них одни задники остались! Что такое для Кали желтые тапочки — фетиш или не фетиш?

Каля вскочила и хотела что-то сказать, но сидевшая рядом Галя Нехорошева дернула ее, и Каля села.

— А Нечипоренко, который во время письменных контрольных держится левой рукой за сучок в парте, разве не превращает сучок в фетиш? (Шум в классе.) Только фетиш этот очень слабый, не спасает его от двоек. Надо поискать более могущественный…

Класс разразился оглушительным хохотом, смеялись даже и названные мною фетишисты, а Колька исподтишка показывал мне кулак.

— А я думаю, — продолжал я, когда ребята успокоились, — что хорошим фетишем мог бы оказаться учебник, если его с толком читать дома перед контрольной или экзаменом…

Васька Таратута крикнул, чтобы я рассказал про пустые ведра.

— Я сказал, что для темных, верующих людей полные ведра казались предвестием изобилия и всяких благ, а пустые, наоборот, предсказывали неурожай, голод и прочие беды. Но ведь смешно же в наше время, в век тракторов и комбайнов, верить в то, что, если Кирилл Семенович Таратута, отправляясь в поле на своей машине, встретит бабку Шигонаиху с пустыми ведрами, от этого в районе будет неурожай!