Ахмет Галиев приложил рупором руки ко рту и зычно закричал:

— Ребята, аврал! Начинаются водоотливные работы!

Вася Таратута спустился по ступенькам шахты и плюхнулся в «озеро». Воды оказалось по колено.

По откосам кургана взбирались ребята с ведрами и бадейками. Засучив штаны, за Васей последовали несколько человек.

Работа началась. Одни зачерпывали воду, а другие, находившиеся вверху, вытаскивали посудины и выливали на наружный скат холма.

Через десять минут Иван Фомич распорядился сменить «водолазов», так как вода была очень холодной.

На смену спустились другие ребята.

Пришлось пойти и горнисту Степе Шуку, хотя ему совсем этого не хотелось.

Часа через два работы воды стало так мало, что ведром она уже не зачерпывалась. Пришлось пустить в ход чайные чашки, кружки.

И вот свод могильника показался снова лишь с кое-где поблескивающими лужицами. Девочки вознамерились спуститься и вытереть лужицы тряпками, но Иван Фомич сказал, что это лишнее и что солнышко докончит работу.

Так оно и вышло: к вечеру кладка совершенно просохла и, по-видимому, не пострадала.

Изнывавшие от нетерпения члены археологического кружка наконец-то дождались ученого руководителя работ. В лагерь приехал Николай Сергеевич Кривцов, старший научный сотрудник Института истории материальной культуры.

Увидев вдали колхозную подводу, ребята догадались, что едет долгожданный ученый. Мальчики и девочки ватагой ринулись вперед и окружили телегу с криками «ура».

Археолог, еще молодой человек, веселый, в круглых очках, с непокрытой кудрявой головой, был удивлен и растроган столь неожиданно горячей встречей. Он спрыгнул с телеги, улыбаясь, кланялся в ответ на приветствия, пожимал руки и представлялся, отрывисто выговаривая:

— Николай Сергеевич Кривцов… Кривцов…

Кружковцы столпились вокруг него, не зная, как отвечать, но их вывел из затруднения бывалый Ахмет, весной ездивший на слет корреспондентов. Он солидно пожал руку археологу и представился:

— Ахмет Галиев, заместитель председателя археологического кружка.

Вася Таратута подмигнул Грише Челнокову, и в глазах его заискрилось веселье. Он поздоровался с археологом и солидным баском произнес:

— Василий Таратута, комендант лагеря.

Ребята поняли игру, и посыпались звонкие титулы:

— Герасим Шумсков, старшина ударно-музыкальной группы.

— Антон Щукин, заведующий транспортом.

— Калерия Губина, руководительница художественной самодеятельности.

— Григорий Челноков, секретарь кружка.

У приезжего археолога выкатились от удивления глаза, а его продолжали добивать:

— Никита Пересунько, фотограф экспедиции.

— Анка Зенкова, сестра-хозяйка.

— Семен Ращупкин, заведующий бюро погоды.

— Нина Шук, руководитель санитарной группы.

Когда, наконец, ему пожал руку толстый Степа, важно проговорив: «Степан Шук, сигнальщик», то Кривцов уже не выдержал и раскатился заразительным хохотом, к которому присоединились и ребята.

— Батюшки мои, сколько тут начальства! — хохотал археолог. — У вас что, в кружке человек триста?..

— Нет, всего двадцать восемь, — возразил Ахмет Галиев.

— Так кто же у вас работает, когда я сплошь вижу начальство? — удивился Николай Сергеевич.

— Мы все работаем! — кричали ребята.

— Это великолепно! — воскликнул археолог. — А то я, знаете, просто испугался, когда увидел столько руководящих товарищей…

Снова начался хохот.

Товарищ Кривцов познакомился с Иваном Фомичом и Капитолиной Павловной. Оказалось, что он имеет ученую степень кандидата исторических наук и выпустил несколько научных трудов по археологии. Телеграмма из Академии наук об открытии могильника застала его в Сталинграде, и он поспешил сюда.

— Ну, а теперь, покончив с этими церемониями, взглянем, что вы тут наделали.

И Николай Сергеевич, даже не переодевшись в рабочий костюм, поспешил в шахту, а ребята следовали за ним. Склонившись над кладкой, археолог тихо ахнул.

— Что такое? — тревожно спросил Иван Фомич. — Мы что-нибудь напортили?

— Нет, нет, совершенно напротив! — воскликнул Николай Сергеевич. — Меня поразило, как вы квалифицированно подошли к работам. Обычно люди стараются поскорее все разрыть и сваливают находки в кучу, чем их совершенно обесценивают…

Ребят охватила гордость за своего учителя, который все предусмотрел. Только Вася Таратута со стыдом смотрел на выбоину в кирпиче, которую сделал ломом.

— День клонится к вечеру, вскрывать могильник опасно: вдруг ночью пойдет дождь, — сказал археолог. — За дело примемся утром, если будет хорошая погода. Кажется, мне представлялся товарищ метеоролог? Каковы перспективы?

Довольный Сеня зачем-то взглянул на компас, потом на небо и важно промолвил:

— Нимбостратусы сменились циррусами, а барометрическое давление повышается, поэтому прогноз погоды благоприятен. Осадков не предвижу.

— Я вижу, у вас дело поставлено по всем правилам. Полагаю, вы фотографировали производство работ? — спросил Николай Сергеевич.

— Обязательно, — ответил Иван Фомич и попросил Никиту Пересунько принести альбом.

Археолог принялся рассматривать снимки, но скоро на лице его выразилось удивление.

— Кто эта девочка с длинной черной косой и санитарной сумкой на боку, которая везде красуется на переднем плане? — спросил Николай Сергеевич.

— Вам лучше растолкует наш фотограф Никита Пересунько, — улыбаясь, ответил Иван Фомич.

Археолог деликатно прекратил разговор на эту тему. Никита покраснел, а Нина Шук поторопилась спрятаться за чужие спины.

Очень понравились Кривцову рисунки кургана и его окрестностей, которые сделал акварелью Илья Терских.

13 июля. Скорей бы за работу! Что-то откроется нам в древнем могильнике? Все ребята волнуются и встали чуть свет. Вдруг там окажется такое, чего еще никто не находил. Вот будет здо́рово!

Всех нас мучил вопрос, кто будет вскрывать могильник. Наши учителя и Николай Сергеевич еще вчера вечером обсуждали это. Мы догадались об этом потому, что, когда я и Васька Таратута подошли к ним, они сразу замолчали.

Потом Николай Сергеевич развернул маленькую записочку и громко назвал Ваську Таратуту, меня, Анку Зенкову, Ахмета Галиева и Антошку Щукаря.

Послышались разочарованные вздохи.

Археолог улыбнулся и сказал:

— Нельзя же всем сразу. Но вы не огорчайтесь: придет очередь и другим.

Наскоро позавтракав, мы отправились к кургану. Николай Сергеевич стал спускаться с Иваном Фомичом вниз. За ними двинулся только что приехавший дедушка Скуратов и мы.

Археолог сделал несколько снимков своим фотоаппаратом, а потом наша группа принялась осторожно разбирать кладку. Кладка оказалась очень прочной. Только часа через полтора мы проделали отверстие сантиметров в семьдесят, через которое можно было спуститься на веревке.

Черная дыра таинственно зияла перед нами. Кто же первый войдет в усыпальницу? Ведь это очень интересно и все-таки немножко страшно…

— Есть в лагере какая-нибудь живность — кошка, собака, кролик? — спросил археолог. — Надо проверить, нет ли в склепе вредных газов.

Мы с Васькой, конечно, не дали бы Кубрю для такой проверки, но, к счастью, накануне ребята поймали галку со сломанным крылом. Ее опустили в могильник и через несколько минут она была поднята, ничуть не пострадавшая.

Николай Сергеевич укрепил веревочную лестницу и попросил Ивана Фомича первым осмотреть склеп.

Правильно, что он поручил это нашему Ивану Фомичу, Иван Фомич с сильным электрическим фонарем начал спускаться, а мы легли на свод и смотрели в темноту.

Вот склеп озарился ярким электрическим светом, и у нас вырвался крик изумления и восторга. На полу возвышалось каменное ложе, и на нем был скелет с руками, вытянутыми вдоль туловища. С правой стороны лежал меч, а с левой — копье.