[146]И фыркнула в башку Энею

Его божественная мать,

Чтоб он воскам сказал рацею,

Велел им город штурмом брать,

Пробить в Лаврент столичный дверцу,

Задать Латину с Турном перцу,

Рутульских проучить собак.

Анхизов сын старшин скликает,

На новый подвиг подстрекает;

Взойдя на холм, кричит он так:

[147]«Моим словам не удивляйтесь.

Не я, Зевес их произнёс,

С дружиной тотчас отправляйтесь

Брать город, где паршивый пёс

Латин-изменник жрет сивуху,

Пока мы бьемся что есть духу.

Рубите вдоль и поперек!

Сожгите царскую палату,

Спалите ратушу! Амату;

Чтоб не царапалась, в мешок!»

[148]Оружьем войско загремело,

Как будто прокатился гром.

Построилось и полетело

К стенам Лаврента прямиком.

Для штурма лестницы таскали

И стрелы тучами пускали,

Огни метали через тын;

И, чтоб услышал неприятель,

Кричал Эней: «Ваш царь предатель!

Всех зол причина ваш Латин!»

[149]А кто в столице оставался,

Тому грозила впрямь беда.

У всех рассудок взбунтовался,

Бежать стремились но куда?

Кто трясся, кто облился потом.

Иные бросились к воротам

В Лаврент открыть троянцам вход.

Другие кинулись к Латину

И призывали старичину,

Чтоб лез на вал спасать народ.

[150]Амата глянула в оконце,

И бросило царицу в жар:

От дыма, стрел затмилось солнце,

Пылает в городе пожар;

Не видя Турна, ужаснулась,

И в жилах кровь у ней свернулась.

Нашел на бедную туман.

Ей Турн мерещился убитый:

Из-за нее стыдом покрытый,

Он стал посмешищем троян.

[151]Всё, всё ей сделалось постыло,

И жизнь казалась немила.

Себя кляла, Олимп костила,

Одежды царские рвала.

Амата, здравый смысл утратив,

С ума, по всем приметам, спятив

И волю дав своей хандре,

Забормотала ахинею.

Очкур накинула на шею,

Повесилась на очкуре.

[152]Конец Аматы басурманский

Лависю будто огорчил.

«Увы!» воскликнула по-пански

И ну дрочиться что есть сил.

Цветные платья рвет, швыряет,

Убор печальный примеряет.

Царевне черное под стать!

Мгновенно галкой нарядилась

И перед зеркальцем училась

Умильно хлипать и моргать.

[153]Об этом горестном уроне

Узнали в городе, в полках.

Латин, развалина, тихоня,

Едва держался на ногах.

Он по теченью плыть пустился

И столь плачевно искривился,

Что стал похожим на башмак.

Весть про Аматину кончину

Повергла всю латынь в кручину.

Смутился даже Турн, смельчак.

[154]Когда надумала царица

На шее затянуть очкур.

Пан Турн давай кричать, браниться,

Остервенел, как злобный кнур;

Руками машет с диким ревом,

К войскам несется — грозным словом

Прервать кровопролитный бой.

Послушны Турнову приказу,

Латинцы и рутулы сразу,

Утихомирясь, стали в строй.

[155]Эней обрадовался вести,

Что Турн выходит биться с ним;

Осклабясь, постоял на месте

И помахал копьем своим.

Прямой, как струнка, величавый,

Бывалый, дошлый, тертый, бравый, —

Ни дать ни взять — Нечёса-князь!^{199}

Глазами все его сверлили,

Враги — и те его хвалили,

Свои ж любили, не боясь.

[156]Тут вожаков свирепых пара

Сошлись, вступить готовы в бой.

Зубами заскрипели яро,

Переглянувшись меж собой.

Со свистом сабельки взлетели,

Цок-цок! — лишь искры заблестели;

Один другого хворостят.

Пан Турн ударил, не робея,

Сбил кирею с плеча Энея.

Эней попятился назад.

[157]Опомнившись, врагу с наскока

Сто за сто отплатил Эней.

Чужой клинок в мгновенье ока

Он саблей разрубил своей.

Как Турну быть? Собрав отвагу,

Он думает — не дать ли тягу?

Нельзя без сабли воевать.

Давай бог ноги! Без оглядки

Рутулец Турн во все лопатки

Стал от Энея удирать.

[158]Бежит пан Турн, и причитает,

И просит у своих меча.

Никто беднягу не спасает

От рук троянца-силача.

Но, вмиг успев перерядиться,

Явилась перед ним сестрица

И в руку сунула палаш.

И снова сабельки блистали,

И снова панцири бряцали,

И Турн приободрился наш.

[159]Не в силах скрыть свою досаду

Зевес бранить Юнону стал:

«Не ждешь ли, чтоб тебя по заду

Я молниями отхлестал?

От вас, от баб сварливых, дрязги!

Задать бы вам хорошей встряски!

Давно известно всем богам:

Эней Троянец будет с нами

Кормиться теми ж пирогами,

Какие печь велю я вам!

[160]Где разум твой, скажи на милость?

Бессмертного ты не убьешь.

Зачем за Турна ты вступилась,

Людскую кровь напрасно льешь?

Его сестрицу на проказу

Подбила: по чьему приказу

Палаш Ютурна принесла?

Оставь-ка ты в покое Трою!

Уже троянскому герою

Довольно сделала ты зла!»

[161]Юнона тут угомонилась

И Зевсу молвила: «Ей-ей,

Глупа была я, провинилась!

Прости, отец мой! Прав Эней.

Пусть оседлает он рутула,

Латина прочь спихнет со стула,

Свой род здесь крепко утвердит.

Но только пусть латинцев племя

Блюдет и в будущее время

Язык, названье, веру, вид».