Раскинутые в разные стороны руки давно воспринимались нами обоими как решающий шаг на пути к обретению нерушимой гармонии. Стоило птенчику устало сложить хрупкие ладошки на моих плечах и добровольно расстаться с опорой под ногами, я сжал ее талию непомерно огромными ручищами и без труда оторвал от пола это обласканное богами создание.

Поистине странная штука любовь, притом не абы какая, а именно любовь вампира к человеку. Фактически это два полярно разных чувства, сплетенных в сознании воедино. Иногда меня влечет в ней женщина. Красивая, страстная и мудрая обольстительница, сумевшая заткнуть за пояс толпы более опытных прежних любовниц. Рядом с ней я без сожаления теряю рассудок и волю. Ради нее я совершу невозможное.

Но порой меня прельщает сладко дремлющий в ней ребенок. Несмышленый, несамостоятельный, ранимый и чертовски беззащитный. Мне хочется заботиться об этом малыше, хочется беречь его как зеницу ока, помогать умываться по утрам, переодевать, кормить с ложечки завтраком, заплетать волосы…В полной мере я еще не удовлетворял эти спонтанные желания из боязни выглядеть сбрендившим идиотом, однако они посещают меня всё чаще и чаще. Вероятно, так случается с теми, кому не довелось испытать прелести отцовства. Ведь в суровой реальности нас разделяют не восемь лет, а неполные семь десятилетий. Не думаю, будто столь весомая разница не оставляет на отношениях своего неизгладимого отпечатка.

Вот и сейчас я чувствовал себя скорее старшим братом, нежели влюбленным мужчиной. Опутывал пальцами встрепанный стог волос, мерно раскачивался на месте, убаюкивая растерзанное на части сознание, искал предлог для начала разговора и мысленно расписывался в бесхозности. Как объяснить ей неизбежность смерти? Какими словами обрисовать ситуацию? Покаяться ли в получении приговора? Или опрометчиво лгать, зная наперед, что час истины все равно наступит?

Наверное, я до рассвета блуждал бы по непролазным чащам из собственных опасений, недомолвок и страха, если бы не обратил внимания на пудовую усталость, обуявшую Астрид. В ту же секунду я решительно направился к двери спальни.

Постель уже была разобрана. У изголовья высилась притягательная горка взбитых пуховых подушек. Ярко-алое стеганое покрывало покоилось в ногах. Воображение умилял заботливо одернутый уголок воздушного по легкости одеяла. Правда, эти слезливые детали не относились ко второй половине огромного матраца, чьи пружины машинально прогнулись под тяжестью тела владельца. Лео, надо полагать, в угоду своему гадкому характеру и неугасающему желанию вывести меня из равновесия, по-хозяйски развалился на кровати, разумеется, впритык к предоставленному лежбищу для Астрид.

— На клей наступил, а, Вердж? — проявил стервец притворную каплю сочувствия. — Или врос ножками в досточки? Так не беда! Мы тебе ступни, того, спилим и топай дальше на здоровье!

Я не сумел подобрать в ответ достойной колкости потому, что в деталях рассматривал очередной маскарадный наряд пронырливого мальчишки. Сланцы, бермуды из парусины радующего глаз песочного оттенка, безразмерная рубаха дикого фасона, именуемая в народе "гавайка", и соломенная шляпа с завидно широкими полями. Недоставало лишь расколотого кокоса с трубочкой, кубинской сигары и аллеи кактусов на горизонте. В остальном этюд "мексиканец на отдыхе" удался на славу.

— Кыш отсюда! — разъяренно махнул я рукой, сгоняя вампира с насиженного местечка. — В течение следующих двенадцати часов ты и на пушечный выстрел не приблизишься к спальне, усек? У всего есть границы. К моему терпению эта непреложная истина относится в первую очередь. Брысь, я сказал!

Лео презрительно сощурился, собирая у лба и переносицы сетку мелких морщинок, и зажженным фитилем взметнулся над кроватью, чтобы спустя короткий миг внезапно возникнуть у меня за спиной и издать весьма неприличный звук.

— Зануда, — с непревзойденной обидой поделился он метким наблюдением. — Плесневелый, гадкий и опоротый розгами узурпатор! Таково мое мнение, — капризно припечатал невзрослеющий с годами подросток и с крейсерской скоростью вымелся в гостиную.

Я вздохнул, аккуратно поправил чуть съехавшую с плеча голову давно спящей Астрид и принялся укладывать этот пышущий нежностью комочек под одеяло. Когда многоходовая процедура завершилась, я погасил весь имеющийся в спальне свет, плотно задернул портьеры и присел на самый краешек постели, любуясь результатом. Мы ведь так и не поговорили. Оно и к лучшему. Неразумно бередить раны в момент наивысшей боли. Логичнее дать им затянуться, огрубеть…

— Ты там умер, что ли? — прервал мои думы свистящий шепот, льющийся сквозь тоненькую щель в приоткрытой двери. — Давай, счастливчик, цоб цобе! Кам хеа*! Бросай обузу!

Понося ликующий вид приятеля всеми известными миру ругательствами, я украдкой выскользнул из спальни и едва не снес правым ботинком обустроенный прямо у порога бивак. Блюдо с аппетитно зажаренной свиной ножкой, початая бутылка вина, отставленная от батареи еще более крепких напитков, что выстроились в ряд у стены, и пара плоских подушек — столь нехитрым образом гостеприимный хозяин решил скрасить наш совместный досуг. Устраиваться пришлось на полу, посреди узкого прохода, отделенного с одной стороны несущей стеной, с другой — барной стойкой, ограждающей кухню. Молча сели на подушки. Я скрестил ноги по-турецки, Лео предпочел упереться правым коленом в грудь, дабы сместить нагрузку с позвоночника. Пропустили по бокальчику отменного вина. Все так же бессловесно накинулись на филейную часть поросенка. Долго и упоенно вслушивались в сочный хруст корочки, руками утирали лоснящиеся жиром губы, оставляли сальные отпечатки пальцев на фужерах и думали каждый о своем. Но не о разном, судя по числу пересеченных взглядов, упавших на закрытую дверь опочивальни.

— Зачем ты ей рассказал? — обвинительно высказался я, намерено разрушая затянувшееся молчание самым взрывоопасным способом. — Мне казалось, правильнее будет поступить иначе. Например, сказать, что хочешь уехать…

— К твоему сведению, — вампир не дал мне развить мысль до конца, — я и словом не обмолвился о том, что произошло. Просто у кое-кого любопытство хлещет отовсюду броуновским потоком! Всё-то нашей маленькой мисс интересно, всё-то вызывает у нее желание разобраться в сути!

— Ладно, прости, — спешно ввинтил я предохранитель в набравший лихие обороты надвигающейся ссоры агрегат. — Мне невыносимо видеть ее такой, вот и всё.

— Думаешь, мне выносимо? — унялся лишь на мгновение друг, после чего вспылил с утроенной силой. Подскочил на ноги, обежал стойку, повис на дверце холодильника и трясущимися от возбуждения пальцами уцепил вскрытый пакет сока, содержимое которого вмиг очутилось на дне безразмерного желудка. — Пять литров за день! — эмоционально вскрикнул он, сминая картонную упаковку в ладони. — Пять! Врубаешься? Я уже видеть ее не могу! И эта боль! Она грызет меня изнутри. Жжет все, к чему прикасается. Ее не унять. О ней не позабыть. С ней не смириться. Вердж, окажи мне услугу, будь человеком!

— Какую? — заранее осведомился я, догадываясь о значении просьбы.

— Помоги мне избавиться от мучений, — трусливо увильнул Леандр от более честной формулировки. — Ты знаешь, как это сделать. Не сегодня, конечно, нет. Завтра. На закате.

Его тон возмутил меня до глубины души. С такой напускной обыденностью и беспечностью в светском обществе дискутируют о погоде, но уж никак не о добровольном уходе из жизни.

— Ты хоть понимаешь, чего просишь? — клокочущим от гнева голосом выпалил я. — Да будет тебе известно, дорогой друг, я приехал сюда не за тем, чтобы скрасить твои последние дни! И не из сострадания! Я наизнанку вывернусь, но найду способ! Если понадобится, обращу тебя заново! Благо, под рукой теперь имеется руководство для начинающих создателей. Спасибо за брошюрки Легиону… — неосмотрительно затеял я глупую болтовню с самим собой, забывая о нахождении поблизости чуткого вампирского уха.

_______________