Я постаралась избавиться от нервного похихикивая, рвущегося откуда-то изнутри, и спешно отвела взгляд в сторону, осмысливая услышанное. Разумеется, мне приходилось слышать о дальтонизме, более того, классе в седьмом я делала доклад на тему частичной цветовой слепоты, но сталкиваться с полной спектровой неразличимостью еще не приходилось. Я вспомнила слова Джея о ненависти к душащему серому цвету, который все никак не желает его отпускать, и сердце сковало железным обручем сострадания.

— Астрид, — вырвал меня из размышлений укоризненный возглас Майнера, — все не так ужасно, как ты себе представляешь.

— В том-то и дело, что я даже представить себе не могу…

— Тсс, — аккуратно накрыл он мне рот ладонью, — ты крадешь у меня слишком много времени. Я весь вечер мечтаю об одном поцелуе и больше ждать не намер…Да вы издеваетесь! — зло воскликнул парень, столь невежливо перебитый настойчивой трелью моего мобильника.

— Надо ответить, — извиняющимся тоном пролепетала я, не слишком-то соблазнительно выгибаясь, чтобы достать из заднего кармана встревоженный аппарат, который у меня тут же выхватили из рук.

— Внимательно, — рявкнул Джей в трубку, похоже, забывая о правилах приличия. — Вечер добрый, миссис Уоррен. Нет, вы не ошиблись номером, это я по ошибке схватил телефон Астрид. Девочки отошли на минутку и попросили присмотреть за их вещами. Нет, я всего лишь друг вашей дочери. Да, разумеется, передам и лично удостоверюсь, что они вернутся домой вовремя. Всего хорошего, мэм, и спокойной ночи. Милая у тебя мама, — как ни в чем не бывало прокомментировал он, возвращая мне сотовый.

— Боже, что ты наделал, — в предсмертных конвульсиях ужаснулась я, уже сейчас начиная готовиться к предстоящему родительскому допросу а-ля свет в лицо, говорить только правду и ничего кроме правды, право на адвоката упраздняется.

— А что? — прикинулся он ничего не понимающим. — Поговорил с твоей мамой, пообещал доставить тебя в родные пенаты в целости и сохранности. Кстати, можно мне тоже звать тебя Звездочкой?

— Нет, — слишком резко ответила я, впервые в жизни начиная злиться по-настоящему. — Дурацкое прозвище. И ты…

— И я, — вновь не дал он мне закончить, без видимых на то усилий не давая подняться с кровати, — безумно хочу тебя поцеловать, так что смирись, пожалуйста, со своей участью.

Вот о чем говорила Чейз, когда называла его 'самозабвенным нарциссом'. Джей был зациклен на всепоглощающей любви к собственной персоне, и, что гораздо страшнее, с легкостью добивался столь же глубокого чувства в других. Я продержалась всего секунду, старательно не отвечая на томительно нежную ласку бархатных губ с одурманивающим привкусом алкоголя, а затем и думать забыла о неловкой ситуации, в которую загнала меня его выходка. Неважно, что скажут домашние, когда выяснят всю неприглядную правду о своей дочери, встречающейся со слишком взрослым парнем. Главное, у меня есть 'здесь' и 'сейчас' прекрасно сочетающееся с присутствием самого невоспитанного мужчины из всех, когда-либо живущих на этой необыкновенной планете.

— Тогда я буду назвать тебя сладкой, — сквозь обволакивающую тело дурноту донеслось до моих ушей. — Потому что ты и понятия не имеешь, какие сахарные у тебя губы. И кожа. Ммм, ты великолепна, Астрид.

Не знаю, какой я казалась со стороны, но внутреннее чутье подсказывало, что Майнер изрядно лукавит. Раскрасневшаяся, шумно дышащая, старающаяся скрыть за неумелыми ласками мелко дрожащие пальцы — вряд ли у него настолько непритязательный вкус.

— Всегда об этом помни, — выдохнул он мне в шею, с опаской спускаясь губами чуть ниже, словно боялся перейти ту незримую грань правильного, о существовании которой я уже напрочь забыла. Хватило одного мимолетного взгляда на глубину потемневших синих глаз, чтобы увидеть в них не только язычки мерцающего желтого пламени множества свечей, но и собственное желание.

Нервно улыбнувшись, я зажмурила глаза и принялась расстегивать пуговицы на своей рубашке, мысленно радуясь помощи горячих ладоней. И именно в тот момент, когда лица коснулись жаркие губы, а ремень и сорочка улеглись на пол, закрыв собой ранее стянутую с божественного торса футболку, зазвонил чертов телефон.

Я вопросительно глянула на Джея, ожидая услышать от него нечто вроде: 'Выбрось его, а?', но получила лишь звучный поцелуй в щеку и напутственный шепот:

— Не зли свою подругу, она чересчур эмоциональная, — после чего, к моему огромному и едва ли не затопившему всю душу сожалению, он поднялся с кровати и тут же оделся.

— Да, — меланхолично отозвалась я, мысленно оплакивая свои потери.

Это и впрямь была Рейчел, притом пребывающая в стадии алкогольного опьянения. Она решила напомнить мне о комендантском часе и сказала, что уже ждет в вестибюле. Правда, природная законопослушность не позволяет ей сесть за руль, но эту проблему взялся исправить 'жуткий лапусик Лео', как выразилось мое нетрезвое несчастье. Я пообещала спуститься через две минуты и, убирая аппарат в карман, потянулась за своей одеждой.

— Я сам тебя отвезу, — с металлическими нотками в голосе произнес парень, поправляя выбившиеся из вдохновенно сотворенной Торнли прически. — Если ты не против, конечно.

Заверив его, что не имею ничего против небольшой ночной поездки, я навела последний лоск на свой внешний вид и выпорхнула в коридор, ощущая, как за спиной мягко шелестят долгожданные крылья счастья с длинными белоснежными перьями.

POV Джей

Я усадил Астрид на переднее сиденье Мерседеса, бездарно скопировал ее заискивающую улыбку, захлопнул дверцу и, стараясь смотреть лишь себе под ноги, обогнул машину. В салоне оказалась непривычно тепло и до омерзения дискомфортно, что я воспринял как заслуженное наказание. Слушать ее маленькое сердечко, выводящее животрепещущие ритмы, чувствовать карамельное дыхание, рваными обрывками срывающееся с нежных губ, и понимать, что виновником всего этого невыносимого великолепия являюсь я… Неужели наши отношения с Всевышним испорчены до такой степени? Видимо, да, потому что следом за мной по трассе шел серебристый кабриолет, за рулем которого сидел Леандр.

Я вспомнил, каким бессовестным образом это чудовище разглядывало девочку, какой жаждой крови горели в то мгновение его глаза, и пожалел, что сдержался. Надо было убить его еще там, когда имелась такая восхитительная возможность.

— Джей, — испуганно окликнула Астрид, — чуть помедленнее, пожалуйста. С тобой точно все хорошо?

— Да, все отлично, — бодро возвестил я, осторожно сжимая маленькую ладошку с тоненькими и такими мягкими пальчиками.

Разве можно воспринимать это милое, абсолютно лишенное эгоизма создание, как вместилище пусть и необыкновенно сладкой, вязкой, ароматной, жгучей крови? Подобная мысль приходит в головы только самых отъявленных подонков, и хвала Аиду, что я не принадлежу к их числу.

До дома Уорренов мы добрались довольно быстро, вежливо попрощались, избегая при этом смотреть друг другу в глаза, и расстались совсем ненадолго, потому как я ни под каким предлогом не собирался отказываться от радушного приглашения девочки заглянуть к ней чуть позже, когда все уснут. Интересно, почему?

Ответ я уже знал, к сожалению. Еще утром, выходя из ее комнаты, мне казалось, будто все по-прежнему: я тот же неизменно мертвый человек, одевающийся в черное, по причине вечного траура. Мой способ исполнить реквием личности, которой я не стал. Мои мальчишеские мечты, канувшие в Лету. Однако с ней я был, как ни странно это прозвучит, живым, чувствующим, желающим. Разговоры, прикосновения, взгляды — все преисполнено красок, надежд, томительных ожиданий. Каждый день на этой неделе нес за собой нечто новое, практически позабытое с годами существования в облике кровососущей твари. И мне было мало, недостаточно тех эмоций, что давала девочка. Как и подобает истинному эгоисту до мозга костей, я хотел еще и еще, а теперь уже вряд ли сумею остановиться.