— Умерьте пыл, уважаемый, — вступил в игру угрюмый слуга, ошибочно принятый мною за палача. — Тот, кто слушает, да услышан будет. Вы верно рассудили насчет даты казни, но допустили неточность. Милостью отпущенный вам срок отводится не на праздные увеселения. За это время вы должно лично, я подчеркиваю, лично обратить человеческое существо, а именно девушку, не моложе двадцати лет. Европейской внешности. Руководство к действию и необходимые ингредиенты, назовем их так, вы найдете в багажнике после нашего ухода. Инструкции прилагаются. Убийство порождает жизнь, — нравоучительно заявил Коул, в раскорячку выбираясь из салона на проезжую часть. Затем, придерживая дверцу костлявой рукой, добавил. — Вы задолжали нам одну бессмертную душу. Легион всегда изымает долги. Не исполните нашу волю, мы вернемся раньше срока. Нет, не за вами, герцог. За вашей чудной спутницей. Берегите себя, юноша, — отечески похлопал он меня по плечу и чинно 'поплыл' в сторону оставшегося на трассе лаково-черного внедорожника с развивающимся флажком на боковом зеркальце. Серый череп в окружении кольца с шипами на черном фоне — бессменная эмблема Девкалиона, если мне не изменяет память.
— Постойте, — запоздало приструнил я вышедшие из-под надзора чувства, бросаясь вслед за легионерами. — А как же Северин? Разве за хладнокровное убийство своего создания наказание не полагается?
— Отчего же, друг мой? — манерно обернулся бородач на звук моего дребезжащего волнением голоса. — Мы приняли к сведению ваши слова. Можете не сомневаться, они найдут отклик в определенных кругах.
— Но… — попытался я то ли возразить, то ли оспорить холодную невозмутимость Агастуса, однако чопорный мужчина счел мои старания недостойными внимания и ловко запрыгнул на водительское место.
— До встречи через пятнадцать лет, Вергилий, — через приспущенное окно бросил вампир.
Я растеряно обвел взглядом громоздкий кузов автомобиля. Рев форсированного двигателя заглушил мои провальные потуги потребовать от Легиона решительных действий. Джип сорвался с места, прокруткой задних колес поднял столп песчаной пыли и легким креном вышел на встречную полосу, чтобы неуклюже развернуться, вновь поравняться со мной и на предельной скорости умчаться восвояси.
Что ж, будем надеяться, в случае Гудмана кривой и косой механизм вампирского возмездия сработает как надо. Очень хочется верить, что склизкий червь, заваривший эту зловонную кашу, уронит голову с плахи сегодня же, иначе…
— Нет, старина Джей, больше ты мстить не станешь, — с привычным опозданием на миллиард световых лет вынес я поучительный урок. — Ни единому дышащему существу, — и понуро поплелся к Форду, сверяться с оставленными инструкциями и наставлениями.
Обратить девушку. Неужто для меня не нашлось более гуманной выволочки?
Бурный водопад проблем похоронил под толщами своих потоков всю радость. Мысли пропитались скорбью. Сознанием овладело безразличие. Взгляд остекленел. Промозглая серость забралась под кожу и пустила витиеватые ростки в каждый незащищенный орган. Я не мог чувствовать, говорить, слышать и размышлять. На протяжении двух последующих часов я просто сидел в машине и пялился на разложенные по приборной панели буклеты с абсолютно идиотскими названиями 'Практические советы по обращению', 'Подчини себе смерть', 'Семь причин не умирать' и 'Как обойти боль в финальной стадии. Дополненное руководство Создателю'.
Мимо изредка сновали машины. Солнце упрямо ползло вдоль линии горизонта. Плавно перемещались тени, прибавляя в размерах. В салоне стало душно. Разогретый кислород вязкой массой пробивался в легкие, отравляя мой мозг удушьем.
В какой-то момент мне вдруг захотелось выбраться наружу, сбросить с плеч в разы отяжелевший наряд Бэтмена, лечь прямо на шоссе вдоль разделительной полосы, обхватить руками затылок, закинуть ногу на ногу и сгинуть в беспечности. Туда, где не придется до победного грызться за право существования. Где мимолетный порыв ветра не является предвестником скорой бури. Где от моего выбора не зависит ровным счетом ничего. Где я смог бы забыться, поддавшись ускользающему соблазну. Где мой лучший друг сумеет исцелиться от недуга, а любимая девушка…
— Астрид, — вслух позвал я прообраз своих мечтаний и усадил на цепь скулящее Альтер эго. Начнем по порядку. Родители малышки вне опасности, как и она сама. Моей жизни тоже ничто не угрожает (ближайшие пятнадцать лет, во всяком случае). Осталось подыскать выход для Лео. Ах, да! Неубранный труп Мердока с отсеченной головой. О нем мне следовало позаботиться в первую очередь.
Подумано — сделано. Я смахнул с торпеды глупые агитационные листовки, расчищая обзор, завел мотор, въехал на трассу, в крутом вираже развернул доходягу, незаслуженно носящую гордое название 'автомобиль', и к обеду без лишних приключений возвратился обратно в безлюдные владения заброшенной психиатрической клиники. Помимо гнусных инструкций по обращению в багажнике нашлась и запасная канистра бензина, которую я использовал для спуска в мерзейшую ванную. На поджог трехэтажного здания двадцати галлонов (десять литров — прим. автора) горюче-смазочной жидкости вряд ли бы хватило, поэтому я ограничился одним подвалом. От души полил сальным раствором безликий черный холм, бывший некогда помешанным на почве мести ничтожеством, им же оросил все окрестные стены, уделил особое внимание кандалам, совсем недавно красовавшимся на моих конечностях, и клинкам, что удержали Лео на месте и в конечном итоге стали первопричиной его хоть и храброй, но откровенно бестолковой гибели. После чего, с чувством выполненного долга, поднялся вверх по лестнице на десять ступенек, трагедийно замер, выуживая из бокового кармана жутко неудобного трико припасенную зажигалку, неторопливо чиркнул кремнием, любуясь оранжевым язычком губительного пламени, и небрежно бросил огниво через плечо. Огонь распространился в секунду, жадно поглотил маслянистые лужицы. В ярком всполохе исчезли рваные остатки моего карнавального плаща, коими приятель прикрыл обезображенное туловище немца.
У меня отлегло от сердца. Там, за спиной, в лучах колеблющегося зарева под действием неукротимой стихии, превращались в пепел все самые дурные воспоминания. Об этой чудовищной ночи. О боли. О смердящем запахе протухшей крови. О слезах ни в чем не повинной девушки. О потерях, которые мне еще предстоит подсчитать, систематизировать и, что хуже всего, безоговорочно принять.
Акту сожжения подвергся и отживший свой век Форд, и назад в город я отправился пешком, воспринимая неблизкий путь как единственный шанс собрать воедино тысячные осколки невеселых мыслей.
Пятнадцать лет. Ничтожно жалкий отрезок времени, отведенный Легионом. Предполагается, что за столь короткий срок я с чистой совестью обращу некую молодую особу, обучу ее основам меткой стрельбы из винтовки (именно это предельно четко сформулированное пожелание было указано на обороте одного из буклетов) и спустя годик-другой отправлю в Девкалион, где из нее вылепят настоящего монстра. Однако сия низость ничто по сравнению с главной проблемой, имя которой Астрид.
Когда-то я всерьез полагал, что понятие сколько-нибудь объективного будущего для нас не существует, что гармоничный союз смертного человека и вампира изначально обречен на провал, что не сыскать в природе более неподходящей персоны на роль мужа и отца, что разумным поступком будет выглядеть мой полностью взвешенный уход через энное количество лет…Я ошибался, глубоко и безбожно, потому что нет в моем одиночестве ни смысла, ни целей, ни правящих балом желаний. По сути моя жизнь — идеально прямая линия на кардиомониторе. Ни тебе бурных всплесков на ровном месте, ни приступа тахикардии, хоть на миг способного искривить скучную диаграмму.
Многое познается в сравнении. В моем случае можно провести зримую параллель на 'до встречи с Астрид' и 'после'. Первая половина не вызывает интереса, она серая, пресная и безнадежно тоскливая. Месть, месть, месть…чертово ты дьявольское отродье! Неужели речь сейчас идет обо мне? Ни единого проблеска счастья в памяти, только страдания, взрывы бомб, пулеметные очереди и океаны пролитой крови, мыкающиеся во тьме. Я вообще когда-нибудь радовался?
