— Ишь, ты, скажи- ка, изнурил я его своими сказами, — возмутился Лель, который шел впереди, и остановился гневно поглядывая на Сема, — Слово то какое нашел…Эх! Изнурил…. я, что тебя в сани вместо коня впрегал, да погонял…
— Лель, — обратился к нему Святозар, — Кот Баюн попросил тебя, чтобы ты про него сказ создал, и когда мы вернемся, спел его для людей, чтобы люди знали про него.
— Хорошо, брат, — вдруг поозорному, глянув на Святозара, ответил Лель, — Я сказ напишу про кота, обязательно. А еще напишу, слышишь Сем, напишу, как ты оболтус невоспитанный не приветствовал, как положено у нас восуров, прекрасное создание и был лишен возможности слушать его чудесный сказ.
— Ох, Лель, — негромко начал Сем, — Ох, уж я тебе надаю тогда, как услышу такой сказ.
— Так ты же их наслышался, вроде, — начал Святозар, — Ты ж, вроде, словно конь был ими изнурен, сам только что говорил. Так что можешь Лель спокойно творить свой сказ, и про кота и про обол-туса нашего брата, он все равно такой изнуренный слушать их не станет.
— Радуйся, Святозар, — пробурчал в ответ Сем, — Радуйся, что идешь ты рядом со Стояном, а то бы я тебе, показал кто здесь старший брат.
— Слышишь, Стоян, — громко смеясь, добавил Святозар, и, прибавив шаг, двинулся вперед следом за хохочущим Лелем, — Ты его пока придержи там, чтобы мы с Лелем успели убежать от него вперед и как младшие братья не получили.
Поднимаясь на Сарачинскую гору, Святозар наблюдал, как меняется кругом местность. Вначале пути горы поросли буйными лесами, сплошь из широколиственных деревьев: дуба, ясеня, бука, липы, клена. Все эти деревья были высокими и могучими красавцами. Своими громадными кро-нами они задерживали свет и тепло, под ними росли лишь низкие травы, да кое-где такие же низенькие кустарники. Идти по такому лесу, было приятно и легко. Летнее солнце стояло очень высоко и жарко нагревало землю. Поэтому тень от крон деревьев спасала другов и наследника от духоты. Постепенно широколиственные деревья сменились на хвойные в основном ели, сосны, пихты. Эти деревья были такие же рослые и широкие в обхвате, но в отличие от широколиственных деревьев, под пологом хвойных деревьев росло множество трав, кустарников, мхов и лишайников. Множество птиц, зверей, насекомых обитало в этом лесу. Встречались не только знакомые птицы и звери, но те которых доселе и невидывали. Особенно поражали Святозара и дружину птицы. Белые, розовые или зеленые, ростом примерно с ворону, с большим хохолком на голове, и загнутым, словно, у хищной птицы клювом они летали по лесу и, что-то громко выкрикивали, и крик их был похож то на кваканье лягушек, то на собачий лай. Незаметно, для Святозара прошел день. Солнце, обогнув с востока на запад Сарачинские горы, двинулось к краю небосвода на покой, и тогда Святозар объявил привал на ночь. Други принялись разводить костры и готовить пищу, захваченную с собой и добытую по пути. Святозар сел около костра, который они разожгли со Стояном и задумался, когда внезапно Часлав, уже прилегший около огня и задремавший, громко вскрикнул, подскачил на месте и начал сдирать с себя рубаху и колотить по телу ладонями. Святозар тоже вскочил и побежал к другу на выручку, а когда подбежал и глянул на то, что вызвало такой пляс у Часлава, остановился и засмеялся.
По телу Часлава ползали маленькие красные, похожие на муравьев насекомые с большими головами и мощными челюстями, их было так много, что все тело друга прямо- таки кишило ими.
— Не смешно, не смешно Святозар, — закричал Часлав и стал колотить себя рукой по спине.
— Да, ты остановись на минуту, и я прочитаю заговор, — сказал Святозар, и когда Часлав с переко-шенным от боли лицом затих на месте.
Святозар подошел ближе, вытянул вперед руки и зашептал заговор, а потом провел руками по телу друга. В тот же миг насекомые, словно град с неба попадали вниз на землю. И лишь только они осыпались с Часлава, тот тут же подпрыгнул, как будто стряхивая оставшиеся, и принялся их яростно топтать на земле.
— Погоди, погоди, Часлав, — остановил друга Святозар и схватил за руку, — Не надо их топтать сейчас, когда они уснули. Ты немного пережди, они проснуться и тогда ты сможешь потягаться с ними силой, — пристыженный Часлав остановился, перестав топтать, словно разъяренный бык землю и, принялся потирать ужаленные места.
Святозар осмотрел друга, у которого по груди и спине пошли громадные бурые пятна и зашептал над ним заговор, а когда пятна поблекли, а мгновение спустя и вовсе пропали, добавил:
— Друг мой дорогой, ты хоть смотри, куда ложишься. Это же тебе не Восурия, тут нужно быть осторожней, — и развернувшись, направился к своему костру, за которым Стоян уже приготовил что-то съестное.
Святозар, как всегда быстро поел, улегся около костра, и уставился в небо, ожидая разрыва рубца. Тяжелые мысли вдруг накатили на него как морские волны, почему-то подумалось об отце, который там верно себе не находит место переживая за своего дорогого наследника и переживая за неменее дорогого Эриха. Подумалось еще и о матери, с которой так толком и не удалось ему Святозару побыть, поговорить. Как же она там? Уезжая Святозар, заметил морщинки, которые появились на ее лице, страшный сговор начал свое разрушение и скоро убъет ее, и что страшнее всего, что у матери даже нет никакой надежды. Потому, что всякий кто отдает свою душу в пользование другому уходит в Пекло. Как страшно за мать и страшнее всего, что он Святозар ничего с этим поделать не может, ничего не может исправить. Пекло- Пекельное царство, тьма, Навь. Где правит злой Чернобог, еще его зовут Кащеем, Черным Змеем. Это извечный враг светлых восурских Богов Сварога, Семаргла, Перуна, ДажьБога. Чернобог — Бог холода, уничтожения, он разрушает веру, сжигает книги, он учит людей как нужно извратить ведическую веру, создает новые верования, в которых отрицает существования Всевышнего, ему служат черные колдуны, дасуни, демоны, демоницы и всякая подлая нечесть. А воеводой у него состоит сам Вий, говорят что Вий брат Дыя- Бога ночного неба. Он следит за порядком в Пекле, следит за исполнением сговоров, а также наказывает души сошедшие в Пекло. Говорят, что у него в руках огненный хлыст, и он им учит души грешников. У Вия тяжелые веки, которые ему вилами держат его слуги, а если человек вдруг взглянет в его очи, то тут же умрет. Святозар подумал о тьме и холоде, которое, верно, царит в Нави вечно и тяжело застонал.
— Ты, чего, Святозар, — испуганно спросил сидевший рядом с наследником Стояном, — Тебе, что плохо?
— Да, друг мой, мне очень, очень плохо. И это не боль в груди с которой я могу справляться, это другая душевная боль, которую любому человеку тяжело пережить, — тихо ответил Святозар.
— Знаешь, Святозар ты лучше закрой глаза и поспи. Сегодня у тебя был тяжелый подъем, а завтра подъем будет еще тяжелее. И не надо, чтобы вымотанный душевной скорбью, ты не смог сделать, то зачем сюда явился, — добавил Стоян и посмотрел так на наследника, что Святозар внезапно осознал, что Стоян для него, словно Храбр для отца. Человек, которому можно доверить все, и который никогда никому ничего из доверенного не передаст. И когда Святозар это понял и это увидел в глазах друга, он приподнялся на локте, подпер рукой голову и рассказал Стояну все, что его так страшно сжигало болью изнутри.
С утра восхождение продолжилось, по мере того, как хвойные леса исчезали, горы стано-вились круче, к середине дня деревья окончательно устипили место лугам, покрытым буйной зеленой травой, а местами от цветения трав полыхали фиолетовые, сине-голубые и желтые ковры. Солнце поднялось высоко и жарко пригревало дружину. Святозар и многие из другов поснимали рубахи, и, обливаясь потом, шли к вершине. Огромные ярко окрашенные бабочки взлетали, потревоженные путниками, то там, то здесь. Завороженные дружинники и Святозар наблюдали за их полетом. Одни из них, бабочки ярко-голубого цвета с удивительными рисунками тяжело, поднимались с цветов, и сковано взмахивая крыльями, улетали вдаль. Другие бабочки имели еще более затейливые цвета, начиная от белого, желтого, розового и, заканчивая, черным и синим, и такие же необыкновенные цветовые узоры на крыльях.
