Святозар посмотрел на плачущую мать, вновь потер грудь, потому, что от услышанного так забо-лело сердце, словно в него воткнули кинжал, а потом, сглотнув подступивший ком к горлу, сказал:

— Не у меня, у Эриха, тебе матушка стоит попросить прощения. Для меня ты сделала все, что смогла. Но почему, совершив такое… Такое… Почему ты матушка, почему не рассказала все отцу?

— У нас был сговор с Нуком, Святозар, — тяжело вздохнув и утирая, все еще текущие из глаз слезы, объяснила мать, — Поэтому сговору, если я кому-то, что-то расскажу, я очень быстро состарюсь и умру, каждый прожитый мною день будет равен одному году.

Святозар закрыл рот рукой, потому, что из груди его рвался крик ужаса, но, преодолев себя, он спросил:

— Значит положенные десять лет….

— Я проживу за десять дней, — досказала мать.

— Но, ты, ты мне все рассказала, а это значит…,- прошептал Святозар.

— Это значит, сыночек, что время пошло… Сговор, который убъет меня начил действовать, — чуть слышно добавила мать.

Святозар вскочил с сиденья, и, добежав до двери, прислонился к ней, тяжело переводя дух и ста-раясь справиться с рыданиями, рвавшимися из души, а затем оторвал голову от двери, повернул лицо к матери и почти прокричал:

— Но, тогда, тогда, зачем, зачем, ты мне все это рассказала…

— Святозар. Мне уже не спастись. Но я прошу тебя, помоги своему брату, спаси его жизнь и его душу.

— Но, что, что, я могу сделать…,-прокричал Святозар.

— Во-первых сын успокойся, подойди сюда, и сядь пожайлуста, — сказала мать и протянула к нему руки, Святозар подбежал к матери, упал в ее объятья, и на мгновенье затих.

Мать прижала к себе сына, поцеловала его нежно в волосы и начала гладить по голове, а когда Святозар немного успокоился, продолжила:

— Я недавно узнала, что если убить Нука, то сговор созданный между мной и Нуком разрушится, и душа Эриха будет свободна. Но это можно сделать позже, а сейчас надо спасти жизнь Эриху потому, что если он умрет не освобожденный от власти Нука, то отправится сразу в Пекло. Я знаю, что выздоровление твое находится в Беловодье, значит и Эриха можно спасти водой из молочной реки, что протекает по волшебной стране. Если ты отправишься туда и привезешь воду, вы оба поправитесь, и тогда ты сможешь разыскать Нука и спасти душу Эриха.

— Да, матушка, ты права. Но путь в Беловодье дальний, и даже если Эрих выдержит это время, то ты матушка, я не успею тебе помочь…,- тихо сказал, все еще не поднимая головы с груди матери, Святозар.

— Нет, сыночек, мне ты уже не сможешь помочь. Ведь я отдала свою душу по собственной воле, и мое место после смерти известно — это Пекло. Но душа Эриха, отдана насильно и у него есть возможность спастись. И, сыночек, мой дорогой, умоляю тебя, помоги своему брату, ведь лишь благодаря ему, ты мой мальчик, вырос человеком.

Когда мать покинула опочивальню Святозара, то тот потрясенный услышанным и сотрясаемый дрожью, лег на свое ложе, и затих. Невыносима болело не только раненое сердце, не только горько плачущая внутри душа, но и все его тело. Особенно была невыносима мысль, что еще со-всем недавно жизнь Нука, было в его руках, и знай он об этом раньше, уж не выпустил бы его тогда Святозар из своих мощных когтей.

Мать перед уходом, попросила Святозара, рассказать обо всем отцу, возлагая эту тяжкую ношу на него, на своего первенца. И сейчас подумав о том, как он сможет все это передать ему…, отцу…, столь дорогому его сердцу, Святозар вдруг заплакал. Слезы тихо текли по его щекам, наполняя своей сыростью подушку, словно помогая Святозару осознать, что лишь поведав отцу всю правду, можно будет уменьшить ту ношу, которая так тяжело пригнула Святозара к ложу.

Святозар знал, что надо встать, надо идти, надо спасти брата, которому он обязан чистой, вольной душой. Он чувствовал, что сможет пройти весь трудный путь до Беловодья и излечить себя и Эриха, а затем сможет найти Нука и вытрести из его подлого тела черную, гнилую душу.

И поэтому он встал, подошел к столу, на котором стоял таз и умылся, наследник утерся утираль-ником, и все еще, немного покачиваясь, и придерживая гулко стонущее сердце в груди, двинулся из опочивальни. Спустившись по лестнице в коридор, Святозар увидел Сенича, и подозвал к себе. Тот приблизился к наследнику, постариковски всплеснул руками и встревожено спросил:

— Ах, ваша милость, что с вами? Вы, так бледны, вам верно опять не хорошо, вы верно опять захворали?

— Нет, Сенич, я здоров. Но скажи мне, не знаешь ли ты, где правитель, мне нужно с ним погово-рить, — тихо спросил Святозар.

Сенич оглядел наследника, и, решив, что с ним приключилась беда, так же тихо ответил:

— Правитель, просил его не беспокоить. Но верно у вас какая-то беда, раз вы так бледны и еле держитесь на ногах.

Святозар посмотрел в доброе, старческое лицо Сенича, и, подавив в себе рыдания, дрогнувшим голосом, сказал:

— Да, Сенич, у меня беда, страшная беда. И поэтому мне обязательно надо поговорить с отцом.

— Он, в гриднице, с дружинниками беседует, — добавил Сенич и ласково погладел наследника по плечу.

Святозар кивнул головой Сеничу и пошел в гридницу. Подойдя к гриднице, он взялся, за резную большую ручку, и, прижавшись головой к двери, остановился, чтобы подавить в себе рвущиеся слезы, крики и стенания души, да гулко стучащее внутри сердце, а потом, тяжело вздохнув, от-крыл дверь и вошел вовнутрь. В гриднице помимо отца находились Храбр и Дубыня. Как только Святозар открыл дверь и вошел в зал, отец сидевший за столом поднял голову, посмотрел на сы-на, и было видно, что он не рад ему. Храбр и Дубыня сидевшие напротив правителя, повернули головы, и тоже как-то недовольно уставились на Святозара.

— Отец, — негромко начал Святозар, пытаясь подавить в себе дрожь, — Мне надо с тобой пого-ворить.

— Сын, — очень спокойно ответил правитель, — Я сейчас занят, перенесем наш разговор на потом.

— Нет, отец, — повышая голос, сказал Святозар, — Мы не можем перенести этот разговор, — он перевел взгляд на другов правителя и добавил, — Храбр, Дубыня прошу вас, оставьте меня наедине с отцом.

Дружинники тревожно глянули на правителя и тут же поднялись. Когда они поравнялись со Святозаром, тот вдруг положил руку на плечо Храбра и сказал:

— Вы только никуда не уходите потому, что мне с вами тоже надо будет поговорить.

— Хорошо, Святозар, — ответил за обоих Храбр, — Мы побудем во дворце, — и, выйдя из гридницы, закрыл за собой и Дубыней дверь.

Как только за другами правителя закрылась дверь, Святозар направился к отцу и сел напротив него, на то место, где до этого сидели други. Сел и замолчал не в силах посмотреть отцу в глаза и не в силах что-либо сказать.

— Сын, — очень тихо начал отец, — Ты, что плакал? С тобой, что-то случилось?

Святозар замотал головой, а потом, пересилив себя, поднял лицо, посмотрел на правителя, и негромко сказал:

— Отец, прежде, чем я расскажу тебе то, что вызвало у меня слезы, прошу тебя призови к себе все свое мужество, потому, что то, что я расскажу тебе тяжкой ношей ляжет на твои плечи, до-рогой мой отец.

Святозар вновь замолчал, перевел дух и тогда поведал правителю все услышанное от матери. Святозар видел, что по мере сказа лицо отца бледнеет, а когда он сказал, что сговор вступил в силу и мать скоро состарится, то правитель, поставив локти на стол, уткнул в ладони лицо, и его также как сына стала сотрясать дрожь. Отец закачался из стороны в сторону, и, застонав, про-кричал:

— О, Боги, Боги, как же так! Этот подлый человек жил в моем доме, ел мою пищу и каждый день мучил моего сына и жену, а я слепец этого не видел. О, горе, горе мне! В любой момент, я мог прекратить это, скажи мне обо всем этом Дола. Я бы вытащил меч и отрубил бы этому низкому человеку голову. И все бы прекратилось!

— Нет, отец, — вдруг вступил в разговор Святозар, — Ничего бы не прекратилось. Знаешь Нук, очень умный, он все это время мучил мать, зная наверняка, что она не посмеет ничего сказать. Да, и поведала она наверно потому, что Эриху грозит смерть, а его душе уход в Пекло. Да, еще и верно потому, что Нук далеко сейчас и не имеет пока над ней власти. И знаешь отец, я думаю, что твой меч не справился бы с ним. Теперь я просто уверен, он не человек, он какое-то существо из пекельного царства и как-то связан с Чернобогом, воеводой Вием и великаном Горыней, которого победил Богомудр, так что твой меч тут бессилен. Если его и можно победить, то только мечом ДажьБога, или луком, добытым в Сумрачном лесу, и скорее всего только мой лук на это способен.